Молодая женщина, жена, со странной жалостью взглянула на мужа и покинула комнату, прикрыв за собой дверь.

С понедельника Максим стал жить в деревне у матери. К Эмме в её частную квартиру переехал Алхан – у них начинался своего рода медовый месяц.

Эмма поверила юноше, когда он сказал:

– Ты самая лучшая, самая красивая, в тебя многие наши мужчины влюбились. На рынок ходит много девушек, но я из всех тебя выбрал. Даже мой дядя, который знает в женщинах толк, говорил, что ты чувственная княгиня, создана для любви. Дядя прав.

Не прошло и месяца, как Максим с Эммой получили официальный развод. Незадолго до этого молодая женщина поняла, что беременна. И отцом будущего ребёнка, безусловно, был Алхан, о чём будущая мама не преминула сообщить ему. Он закричал от радости и, подняв вверх руки, стал что-то выкрикивать на своём языке.

После того как Алхан переехал к Эмме, она в один из дней отпросилась с работы пораньше и пришла за советом к Лукьяну. Но он, бесстрастно выслушав сбивчивый рассказ, рекомендовал своей бывшей любовнице не связываться с рыночными торговцами.

– Но я тоже в торговле работаю.

– У тебя, любезная, совсем другая торговля. В общем, решай сама и жди, куда кривая вывезет.

Эмма ушла от Лукьяна расстроенная. Она поняла, что её «учитель» отныне не хочет с ней знаться. С этого дня она изменилась, стала задумчивой, редко улыбалась. В ней будто надломилось что-то. Алхан заметил изменения в Эмме, спросил, в чём дело. Она сослалась на мелкие неприятности на работе. Юноша, зная о любви женщин к ювелирным украшениям, начал дарить своей возлюбленной золотые вещицы. Давал ей денег для приобретения одежды и обуви. У Эммы полегчало на душе – то ли это подарки на неё повлияли, то ли внимательное отношение со стороны юноши. А может, и то и другое.

В середине сентября Эмме на работу позвонил Алхан и сказал, что уезжает за товаром в Астрахань.

– Когда приедешь?

– Недели через две. Эмма, пока меня не будет, с тобой мой дядя будет жить.

Она была ошеломлена:

– Алха-а-н, не надо. Зачем?

– Любимая, так дядя решил, а я обязан ему подчиняться. И не груби ему, для своей же пользы.

Понимая, что препираться бессмысленно, женщина поникла:

– Хорошо.

В семь вечера Эмма встретила Али, дядю Алхана. Он был чуть ниже среднего роста, с заметным животиком, круглым лоснящимся лицом и большим задом. Впервые увидев на рынке Али, Эмма подумала: «У него зад, наверное, больше чем у меня». Сейчас, встретив важного гостя, нежно улыбнулась ему. Была она в халатике из штапеля, на груди две толстые косы. Мужчина с полминуты разглядывал молодую женщину блудливым взглядом и, должно быть не выдержав (южная кровь взыграла), прижал к себе. Эмма со злостью оттолкнула упитанного азербайджанца.

– Как ты смеешь, поганец!

Лицо оскорблённого кавказца моментально исказилось от гнева. Только тут Эмма вспомнила, что ему нельзя грубить – Алхан просил. Но было поздно: мужчина с размаху ударил её ладонью по щеке.

– Русская ш-шлюха, – со злобным шипением произнёс он. – Я ждал, что она за стол меня усадит, ужином угостит, а она… Ты знаешь, что я с тобой сделаю? – Он замахнулся на неё волосатой рукой. – Ты у меня на рынке задаром торговать будешь. И никто тебе не сможет помочь, даже твои почтенные родители.

– Али, прости…

– Молчать, шлюха! А если кому-то пожалуешься, тебя насиловать будут под каждым кустом, пока с работы будешь идти. Хочешь, завтра же изнасилуют?

– Али, не надо, не делай этого. Что я тебе сделала плохого? Я всё буду делать для тебя, только не унижай.

Он окинул её тяжёлым взглядом:

– Раздень меня.

Не понимая, как быть, женщина осторожно спросила:

– А как тебя раздевать? Ты бы сначала разулся.

– Сними с меня туфли, потом всё остальное.

Эмма опустилась на колени и стала снимать с Али ботинки. После этого встала, принялась расстёгивать пуговицы на рубашке. Затем сняла брюки, с испугом глядя на длинные трусы.

– Что смотришь? – прозвучал грозный окрик. – Снимай.

Стала стягивать с него трусы, почувствовав дрожь и в руках, и в ногах. «Ничего не сделаешь, придётся терпеть все его штучки».

Вдруг мелькнула мысль: «Надо под душ с ним сходить. А что? Попробую хитростью его взять, а то битая буду каждый день. И буду Аликом звать, а не Али. Может, не обидится».

– Алик, – по-своему назвала его, – может, в ванную сходим? Там вместе с тобой помоемся. Пошли?

Он оторопел от удивления.

Придя в себя, сказал:

– Пошли. – Помолчав, добавил: – А ты не только красивая, Эмма. Как тебя лучше называть?

– Можно Эми, – нежным голосом ответила она, – а можно и Эмуля, Эмулечка. – Быстро обнажившись, обняла оттаявшего мужчину и, поцеловав его, сказала: – Пошли в ванную, мой азербайджанский князь.

После душа, поужинав и выпив сухого красного вина, мужчина взял обнажённую женщину за талию и повёл в спальню.

В конце затянувшегося вечера, после того как азербайджанский «князь» сполна удовлетворил все свои прихоти, он сказал, лёжа в постели:

– Эмма, я долго искал нужную мне женщину, теперь нашёл – это ты.

– А как же Алхан?

Али высокомерно фыркнул:

– Он молод для тебя. И жениться ему пока рано: у него нет ни знаний, ни денег, чтобы владеть такой дэвочкой.

– Алик, я обещала Алхану, что буду его женой, а обманывать нехорошо. Я и с мужем развелась из-за Алхана.

– Ты правильно сделала, что развелась, теперь я твоим мужем буду.

Наутро Али был добр, улыбался, говорил лестные слова. Попросил Эмму, чтобы вовремя приходила с работы, нигде не задерживалась. Обещал, что все продукты будут приносить домой его люди.

– Хорошо, теперь я буду как кисейная барышня.

– Я не знаю, кто такой кисейный барышня, ты будешь жить как царица. Если женщина и по виду царица, и в постели, то она везде должна быть царицей.

«Царица», удовлетворённо улыбнувшись, обняла Али и стала целовать его так, как целуют только любимого человека.

– Эмма, ты говори, что тебе купить надо, не стесняйся. Шубу надо? Куплю. Бриллианты на твою белую грудь надо? Куплю. Ты меня не бойся, я не из рода шайтанов. И ты уже знаешь, чего не должна делать женщина.

– Но я же царица! – ослепительно улыбнувшись, воскликнула она. – А царица не просто женщина, она может и повелевать.

У Али от нескрываемого удовольствия на лице появилась широченная улыбка, в глазах заблестели весёлые искорки. Даже его массивный, выступающий подбородок и горбатый нос будто бы обрели некую утончённость.

– Эмма, ты меня победила. Сегодня приду в шесть вечера, жди. Ужинать не будем, ты моим ужином будешь, моя царица.

– Алик, а сколько тебе лет?

Он довольно улыбнулся:

– Этот вопрос мне нравится, значит, я заинтересовал тебя. В конце этого года мне исполнится тридцать два года.

– Алик, ты же совсем молодой!

– Я и через пятьдесят лет буду молодым.

Эмма стала собираться на работу. Правда, сначала расцеловала мужчину. Затем скромно попросила любить её, носить на руках, тогда она станет настоящей царицей, а он для неё будет самым лучшим царём. В ответ он пообещал быть не правителем, а просто хорошим мужчиной. И напомнил:

– Готовься стать моей официальной женой. Свадьбу сыграем в конце октября.

Перед уходом на работу Эмма успела сделать философское умозаключение, что даже у настоящих цариц наверняка бывали непростые деньки. Однако любая женщина, пусть даже и царица, должна знать: «Не красота спасёт мир, а женская ласка».

Сегодня у Эммы работа не шла на ум. В обеденный перерыв на улице она опять думала об Алхане. «Ему на самом деле рано пока жениться, Алик прав. Значит, ставить буду на Алика. Он меня любит, надёжный, кроме этого немало и других плюсов.

В общем, его есть за что любить. Минусы? А у кого их нет». Без видимой причины Эмма вспомнила, как в семнадцатилетнем возрасте невзначай столкнулась на улице с пожилой цыганкой.