– Зачем ты пришла? – он потер переносицу, не в силах глядеть на женщину.

– Хотела пригласить тебя на обед, – она поднялась и расправила складки небесно-голубого платья с чрезмерно низким декольте. Такое надевают только от отчаяния.

– Спасибо, не голоден.

Она смерила его холодным взглядом и, поняв, что реакции, нужной ей, не дождется, фыркнула и вышла из кабинета, набирая номер. Почти сразу же из трубки донесся холодный мужской голос:

– Слушаю.

– Акции у девчонки, – она скрылась за стальными дверьми лифта и принялась разглядывать в многочисленных зеркалах свое отражение.

– Уэйнрайт?

– Да, – улыбнулась сама себе. – Ей удалось убедить Блэка. Хитрая стерва.

– Разработай новый план. И, Шарлин, ты должна держать Генри на коротком поводке. А это возможно лишь в одном случае, если из дома он выходит с пустыми яйцами.

– Со своим мужем я как-нибудь без тебя разберусь! – фыркнула женщина и, положив трубку, поправила алую губную помаду.

* * *

Села в машину и, погладив кожаный руль астрочки, не смогла удержать восторженную улыбку. Сложно оценить с моральной точки зрения свой поступок – я приняла подобный подарок от чужого мужа, но виню ли я себя? Вряд ли. Эта машина – моя мечта. К тому же, я отметила, что мистер Эллингтон очень ответственно подошел к подарку. Никакой кожи на сиденьях, в бортовом компьютере наши фото, а в плеере песни, которые я люблю. Из той самой подборки, что я делала ему на празднование юбилея. Откинула голову назад и решила просто посидеть несколько минут, чтобы прийти в себя. Меня обманом вынудили стать акционером Тринити. Что за игру ведет миссис Эллингтон? Я набрала номер женщины, чтобы спросить прямо.

– Рада тебя слышать, Амелия, как твои дела?

– Это вы мне скажите, миссис Эллингтон, – я сразу же задала тон нашему разговору. Как бы ни импонировала мне мать Генри, но она явно переходит все границы. У этой женщины нет тормозов в отношении своего сына и быть игрушкой в ее руках я не намерена.

– Что произошло? Что сделал мой сын?

Перед глазами всплыли кадры из переговорной. Да нет, ее сын в этот раз, как ни странно, не сделал ничего такого, против чего я бы возражала.

– Дело в вас. И акциях Тринити. Я была немало удивлена, когда мистер Эллингтон отказался их принять и завершил, что вы тоже не примете.

– Совершенно верно, – судя по голосу, она улыбалась.

– Вам доставляет удовольствие манипулировать другими?

– Милая, вы с Генри как два слепых птенца. Если вам не помочь, так и разлетитесь в разные стороны.

– Разве вам это решать? Разве вам было решать его будущее с Шарлин? Он же любил ее. А вы сломали собственного сына.

– Думаешь? Если бы Шарлин осталась с ним, Тринити вряд ли существовала бы. А судьба мелкого клерка не для Генри. Мой сын не тот человек, который прогибается под ударами судьбы. Они делают его сильней.

– В объятиях шлюх и бутылки, – не выдержала я, вспомнив фото из газет.

– Не все так, как кажется, милая Амелия. Ты скоро все поймешь.

И Бернард повторял нечто подобное. Все интриганы. Все до единого.

– Мне нечего понимать. Я звоню сказать, что больше не хочу иметь никаких дел с вами. Вы утратили мое доверие. Как только ситуация с Тринити решится, я настоятельно требую принять акции обратно, в противном случае, я их продам, а вырученные деньги переведу на расчетный счет Генри. Всего доброго, Алисия.

Я положила трубку и бросила телефон на сиденье рядом. Что она себе позволяет? Почему думает, что вправе вмешиваться в мою жизнь? Да даже в жизнь сына! Ему далеко не 18 лет и не ей решать, с кем он будет делить постель и свою жизнь. Да, она болеет за меня, но я не любитель подковерной возни. Либо Генри любит меня и будет со мной, либо любит свою Шарлин и будет с ней. Третьего не дано. Я не собираюсь подлостью добиваться его расположения. Тем более не собираюсь манипулировать ребенком, чтобы он выбрал меня и развелся, наконец. Почему, говоря, что не любит жену, он все еще с ней? Почему раньше так боялся, что информация о ней просочится в прессу, а сейчас сам публично о ней заявил? Одни вопросы, ответы на которые мне на ум не приходили.

Я завела мотор и хотела заехать пообедать, но заметила, как из здания вышла Шарлин. Сама не знаю почему, заглушила мотор и последовала за женщиной. Что я делаю? Не знаю, интуиция заставляла молчать и идти. «Интуиция по имени ревность», – зудело подсознание. Не знаю, возможно. Тем не менее, я, стараясь держаться поодаль, шла за ней. В это время офисный район забит людьми, спешащими успеть сделать дела за час перерыва или сходить перекусить, поэтому мне удалось добраться незамеченной до кафе «Катани». Неплохое местечко, в котором я часто обедала или ужинала, задерживаясь на работе допоздна. Блюда без изысков, рассчитаны на средний класс, а вот кофе у них один из лучших в округе.

Я прекрасно знала место, а потому устроилась за дальним столиком возле большого искусственного дерева. Вообще, ненавижу искусственные деревья, которые являются пылесборниками и не несут никакой пользы, но сейчас они служили мне на руку, скрывая от женщины. Чтобы не привлекать лишнего внимания, заказала салат Цезарь, суп-пюре из шампиньонов и кофе с пирожным Брауни. Одну чашечку кофе в день при моем давлении доктор Ризерстоун одобрила, поэтому я без зазрения совести отпивала пряный напиток маленькими глоточками, ожидая готовности блюд и развития событий.

Шарлин сделала тоже самое. Пила кофе, и ела десерт. Неужели у меня паранойя? Да, место не соответствует ее статусу, но у всех бывают причуды.

Через десять минут, за которые я уже успела вдоволь высмеять свои шпионские замашки, за столик женщины подсела другая. Одета бедно: серое льняное платье, хоть и опрятное, но явно ношено не первый год. Без украшений, без макияжа, под глазами синеватые мешки от бессонницы или стресса. Сумочка дешевая с пошарпанными от постоянной носки ручками. Белоснежные волосы с отросшими черными корнями забраны в хвост. Интересно, что подобный экземпляр делает в компании пышущей богатством и красотой Шарлин? Она даже пахнет дорого, не говоря уже о косметике и одежде.

Женщины спорили. Та, что подсела, стирала слезы, закрывая свое лицо от окружающих, Шарлин разговаривала на повышенных тонах, тем не менее, я не слышала, о чем они беседуют. Бросив крупную купюру, француженка закинула на плечо сумочку и пошла к выходу. Чтобы не быть замеченной, я скрыла лицо за меню. Из окна заметила, как Шарлин села в красный Porshe (какая пошлость!), и скрылась за поворотом. Ее собеседница тихо плакала за столиком, закрыв лицо ладонями. Закончив трапезу, я отважилась и подсела к ней. На меня уставились огромные голубые глаза, полные слез.

– Вы тоже от него?

Что ответить? Если стану предлагать помощь, наверняка не примет от незнакомого человека. К тому же, я понятия не имею, кто она и что случилось, насколько серьезной является ситуация и чем помогать. Пришлось действовать наобум.

– Да, – холодно отчеканила я.

– Я уже все сказала Ванессе. Я заверю подпись, выдам доверенность, сделаю все, что угодно, лишь бы не тронули моего сына! Перестаньте меня запугивать, это ни к чему!

– Кто похитил вашего сына? – я накрыла ладонью горошинку, разом похолодев. Женщина осознала, что я не имею понятия о происходящем и, схватив сумочку, бросилась к выходу.

– Подождите! – я поспешила за ней, но прыти женщине не занимать. Она смешалась с пестрой толпой снующего туда-сюда офисного планктона, и найти ее следы было не реально. Что за темные дела происходят? Кому я должна сказать об этом и должна ли вообще?

Бессильно озираясь по сторонам, я застыла в растерянности.

– Мисс Уэйнрайт!

У тротуара остановилась машина и, приоткрыв переднюю дверь, Бернард холодно приказал.

– Немедленно садитесь.

– Я устала от манипуляций, Бернард. Мне необходимо на работу!

– Это ради вашей безопасности.

– К черту! – рыкнула я и, злобно распихивая спешащих по своим делам прохожих, неслась к машине. Слава богу, у меня теперь есть мой маленький дом на колесах, который позволит укрыться от всего дерьма, творящегося вокруг. Еще бы научиться управлять им как следует.