– Не интересно, – оборвал он.

– У близкого мне человека была алкогольная зависимость, так что…

Не стоит перебивать меня, Пауэлл, я всегда договариваю.

Взгляд его изменился. Пропала враждебность. Однако он ничего не ответил.

Советы Кирби работали, по крайней мере тот, где нужно поделиться фактом о себе, чтобы выудить факт о нем. Однако Макс крепкий орешек и так просто он о себе не расскажет. Не сегодня, так завтра, а пока, стоит сразу обозначить правила.

– Знаешь, в следующий раз найми профессиональную актрису. Твоя явно переигрывает, – сказала я, все еще чувствуя недовольство из-за того, что случилось в соседнем номере.

– Ты о чем?

– Я о твоем рандеву, Зверь. Ты находишься за стенкой, будь добр уважать соседей. Следует потерпеть всего одну ночь, надеюсь, ты продержишься. – Не в силах сдержать рвущееся наружу раздражение, я ехидно добавила: – Хотя, судя по длительности первого периода…

Продолжать я не стала, он итак понял.

Макс моргнул, запустил руку в волосы и зачесал их назад.

– Почему ты не со всеми? – подуспокоившись, спросила я.

Он молчал, и я уже подумала, что ответа не последует.

– Веселиться и заливать в себя пиво накануне важного матча – это не для меня, – ответил он. Я удивленно покосилась на Пауэлла, и заметила, что из соседнего автомата он достал два протеиновых батончика. Мое пассивное несогласие проявилось в виде закатывания глаз.

Зверь не допускает, чтобы хоть одна жиринка попадала в его организм. Слишком легко это понять, достаточно взглянуть на безупречные кнуты его мышц, на которые пускают слюнки девушки со всего мира.

Я нажала кнопку, два шоколадных батончика упали в отсек в самом низу. Вынув их, я подошла к Пауэллу.

До меня донесся свежий, чистый запах его кожи. Что-то вроде мужского мыла или геля для душа. Странно, разве он не должен пахнуть потом, ведь его кожа все еще была влажной?

Одну шоколадку я закинула в карман своей толстовки, а другую протянула Зверю.

Краем глаза я заметила, что мышцы на его прессе напряглись.

Господи-боже, это зрелище вызвало щекотку внизу моего живота. Но я не могла насладиться этим, потому что стала себя проклинать за подобные ощущения. У меня же есть парень! Я стою в толстовке с фамилией Даррелл. Я не могу чувствовать сексуальные приливы, глядя на полуголого Зверя.

– Что это? – спросил он, тупо уставившись на шоколадку.

– Оливковая ветвь, ясно? – резко выдала я, злясь из-за того, что один взгляд на его голый рельефный торс и запах чистой теплой кожи, пробуждали во мне желание. – Не знаю, почему ты невзлюбил меня, но я не такой человек, который со всеми конфликтует. Возьми шоколадку в качестве нашего примирения, в детстве срабатывало. К тому же тебе нужно попробовать немного сладенького, может тогда, ты перестанешь так злобно на всех смотреть. Сахар поднимает эндорфины, – в последний раз окинув Пауэлла беглым взглядом, я зашагала к своему номеру.

Дверь номера Зверя открылась и оттуда выпорхнула сногсшибательная, длинноволосая блондинка с широкой улыбкой на пухлых губах. Босоножки на высоких каблуках черными жгутами оплетали ее ноги, платье цвета морской волны облепило фигуру, словно вторая кожа, а горящие голубые глаза, говорили о том, что этой девушке было достаточно для счастья тех двух минут, которые продержался Зверь.

Что-то гадкое зашевелилось в моей груди.

Вот какие девушки в его вкусе. Ожидала от Пауэлла большего.

Блондинка проскользнула мимо меня, оставляя за собой шлейф цветочного парфюма и химического запаха лака для волос.

Я шла дальше, как вдруг из номера Макса выглянул Сойер Басс – играющий на позиции защитника в Дьяволах под девяносто восьмым номером. Из одежды на нем были только черные боксеры. Короткие светлые волосы, взъерошенные, торчали в разные стороны. Басс был высоким и атлетически развитым, однако в мышечной массе уступал даже моему Майку, а до Зверя ему было совсем далеко. Опершись о косяк двери, он с похабной улыбкой смотрел вслед исчезающей блондинке. Стоило ему заметить меня, улыбка на его лице стала еще шире и развязнее.

От скользкого взгляда карих глаз меня захватило отвращение.

– Перри Милашка Митчелл, – пропел он. – Зайдешь?

Я вспыхнула.

– Ты нормальный? Я девушка твоего товарища по команде!

Мерзкий хохот расползся по коридору.

– Расслабься, шуток не понимаешь, что ли?

– Шутка это когда смешно, – фыркнула я.

Значит, они веселились втроем?

Басс ухмыльнулся, и по его глазам я поняла, что он не шутил, а действительно предлагал мне зайти и стать третьей в их с Пауэллом игре. Как же это мерзко!

– Пауэлл, как жизнь? – засмеялся придурок, и тут догадка пронзила мои виски пульсирующей болью.

Он только что поздоровался со Зверем, словно, они… не были вместе.

Я растерянно взглянула на Сойера и тихо, чтобы не услышал Пауэлл, спросила:

– Триста шестьдесят шестой, разве не Зверя номер?

Басс, отрицательно покачал головой.

– Это мой номер, и он всегда открыт для тебя, Милашка Митчелл, – подмигнул идиот, и громко заржав, скрылся за дверью своего номера.

Получается, все, что я наговорила Максу…

– Мой номер триста шестьдесят девятый, – раздался голос за моей спиной. Слишком близко, буквально в двух шагах от меня. И снова свежий запах его кожи, потому что Макс просто был после душа.

Я глупая фантазерка.

Не оборачиваясь, через силу кивнула, так и не найдя для него слов и быстро зашагала к своей двери.

Боже, ну какой же стыд!

Я коснулась ключом-картой замка и схватилась за ручку.

– Эй, Утконос! – Макс стоял через три двери от меня, вальяжно опершись голым мускулистым плечом о стенку. Уголок его губ дернулся, словно он не мог сдержать улыбки. – Спокойной ночи.

Толкнув дверь, я влетела в номер как ошпаренная.

Утконос.

Для человека, который пугает детей одним выражением своего лица, Макс на удивление был… мил.

Перри

Первая выездная игра в этом сезоне прошла отлично, Дьяволы переиграли противников на две шайбы. Это был неплохой результат, учитывая, что вчера большая часть Дьяволов провела ночь в одном из баров Роли.

Пытаясь погасить тревогу в груди, я стояла у двери мужской раздевалки, где переодевались парни. Рядом со мной были девять мужчин-репортеров и одна женщина. На вид ей было около сорока лет. Это немного успокоило меня, ведь я не буду единственным репортером женского пола в мужской раздевалке.

Дверь открылась, и появился представитель клуба – специалист по связям с общественностью.

– У вас тридцать минут, не надоедайте тем, кто не желает с вами разговаривать, – грубо сказал он.

Журналисты ринулись в раздевалку. Нерешительно передвигая ногами, я вошла последней.

Эклеры. Эклеры. Не смотри на эклеры с масляным кремом. Ты их ненавидишь.

О нет. Я заметила первую голую задницу у крайнего левого шкафчика. Это был Виктор Назаров – молодой хоккеист из России, играл под семнадцатым номером. Он обернулся, и тогда мой взгляд невольно упал ниже…

Не смотри на эклеры!

Покачав головой, я оторвалась от разглядывания его тела и решила подойти к тому, кто был хотя бы в полотенце.

Сойер Басс находился недалеко от Виктора, он уже натянул боксеры, когда я поравнялась с ним, однако брать у него интервью мне совсем не хотелось. Вчера я поняла, что с ним мы точно не сработаемся, да и для хорошего материала мало ответов защитника, мне нужен был форвард.

Я прошла дальше, но через мгновение остолбенела, натыкаясь взглядом на идеальный треугольник поперечных мышц живота. С его точеного пресса стекали капельки воды, маленькие темные волоски, идущие от пупка, были все еще влажными и прилипшими к коже. А ниже…

О господи, боже мой, Иисус Мария Иосиф. Этой штуковиной болтающейся у него между ног, можно с легкостью прибить кого-нибудь.

Капитан – сразу видно.

– Ненавижу эклеры, – забываясь, выдала я.