Малыш молча походил вокруг Альфреда, иногда задевая его кресло грубыми башмаками, отчего то неприятно дергалось в стороны. Потом, словно что-то обдумывая, он сказал:

  - Если это не твои родители, и не твои дружки, которых у тебя, как ты говоришь, никогда не было, тогда кто плеснул в меня бензином и поджог, а?

  - Ну, откуда же я знаю? - ответил Альфред, которому явно надоело это нытье Малыша, и он хотел лишь выехать отсюда на свежий воздух.

  Малыш вопросительно смотрел на толстяка и не знал, что делать дальше.

  Что-то шевельнулось в душе Альфреда, и он спросил:

  - В каком году это было?

  Одноглазый удивленно на него посмотрел:

  - В восемьдесят шестом.

  - Ага, ясненько! А мой велик ты отнял в восемьдесят пятом, сечешь?

  - Ну?

  - Что, ну? Год целый прошел! Какой, к черту, велик? Это ты не мне, а кому-то еще дорогу перешел.

  - Кому? - обалдело спросил Малыш.

  - Ну а мне почем знать. Вспоминай, кто от тебя страдал да плакал. - Альфред чувствовал, что вот и подошел к концу их чудненький диалог, и можно, раскланявшись, произнести последнее "прощай".

  - Нет, не может быть, - потерянно просипел одноглазый, мотая головой. - Я знаю, что это ты, или твои родители... Я знаю, что это из-за той поганой железяки на колесах...

  - Да, ты точно свихнулся от своей одержимости, - сказал Альфред, кусая губы, понимая, что дело затягивается, и надо как-то рубить этот гордиев узел. "Может быть, надуть дурачка? Почему бы и нет, если оно стоит моей жизни?" - подумал Альфред. В уставшей от духоты и ненужных переживаний голове тут же возник простенький план.

  - Слушай, я тут связан, по своей работе, со всеми (ого, как я круто взял - удивился про себя Альфред таким множеством неожиданных знакомств), да, да, - продолжал он, - со всеми службами безопасности целого архипелага, а их девять, между прочим. Плюс - их собственные связи, плюс - техника, транспорт (надо дурить голову этому дебилу, пока он окончательно не поверит в мои "сказки"), еще у них есть вертолеты... Короче, я могу их попросить... нет, уговорить... или даже так - заставить их начать вести расследование. Они свяжутся с теми, кто сейчас на материке, а именно с теми, кто сидит в нашем гарнизоне... Кстати, городок-то наш на месте?

  - Да, - кивнул ошарашенный неожиданным поворотом, Малыш, - вроде стоит там же, где и был.

  - Так вот, - продолжал Трясогузов, - помнишь фамилию тамошнего участкового... Хотя, нет, участковый нам не нужен: мы пойдем выше - до начальника милиции...

  - Полиции, - перебил его Малыш.

  - Как? - спросил Альфред, сморщившись от этого киношного слова, будто пришедшего из какого-нибудь старого американского детектива, где все ходили в шляпах с сигарами во рту, а кругом револьверы, кастеты, ограбленные банки...

  - Полиции. Теперь в России полиция, а не милиция.

  - Да ладно, правда, что ли? - спросил Альфред и расхохотался так громко, что звук его голоса отразился от, погруженных во тьму, стен и, может быть, проник даже наружу, потому что через полминуты, когда толстяк еще не успел отсмеяться, дверь с шумом открылась - на пороге стоял Ральф.

  - Ты здесь, Альфи?

  - Да! - крикнул Трясогузов, резко обернувшись и ойкнув при этом - больно потянуло в шее.

  - Ты здесь чего делаешь, дружище?

  - Тебя жду, мать твою! - закричал толстяк. - И не я, а мы! - добавил он, задыхаясь от, пришедшей вдруг, радости, поворачивая голову в сторону Малыша. Но того и след простыл.

  - Где он? - крикнул Альфред.

  - Кто?

  - Да тот урод - моряк с катера! - в отчаянии вскричал Трясогузов.

  - Никакого моряка я не вижу, - пожал плечами Ральф. - Ладно, поехали ужинать - а то там девчонки такого наготовили - пальчики оближешь.

  Альфред напряженно всматривался в полумрак комнаты, но ничего не видел. Наверно, в каком-нибудь малоприметном закутке была потайная дверь, куда этот идиот и смылся.

  - Поехали, - вздохнул Ральф Штукк и включил мотор на инвалидном кресле.

  - Подожди! - снова крикнул толстяк. - Ищи его! Не мог он далеко уйти!

  - Да кого искать-то, Альфи? - добродушно улыбнулся Ральф, - говорю, остывает уже всё.

  - Чёрт! - крикнул Альфред, не двигаясь с места и продолжая смотреть то на стол, на котором только что сидел Малыш, то в пространство темного угла комнаты, куда тот смылся.

  Ральф, не обращая больше внимания на странные протесты своего друга не трогать его, а продолжать искать какого-то Малыша, развернул кресло, помогая колесам мелкими, но сильными толчками крутиться по направлению к порогу. Преодолев железный порожек при выезде из комнаты, и старясь шагать рядом с Альфредом, Штукк говорил о том, как ловко он всё устроил. Каюту он нашел на этом же уровне; с поварами договорился, чтобы Альфреду не ездить в столовку, а чтобы еду ему приносили прямо туда, где он будет жить. Продлится, правда, такая сладкая жизнь всего не долго - до соседнего объекта они доберутся за семь часов тихого хода.

  - И, кстати, да, нас перевели в другое место. - с гордостью сказал Ральф. - Я был прав - это "Цитрон - 4", плавучий остров.

  - Плавучий? - переспросил толстяк, поворачивая голову и вновь ойкнув от заболевшей шеи.

  Пока Ральф еще что-то рассказывал, Альфред внимательно смотрел по сторонам, стараясь заметить одноглазого, если тот вдруг попытается прошмыгнуть мимо них. Но все его старания был тщетны - ни одного признака присутствия Малыша на этой палубе не было. Альфред понял, что эти несколько часов ожидания прибытия на другой объект, могут прибавить ему седых волос.