Л е ш а. Так ты что, вместо Светки мороженщицу без меня охмурял? (Хохочет.) Молодец! Выбрал точно! Сколько здесь? (Кивает на тележку.)
А н т о н. Сорок порций.
Л е ш а (хохочет). Дольче вита! Сладкая жизнь! Нагрела тебя!
А н т о н. Она хорошая, Леша.
Л е ш а. Лучше Тамары?
А н т о н. Тамара тоже неплохая.
Л е ш а. Вот из-за этого «тоже» все и получается! Тебе все — все равно! Это же самое страшное! Вокруг жизнь кипит, каждый за свое зубами грызется — одному тебе все до лампочки, ни жарко, ни холодно… Цели в жизни нет — вот что тебя губит, не из-за чего тебе драться, оттого ты такой!
А н т о н. Обязательно драться?
Л е ш а. А драка — это и есть жизнь! Весь процесс в борьбе. Зевать нельзя — вокруг такие додики вьются, только руку протянуть к чему-нибудь — нет уже, сцапали! Молодцы! Спать нам не дают! Костюмы кримпленовые завезли — нет костюмов. «Ява» последняя модель — нет «Явы»! О девчонках уже не говорю: завелась мало-мало приличная — на ходу уведут! С Тамарой пример не убедил? Должна у тебя цель какая-то появиться, должна! Иначе — хана! Теперь вижу — если один в квартиру свою въедешь, могилой она тебе станет! Мхом обрастешь, собаками, кошками… Потому что нет в тебе борца! А между прочим, если б знал, как все обстоит, понял бы, что борьба еще не кончена, что самое главное еще у нас с тобой впереди!
А н т о н. Может, не стоит, Леша… Больно сложно получается…
Л е ш а. Вот-вот! В этом вся твоя натура! Слабак! Трус! Последний шанс тебе дается — себя переломить! Именно сейчас, до въезда! Теперь — или никогда! Брось свое равнодушие! Скажи сам себе — без хозяйки не въеду! Ведь никто тебя не неволит, сам найди, для себя, но определись!
А н т о н. Послушаешь тебя — жуть берет… Это же самое трудное — выбрать…
Л е ш а. Тебе двадцать восемь скоро. Двадцать восемь!
А н т о н. Может быть, ты и прав… Нет у меня подхода к ним.
Л е ш а. Это как раз проще всего! (Играет.) «Девушка, ваше лицо мне мучительно кого-то напоминает… Случайно вы не снимались в кино?» И пошел разговор! Можно на юморе: «Девушка, помогите, совершенно потерял представление о времени!» Она за часы, а ты: «О, зачем? Счастливые часов не наблюдают!» Глупо, но смешно, она сбита с толку, для начала лучше не придумаешь, и тут же, будто нечаянно, руку ее возьми… Главное — руку! Возьмешь — она у тебя в руках! И сразу же начинай: «Нахожусь в безвыходном положении, на голову свалилось хозяйство… Помогите советом…» Ведь о консультации пока речь идет. Только о консультации!
А н т о н. Ладно. Поехал.
Л е ш а. Куда?
А н т о н. Похожу, Жучку поищу. Может быть, где-нибудь бродит… (Покатил тележку.)
Л е ш а (почти теряя речь от ярости). Нет, это… Это просто ни на что не похоже! Хлопочу, на части рвусь для него, а он… он… С тележками раскатывает! Собак ищет! Можешь ты понять, в конце концов, что без женщины тебе в квартиру вообще не въехать?
А н т о н. Для меня это еще вопрос. Подумаю, соображу. (Покатил тележку, скрывается.)
Л е ш а. Скажи пожалуйста — самостоятельность проявил! Давай, давай, пробуй! (Думает.) Сказать все, как есть? Не поймет. Еще в бутылку полезет…
Идет Т а м а р а с большим букетом.
(Заметил ее, обращается к ней.) Вот кому позавидовать можно! Счастливая, устроенная, цветы в руках…
Т а м а р а. Иду и гадаю — то ли на помойку его выбросить, то ли сунуть кому, чтоб рук не оттягивал?
Л е ш а. Что так?
Т а м а р а. Да Валерка все… Букет-то от него. Провожал, в руки сует и говорит: «Неси повыше! Пусть мои прежние завидуют!» Ах ты, думаю… Значит, были они у тебя? А как же, говорит… Выходит, до сих пор о них думаешь? А он мне: Дуреха! Я же, наоборот — возвысить тебя хочу! За мной знаешь сколько бегало? А тут еще мамаша его: «Точно, говорит, Тамарочка! Расчет у них простой — знали, на что целиться!» Меня как затрясет! И я, по-вашему, из расчета? Плюнула и пошла! Они за мной, я от них, иду вот и не знаю, плакать мне или смеяться?
Л е ш а (мгновенно принимая решение). Плакать или смеяться еще успеешь, Томочка! Сначала ты должна спасти человека.
Т а м а р а. Спасти? Кого?
Л е ш а. Антона, тебе известного — кого же еще?
Т а м а р а. А что такое? Что с ним случилось?
Л е ш а. Прихлопнула ты его своей свадьбой! Такую квартирищу ему дали, а он…
Т а м а р а. Квартиру? Отдельную?
Л е ш а. Если бы ты видела ее! Не поленись, полюбопытствуй… Радоваться бы надо, прыгать до потолка, а он все думает чего-то, думает… Сходи к нему, подбодри! Оба вы из детдома, должны друг другу помогать! Протяни ему руку по-дружески… Квартира горит, понимаешь? Такая квартира…
Т а м а р а. Ой… Я с удовольствием… Погляжу хоть, как людям везет. А что делать, подскажите.
Л е ш а. Ровно в полвосьмого будь по адресу: Панкратьевская, семь, квартира одиннадцать, смело звони, он там будет… В дальнейшем — на тебя надеюсь! Забудь хоть на миг о Валерке своем.
Т а м а р а. Да очень мне надо о нем думать!
Л е ш а. Вот-вот!
Т а м а р а. Такой немудрящий, а еще заносится!
Л е ш а. Тем более…
Т а м а р а. Литературы мало читает…
Л е ш а. Какой может быть разговор…
Т а м а р а. Один футбол в голове…
Л е ш а. Даже и думать нечего! Иди к Антону — и все!
Т а м а р а. Ох, уж и не знаю… А вдруг рассердится?
Л е ш а. Кто?
Т а м а р а. Да Валерка, Валерка!
Л е ш а. Да брось ты его! Успокой, развлеки…
Т а м а р а. Кого?
Л е ш а. Антона! Антона!
Т а м а р а. Просьба у меня к нему была, да уж теперь не знаю…
Л е ш а. Иди — и все! Адрес запомнила? Панкратьевская, семь, квартира одиннадцать…
Т а м а р а. Чего тут хитрого? Ой, голова пополам… (Внезапно вскипая.) Да еще веник этот! Нарочно дал, трепушкам его показывать! Не нужен он мне! Все руки оттянул! Возьми хоть ты! (Сует букет Леше и уходит.)
Л е ш а (с букетом, смотрит вслед). И эта ненадежна! Ни на кого положиться нельзя! Уфф… (Вытирает пот со лба, не замечая, что употребляет для этого письмо, вынутое из кармана. Увидел.) Письмо! Как же я его не отправил? Прости, Маришка… (Быстро дописывает.) «…Целую каждую прядку твоей косы-красы. Бросай все, приезжай, тебя ждет поразительная новость! Ты мне сюрприз — и я тебе сюрприз! Пора уже, давно пора! Твой Леша».
Не успевает он поставить последнюю точку, как появляется вся пышущая негодованием К а т я.
К а т я (увидела Лешу, остановилась перед ним, подбоченившись). Ну? Доволен? Радуешься, что мозги бабе закрутил? Шла после разговора с тобой, ног под собой не чуяла, вот, думаю, рай открывается Катеньке… Вдруг словно обухом по голове! На что же это он меня толкает — сама себя ловлю, — змей бессовестный! Я ж народный избранник! Я же свое личное на крепком запоре должна держать, перед людьми же отвечаю! Нашел дуру, считаешь, на сладкую жизнь кинусь, как голодный на кашу? Я — профсоюз! Права трудящихся охранять должна! Зачем в восемь звал меня на Панкратьевскую? Не прицеливайся! Не прицеливайся! (В гневе хочет уйти.)
Л е ш а (следует за ней). Катя, ты меня не так поняла… Не о тебе шла речь, о судьбе Антоновой… Пожертвовать собой нужно ради него, неужели не сообразила? Он — трудный. С ним нелегко… Ведь пропадет же парень… Принеси себя в жертву! Начни с малого — приоденься, зайди вечерком… Мы же союзники с тобой. Смотри, специально букет тебе приготовил…
К а т я. Цветов твоих не видала… Жертв еще каких-то захотел.
Л е ш а. Спасти ты его должна, понимаешь? Спасти!
К а т я. Приду — все сети твои распутаю! (Уходит.)
Л е ш а (один). Катастрофа!
Показывается М а й я.
