– Не моргнув глазом! Лучше у меня вообще не будет сына, чем будет, но такой!

Громко хлопнув дверью, она покинула кабинет мистера Эллингтона, не намереваясь туда возвращаться.

– Ну и фурия! – возмутилась Шарлин, походкой рыси пробравшись в кабинет после ухода Алисии. – Снова читала тебе нотации?

– Шарлин, ты считаешь, у нас все хорошо? – он с вызовом посмотрел на свою жену.

– Не могу сказать, что одобряю твои походы налево, – она кокетливо присела на край стола и протянула Генри бокал с бурбоном. – Но в остальном, у нас все замечательно.

* * *

Доктор Ризерстоун сегодня на операции. Кэссиди записала меня на завтра. Полдень. Даже не верится, что все решится.

Ровно в пять прибыла Алисия. Видимо, вопрос действительно нельзя отложить, раз такая пунктуальность. Я как раз закончила встречу с мистером Уоторби. Его новый проект отчаянно нуждался в инвестициях, и мне было поручено провести финансовый анализ и подготовить заключение по поводу целесообразности подобных вложений. Кажется, в мире на одного мечтателя станет больше. Я верю в него и его проект. Люди никогда не перестанут восхищаться хорошей выпечкой. А мистер Уоторби великолепный пекарь. Жестом показала Алисии, чтобы она проходила и устраивалась.

– Чай, кофе?

– Какой у тебя просторный офис, – улыбнулась миссис Эллингтон, осматриваясь. Как всегда – сама элегантность в обтягивающем платье цвета капучино и с забранными наверх волосами. – Не откажусь от чашечки кофе.

Кофеварка стояла прямо у меня в кабинете, за рабочим столом, чтобы я всегда могла приготовить себе напиток и взбодриться. Налила миссис Эллингтон и хотела налить себе, но вспомнила результат теста. Конечно, еще предстоит сходить на УЗИ, чтобы убедиться, но, вдруг… нет. Пожалуй, налью чай. Так. На всякий случай. Слишком много кофеина – вредно для здоровья. А за сегодня уже итак две чашки выпила.

Я поставила кружки на журнальный столик, достала печенье и, сделав глоток, отметила, что чай с бергамотом тоже неплох. И почему я раньше его никогда не пила?

– Итак, чем могу быть полезна?

Ее прекрасное лицо исказила усталость. События последнего месяца легли тяжелыми морщинками вокруг ее глаз и поперек лба. Несмотря на безупречный макияж, скрыть от меня подобные мелочи было сложно. Слишком похожи они с сыном. Слишком хорошо я изучила его.

– Если бы у меня был выбор, я бы не стала просить о помощи тебя. Но, поскольку мы обе любим Генри, то должны вытянуть его из ямы, в которую он забрался.

– Алисия, мне, казалось, что по телефону я четко дала понять. Это был не мой выбор. Меня поставили перед фактом, – я закинула ногу на ногу, чтобы закрыться от неприятной темы. Чтобы самой себе придать уверенности. Дистанцироваться. Заставить себя поверить, что это не мое дело.

– Ох, милая! Любовь к Генри как окопная война. Необходимо залечь и притаиться и только после этого действовать. А ты сразу ушла от него, – она была расстроена.

– То есть это я виновата? – даже чашка звякнула о блюдце. Взяла себя в руки.

– Нет. Конечно, нет. Я могу понять твою реакцию. А мой сын, словно слепой щенок. Его всегда тянуло на испорченных женщин. Когда в нашем доме появилась ты – я уже подумала, что он, наконец, исправился. В моей душе родилась надежда, что его наклонности больше не будут ставить под угрозу репутацию сына…

– Какие наклонности?

Она сделала глоток и задумалась. Напиток – отличное средство во время переговоров. Чтобы иметь возможность обдумать ответ или лучше сформулировать мысль, ты можешь сделать паузу на кофе.

– Понимаешь. Он… скажем так, полигамен. Сложно говорить такое о сыне, но это уже давно стало достоянием общественности. Так было до и после тебя. Он не может находиться с одной женщиной. Каждый раз ему необходима новая. И если раньше сын был достаточно осмотрительным, чтобы подобное не просачивалось в прессу, сейчас он плевал на приличия и имидж.

Интересно. Каким образом это должно меня утешить?

– Полигамен… – я с отвращением вспомнила последние фотографии, где Генри в окружении полуголых девиц. – Но это его выбор. Каждый сам выбирает модель сексуального поведения, и повлиять на него в этом плане я не могу. Да и не хочу. Меня его похождения не касаются.

– Амелия, его слабое место – любовь. И выбрал он не ту женщину. Шарлин, – из ее уст имя прозвучало как ругательство, – его персональный дьявол-искуситель. Яд, выжигающий все хорошее, что в нем еще осталось. Она имеет… имела над ним особую власть, раскрывая все худшее и все темное, что есть внутри Генри. А противоядие одно. Имя ему – Амелия, – я скептически хмыкнула. – Мы должны спасти его. Будь у тебя ребенок, ты бы меня поняла, – неожиданно замутило и, едва поборов желание продемонстрировать Алисии свой обед, я затравленно покосилась на женщину.

– Не уверена, что понимаю.

– Дай ему шанс…

– Он женат, Алисия! – отчего-то перешла на шепот.

– Досадное упущение! Но что прикажешь мне делать, снова ее похитить? – в сердцах крикнула женщина. Я подняла на нее недоумевающий взгляд.

– Что значит снова?

Поняв, что проговорилась, она рухнула обратно на кресло и закрыла лицо ладонями.

– Алисия, что значит снова?

– А что мне оставалось? – она не оправдывалась. – Он не хотел замечать, как Шарлин разрушает его, а вслед за ним и фирму, которую он с таким упорством создавал! Мои слова не достигали цели. Влюбленный мужчина глух к мольбам матери! На глазах я теряла единственного сына! Естественно я пошла на это. Не могу сказать, что горжусь собой, но и жалеть мне не о чем.

– Она же могла погибнуть… – я вдруг осознала, что совершенно не знаю женщину, которая сидит передо мной. Ведь, получается, из-за нее и я чуть не погибла.

– Если бы ты только знала все. Эта дрянь заслуживает худшего!

– А я… заслужила то, что получила? – рефлекторно погладила шею. Там, где еще недавно красовались следы пальцев мужчины, напавшего на меня в лифте.

– Амелия, прости. Талбот… он просто не знал и переусердствовал.

– Талбот? Ваш сообщник, вы имели в виду? – кружка в моей руке задрожала и, чтобы не выронить, поставила ее на столик.

– В любом случае, это была случайность, за которую я вряд ли смогу вымолить прощение. Но сейчас я пришла не за этим.

– А стоило бы извиниться, не находите?! – возмутилась я. – Вы же одержимы.

– Возможно! – согласилась Алисия, пододвигаясь ближе. – Мать пойдет на все ради сына. Вот и мне пришлось. И приходится. Ты говоришь, что любишь его. Если это действительно так, ты не сможешь дать ему погибнуть. Сердце тебе не позволит! Пакет акций Тринити стоит дешевле рулона туалетной бумаги. Генри не просыхает от алкоголя. Хочешь, я встану перед тобой на колени! Хочешь?

На глазах этой сильной женщины застыли слезы. Она действительно была готова на все ради своего сына. Мне стало страшно. А готова ли я проглотить свою гордость и помочь любимому? Помочь, даже зная, что не нужна ему. Зная, что он всего лишь использовал меня. С другой стороны, он всегда был честен и не обещал будущего. Я сама себе построила воздушные замки, сама же их и разрушила. Он ни в чем не виноват. Возможно, еще пожалею об этом, но…

– В чем конкретно нужна моя помощь?

Слезы все же сорвались с ресниц Амелии. Едва сдержалась, чтобы не обнять ее. Достала из сумочки салфетки и положила на столик. Взращиваю жестокосердие, чтобы больше не чувствовать эту гнетущую пустоту внутри. Не помогает.

– Пока сын не потерял контроль над фирмой, – ее голос дрожал и, сделав пару глотков кофе, она продолжила чуть более уверенно. – Мы должны получить блокирующий пакет акций.

– Разве для этого нужна я? У меня никогда не было подобных денег.

– Я дам тебе. У меня 20 процентов. Еще 31 процент распределен между акционерами. То, что по мелочи я выкуплю самостоятельно, но… – она замолчала, формулируя мысль. Алисия была как никогда осторожна в высказываниях. – Этого недостаточно. Для блокирующего пакета нам нужен 41 процент акций, а, значит, необходимо выкупить их у одного крупного акционера, который никогда мне не продаст по личным соображениям.