Не знаю на счет идеально. Макияж, на мой взгляд, чересчур яркий. Красная помада, черные стрелки, объемная туш. Мигель предупреждал, что для выступления необходим сценический образ, но я избегаю косметики в повседневной жизни, поэтому чувствовала себя не совсем комфортно в такой яркой раскраске.
– Ладно, хватит жеманничать. Наконец-то смогу прокатиться на твоей красотке!
Мы взяли сумочки, разместились в машине, от которой подруга пришла в полный восторг и я завела мотор.
– Ты знаешь, где будет выступление?
Как ни странно, но я даже не удосужилась узнать адрес. Сегодня, в воскресенье, позволила себе не выходить на работу, поскольку с обеда предстояла генеральная репетиция, а в семь вечера – концертная программа. Семь пар под предводительством Мигеля, будут вытанцовывать на сцене своих демонов, и выгонять страхи. Танцетерапия, как он называет свои занятия. Стоит отметить – действенная вещь. Всю прошедшую неделю я чувствовала себя практически великолепно. Отчасти благодаря тому, что курс мучительных уколов завершился, а отчасти потому, что мысль о Генри Эллингтоне не душила каждые две минуты. Увы, акции красным пятном горели в памяти, но скоро и от них избавлюсь.
– Адвенго, адрес знаешь?
Я напряглась. Шутка что ли такая?
– Адвенго? – переспросила еле слышно.
– Именно. А в чем проблема? – подруга самостоятельно вбила в навигаторе адрес и, поняв, что ответить я не в состоянии, хмыкнула. – Поехали?
– Прогреваю двигатель, – протянула я, насупившись. Не может быть, чтобы выступление было в Адвенго. Это любимое место Генри. Конечно, шансы, что увижу там его – минимальны. Но память неуклонно возвращает к нашему ужину. Именно в этом ресторане, за столиком он сказал слова, навсегда запавшие в душу «ты – моя». Сейчас, конечно, смешно все это вспоминать, но тогда казалось, что мое сердце способно вместить целый мир. Так счастлива я была.
– На улице плюс тридцать. Масло хочешь вскипятить? – замечание подруги резонно. Я тронулась с места.
За неделю ежедневных поездок мой навык вождения несколько повысился. Нельзя сказать, что я стала уверенным водителем. Нет, по-прежнему представляю угрозу для всех на дороге, включая бордюры и фонарные столбы. На моем счету три сбитых мусорных бака, одна раздавленная клумба и десятка два бархатцев, безвинно павших смертью храбрых под колесами астрочки. Я не специально, просто угол разворота не рассчитала. Что поделать, с пространственно-логическим мышлением у меня, мягко говоря, туговато. Так что ехала я мало того, что в смятении, так еще и в страхе угробить сразу троих. Горошинка стойко терпела мамину манеру вождения, в которой резкий старт перемежался с экстренным торможением. Единственное, чем я могла гордиться – это поворот налево. Чудом избежав аварии, четко усвоила – пропусти машины, несущиеся прямо на тебя, а потом спокойно езжай. Даже, если сигналят в зад и кричат, что на машину насосала, а водить не научилась. Смешно, но, выходит, и правда насосала.
Мы приехали пораньше, чтобы мне удалось свободно припарковаться. Расчет оказался верным, поскольку после моих кропотливых трудов по прямому встраиванию машины на парковочное место, справа и слева нас поджало две «Toyota гробик». Или как они называются фирменно – Land Cruiser. По мне так стандартный гробовоз, который готов скушать твою месячную зарплату и даже не поперхнуться. Оттуда вышло несколько пар, которые с нами не занимались. Мы с подругой переглянулись и прошли в ресторан.
До выступления Адвенго был закрыт. На сцене Мигель раздавал указания, как расставить декорации, настраивал свет и звук. Чисто льющаяся громкая мелодия танго мгновенно зажгла кровь. Мурашки разбежались от сердца во все уголки тела, и мы с подругой улыбнулись. Обожаю танго! Наша группа разминалась, поправляла костюмы, прически, тренировала сложные моменты номера. Мы еще пройдемся по концертной программе, чтобы, как говорил Мигель, почувствовать сцену и не бояться выступления. Честно признаться, мне очень хотелось поскорее это осуществить.
Завидев нас, Итан тут же подскочил к Одри и, смяв ее в объятиях, покружил.
– Отлично выглядите, красотки!
– А меня кружить, значит, не будешь? – прежде, чем парень успел проделать трюк и со мной, я отнекалась, заверив, что просто пошутила. Горошинка снисходительно позволила не чувствовать более тошноты, но не уверена, что от подобных манипуляций приступы не вернутся.
Закончив с приготовлениями, Мигель объявил, что открывать программу будут его друзья из Аргентины. Пары, которых он тренировал практически с малолетства и которые достигли больших высот на международной арене. Это оказались те самые, которые приехали на Тойотах гробиках. Мы втроем уселись за столик и, делая упражнения на растяжку, с любопытством уставились на сцену. Дав последние указания, Мигель спустился к нам и присел рядом со мной.
– Как ты? – прошептал он прежде, чем началась музыка.
– В предвкушении! – мои глаза светились. Помогая мне подняться со шпагата, Мигель показал на сцену, на которой уже началось действие.
Да. До профессионалов такого уровня нам танцевать и танцевать. Каждое движение выверено до миллиметра. Во всем неимоверная легкость: движениях, мимике, даже дыхании. А в самом танце – экспрессия и страсть, настолько обжигающая, что от объятий партнеров я даже возбудилась. Они действительно занимались любовью под музыку, практически целуя друг друга и отталкивая, лаская ладонями, взглядами, телами. Нога партнерши на его бедре. С какой легкостью они скользят по паркету, ловкий переворот и она замирает в сантиметре от пола. Лицом к низу. У меня аж дух захватило. В следующий миг – уже головокружительные повороты и четкая точка в конце. Уау. Это неописуемо! Оглянулась вокруг – все, как я, замерли с открытыми ртами, а когда танец окончился, повскакивали с мест и подарили выступающим бурные овации. Музыка, свет, костюмы и, разумеется, главные действующие лица – танцоры, рассказали историю, полную боли и страсти, которая, к счастью, окончилась счастливыми объятиями танцоров.
– Готовься, мы третьи по счету. Сразу после Итана и Одри, – объявил Мигель.
– Э, бро, а почему мы в начале?
– Ты же знаешь правила компоновки. Сильные – в начале и в конце. Так что давайте, на сцену.
Прежде, чем ребята поднялись, Мигель дал мне и Одри кусочек чего-то желтого и твердого. Мы покрутили в руках странный камушек и покосились на тренера. Он пояснил, что это канифоль, которую нужно раздавить туфлями, чтобы не скользили по паркету. Вот ведь танцоры – везде у них свои хитрости.
Глядя на танец подруги, я поняла – у Одри и Итана роман. Нет, не просто роман, они, похоже, влюбились друг в друга. Одно дело экспрессия танца у профессионалов, а другое дело – улыбочки и сияющие глазки, которые не спутать ни с чем на свете. Одри двигалась превосходно, Итан – еще лучше. Этот парень вообще рожден для танцев. Мне кажется, первое, что он сделал, родившись – это стойка на голове, а второе – пара танцевальных движений. Танцевать он стал прежде, чем ходить. Выдохнуть смогла лишь тогда, когда номер закончился. Мигель дал паре несколько советов, отработал один сложный поворот и в целом остался доволен.
Настала наша очередь. Сказать, что волновалась – не сказать ничего. Пусть из зрителей здесь только моя же группа и несколько пар профи из Аргентины, мне было страшно сесть в лужу. Но с таким партнером как Мигель это физически невозможно. Мы отработали на отлично, как мне показалось, но от замечаний, конечно же, учитель не удержался.
– Снова думаешь, малышка. Перестань. Расслабься.
– Я очень боюсь, – призналась я, бросая косые взгляды в зал. Особенно на тот столик, за которым мы сидели с мистером Эллингтоном. Перед глазами так и всплывает широкий разворот плеч, сильный профиль, его губы и таинственный блеск глаз. Ноги онемели от переживаний.
– Амелия, – Мигель вывел из оцепенения, – ты меня слушала?
– Нет, – честно призналась я, не в силах скрыть заалевшие щеки.
