– Понятно, – усмехнулся мужчина. – Бояться – это нормально. Куда более важно, как ты отреагируешь на свой страх. Позволишь ему овладеть твоим телом и сердцем, или будешь действовать вопреки. Запомни, силен не тот, кто не боится, а тот, кто действует вопреки своим страхам.
– Я тебя поняла. Спасибо!
До момента выступления мы любовались танцами наших одногруппников и выступлениями профессионалов. Головокружительные поддержки, неимоверная растяжка, идеальная осанка – у них поставлено все от кончика пальцев до натянутого носочка. Есть к чему стремиться.
До начала концерта мы успели немного подкрепиться, а Одри с Итаном – пообжиматься за задником, пока мы с Мигелем отрабатывали сложные места нашего номера. Подруга счастливо улыбалась, глядя то в пол, то на Итана. Парень держал ее за руку и что-то шептал на ухо. На сердце как-то теплее стало. Надеюсь, искренне надеюсь, что у них все сложится. Если у меня не получилось, то это не значит, что искренней и взаимной любви не существует.
Наконец, мы перебрались за сцену, поскольку зал начал наполняться гостями. Мигель «порадовал», что все места раскупили еще за неделю до выступления, поэтому полный аншлаг. Даже несколько стоячих мест и дополнительных столиков. Час от часу не легче. Волнение жгучей волной поднималось от пяток и подкатило к горлу, откуда с новой силой скатилось вниз и начало новый круг. Я ходила взад-вперед, не в силах найти себе места ровно до того момента, как объявили наш номер. Бросало то в жар, то в холод. Пол подо мной провалился. Я стояла, не в силах пошевелиться. Мигель обнял, пообещав, что все будет хорошо, и один раз познав прелесть сцены, я уже вряд ли смогу от нее отказаться. Сильно в этом сомневаюсь. Возможно, на моей голове от волнения уже седые волосы появились.
За кулисами, закрыв глаза, пыталась выровнять дыхание, сбивчивое от волнения. Мне предстоит совершить безумный для себя поступок. Не просто станцевать танго со жгучим красавцем из Аргентины, а станцевать танго со жгучим красавцем из Аргентины на публику. Уверенность Мигеля несколько успокаивала, но, все же, руки дрожали.
– Амелия, – Одри уходила со сцены крайне взволнованная. – Ты должна знать!!! Там…
– Прости, мой выход.
Нет ничего такого, что не может подождать до конца номера. Я итак на пределе.
Мигель в полной темноте вывел меня на сцену и, обняв со спины, замер. Сейчас или никогда. Я должна это сделать. Те несколько секунд, пока не зазвучала музыка, и не включился луч прожектора, мое сердце билось, как загнанная в угол мышь. Слава богу, в полной темноте не было видно гостей, наблюдавших за выступлениями. Первый аккорд фонограммы каким-то волшебным образом развеял страхи. Gotan Project – Santa Maria. Впервые услышала этот трек, когда смотрела танго из разных фильмов. Антонио Бандерас танцевал под него с неизвестной блондинкой. Я влюбилась и в музыку, и в Бандераса. Хотя итак была от него без ума. Мы репетировали сотни раз, каждое движение отточено до автоматизма, со мной самый лучший партнер, чей профессионализм способен скрасить любые мои ошибки. Поэтому, я расслабилась, улыбнулась и приготовилась показать все, на что способна.
Шаг по паркету, робкий, осторожный, второй. Растворяюсь в сильных руках партнера и звуках. Его ладонь скользит по моему животу, до груди. У сердца накрываю своей ладонью и отбрасываю в сторону, отталкивая мужчину попкой. Два одиночных поворота, замираю, глядя в зал, пойманная за руку. Свет. Прямо передо мной с каменным выражением лица сидит Он. Как такое возможно?
В испуге пропускаю свое движение, не в силах оторвать от него испуганный взгляд. Рядом, сияя красотой и богатством, восседает Шарлин в белоснежном платье и сияющими бриллиантами в ушах.
Пропускаю еще один шаг, но Мигель импровизирует, тянет меня на себя и прижимает ближе, пока ведет ладонью по моему оголенному бедру, закинутому неприлично высоко:
– Соберись, Амелия, ты же знаешь номер, – грозный шепот на ухо.
– Там он! – прошипела я с большими от страха глазами.
– Я уже говорил про страх, – прижал к себе спиной и прошептал. – Продолжаем, как учили.
Силен не тот, кто не боится, а тот, кто действует вопреки своим страхам. Вдох-выдох. Я смогу. Карие глаза налились огнем. Почему? Потому что рука чужого мужчины гладит мое тело? Тебе не нравится, Эллингтон? Что ж… я плотоядно улыбнулась и, включив все свое обаяние, артистизм и старание, принялась Танцевать. С большой буквы и специально для одного зрителя, наблюдавшего с особым пристрастием.
Шаг, поворот, удар носочком по паркету… замерла почти у самого пола. Ладонь скользит от шеи до пупка:
– Молодец, девочка, – хвалит учитель и кружит в поддержке.
Приземлившись, я подарила мистеру Эллингтону обворожительную улыбку и, наслаждаясь, как мы с Мигелем, тесно прижатые друг к другу, скользим по сцене, не сводила взгляд со своего Генри. Каменное выражение лица и только глаза выдавали тот огонь, что кипел в нем. Он как вулкан. Снаружи спокоен, а внутри лава, которая уже плещется у краев кратера.
Нахально улыбаясь, отвернулась и почти вплотную прижалась к губам Мигеля, прогнувшись ему навстречу, пока он кружил меня в очередной поддержке.
Остаток танца я издевалась, как могла, а под конец и вовсе поцеловала своего учителя в порыве танцевальной страсти. Музыка закончилась и, крепко сжимая друг друга в конечной поддержке, мы тяжело дышали. Разгоряченные, раскрасневшиеся и счастливые. Затем Мигель, поцеловав мои пальчики, повел к краю сцены на поклон. Я хотела подарить мистеру Эллингтону еще одну улыбку, но, когда поднялась, его место уже пустовало. Шарлин прожигала меня ненавидящим взглядом, однако, поймав мой, тут же мило улыбнулась, помахав ладонью. Или продемонстрировав бриллиантовый браслет, сложно было понять.
Сердце защемило от страха. Неужели я перегнула палку? Действительно, зачем было устраивать показное выступление? И перед Мигелем неудобно вышло. Впрочем, как только мы зашли за кулисы, он крепко меня обнял и похвалил.
– Это был отец твоей горошинки?
Виновато кивнула.
– Прости, что я так…
– Амелия, Амелия, – он по-отечески покачал головой. – То, что пропустила движения – плохо. Но ты реабилитировалась и направила свой страх в нужное русло. Танго заключается в накале страстей, а на занятиях ты была слишком зажата. Терапия идет тебе на пользу.
Мужчина повернул голову. За кулисами, скрестив руки на груди, стоял мистер Эллингтон.
– Он идет тебе на пользу, – прошептал Мигель, подталкивая к Генри.
– Нет, я не пойду, – нехотя отнекивалась.
– Ты устроила шоу для него. Теперь пожинай плоды, – мужчина обнажил белоснежные зубы и, проходя мимо Генри, остановился, похлопал его по плечу и ушел.
Уставилась на мистера Эллингтона с опаской. Галстук куда-то делся. Ворот рубашки расстегнут. Волосы растрепаны. Глаза прожигают меня с таким усердием, словно я совершила страшное преступление. Протянул руку.
– Идем.
Посмотрела на ладонь, на него. Обманчиво мягкий голос. Даже улыбка, затерявшаяся в уголках губ. Уловка. Злится. И еще как! Никогда прежде таким злым его не видела.
– Не хочется, – после некоторых раздумий. Даже руки скрестила на груди.
– Не пойдешь сама – закину на плечо, – обманчиво добрая улыбка. И ведь может.
– Ну, если настаиваешь, – вложила свою ладошку в его теплую сильную ладонь, пожалев об этом в тот же миг. Лучше бы он меня силой потащил. Картинки воспоминаний одна за другой обрушились на меня, вновь разбив вдребезги тот ледяной щит, который удалось выстроить за неделю. Он это прекрасно видел и понимал.
– И куда мы идем? – робко поинтересовалась.
Ответа не последовало. Повернули за задник. Абсолютная темнота – не видно ничего, даже на расстоянии вытянутой руки. Тем не менее, он уверенно шагал вперед и увлекал меня за собой. Затем, развернувшись, прижал к стене и оставил. Судорожные вздохи утопали в глухих аккордах танго. Ладони дрожали. Да я вся дрожала, как перышко на ветру, не зная, чего ожидать. Абсолютная темнота, холод одиночества, мурашки от предвкушения.
