Журчание и свежесть воды отвлекли тэнгу и Генко от размышлений. Взволнованный, высокий голос взвился над синим пламенем деревьев, заставив Генко виновато прикусить губу:

– Что тут произошло?!

– Здравствуй, Озему-кун[26]. Прости, но я тут немного… сражалась.

Божество реки перевело ошарашенный взгляд с горящих деревьев на убитых и раненых лис, осмотрело мертвого они и, наконец, остановилось на Генко и Карасу-тэнгу.

– «Немного»? – Голос Озему стал еще выше, а вслед за вопросом на пылающий лес обрушилась волна воды, заглушая пламя.

Облитые с ног до головы Генко и тэнгу тяжело вздохнули, когда лисы принялись возмущенно лаять. Озему недовольно и раздраженно смотрел на виновницу происходящего и ждал пояснений.

– Что ж, это будет неприятный разговор… Только дай сначала позаботиться о моих лисах.

К своим двадцати трем годам Такаги Йосинори вполне заслуженно считался одним из наиболее известных оммёдзи. Согласно записям Бюро, он был сильнейшим пользователем оммёдо за последнюю тысячу лет. Спас императора от проклятия, которое наслала на него наложница Тамамо-но-Маэ – жаждавшая власти кицунэ. Был он известен и своей способностью командовать ёкаями, которая досталась ему по наследству и которую многие священнослужители считали дурным предзнаменованием. Но сам Йосинори полагал, что лучше бы его прославило стремление во всем докопаться до сути, чем то, о чем предпочитали судачить люди.

Он брался за сложнейшую работу, и именно по этой причине Йосинори решил разобраться с демонической лисой в провинции Ямасиро[27] относительно недалеко от столицы Хэйан[28], в маленькой деревне в горах, в которой вдруг стали происходить бесчинства нечисти. Он хотел ответов и намеревался их получить.

Все началось с простой, даже случайной встречи. Йосинори в очередной раз проверил состояние здоровья императора и тихо прошмыгнул в проход для слуг, чтобы избежать шквала льстивых фраз от министров и даймё[29]. Встречные слуги почтительно кланялись оммёдзи, а он молча склонял голову в ответ и шел дальше по своим делам. Йосинори смог беспрепятственно покинуть территорию дворца и направился обратно в храм, где жил сейчас вместе с несколькими оммёдзи Бюро, из которых каннуси выбирали себе учеников. Младшая сестрица Аямэ на днях призвала своего восьмого сикигами и теперь официально считалась второй по силе оммёдзи в стране, поэтому стоило поторопиться завершить дела в храме, а после вернуться в Бюро и лично поздравить ее.

Встреченные им мико, все как одна, низко кланялись и не разгибали спины, пока он не проходил мимо. Мико готовились к празднику Камиари – дню почитания всех богов. И пусть Камиари с размахом отмечали только в храме Идзумо Тайся префектуры Симане и остальным святилищам было сложно достичь такого величия в праздновании, мико и каннуси все равно старались изо всех сил, стремясь выказать свое почтение богам.

Скорая зима обещала быть снежной, но осень, словно решив порадовать празднующих, отдавала последнее тепло. Несколько каннуси размышляли о том, продержится ли хорошая погода до Камиари, или все же стоит поставить на территории храма дополнительные жаровни на случай внезапных холодов.

На фоне одетых в белые и бело-красные одеяния священнослужителей выделялся незнакомый мужчина в простом темно-сером, но добротном кимоно. Йосинори он заинтересовал в первую очередь своим рассеянным, даже потерянным видом, будто впервые был в этом храме, поэтому оммёдзи и подошел к нему, желая помочь.

Мужчина был в возрасте – почтенном, но еще не слишком старом. Немного сгорбленная спина и темный загар выдавали в нем деревенского жителя, который большую часть своей жизни проводит в поле.

– Да осветит Аматэрасу-сама ваш день. – Йосинори почтительно поклонился, приветствуя мужчину, который тут же поспешил вернуть поклон. – Вас что-то беспокоит?

– Почтенный, не подскажете ли, к кому мне обратиться? Меня зовут Ивата Такуми, я староста деревни Сиракава. Уже почти двести лет на землях, где стоит наша деревня, живет кицунэ, и мы никак не можем от нее избавиться. Не то чтобы она очень мешала, но в последнее время стало хуже: земли уже не такие плодородные, живности в горах меньше, да и болезни все чаще стали одолевать.

– Вы уже обратились, Ивата-сан, – мягко и легко улыбнулся Йосинори, тут же располагая старосту к себе. – Меня зовут Такаги Йосинори, я оммёдзи.

Ивата опешил и уставился на Йосинори, вероятно удивленный тем, что столь быстро нашел нужного ему человека.

– Ками все же благоволят нашей деревне, раз вы подошли ко мне, почтенный Такаги-сама! – Ивата глубоко поклонился, выражая уважение, а Йосинори с трудом сдержал тяжелый вздох. Заслужил ли он такое отношение просто за то, что проявил интерес к посетителю, который был настолько растерян, что выбивался из обычной толпы верующих и священнослужителей?

– Я еще ничего не сделал. – Вновь легко улыбнувшись, Йосинори вежливо склонил голову в ожидании, когда тот разогнет спину. – Да и не уверен, что смогу выбраться в ближайшее время: здесь, в Хэйане, я нужен нашему императору.

– Конечно, конечно, – тут же закивал Ивата, глядя на оммёдзи с наивным восхищением. – Да и добраться к нам сейчас было бы проблематично: Сиракава находится в полутора днях пути из Хэйана в сторону Эдо[30], если ехать более долгой северной дорогой. Там, где сейчас расположился сёгун[31] Токугава. В это время нас уже засыпает снегом так, что ни войти ни выйти из деревни.

– Как же вы тогда вернетесь домой? – нахмурился Йосинори, чувствуя замешательство.

– Мы, местные, знаем, как обойти особенно глубокие залежи снега. Не слишком удобно это, но ничего не поделать. А вот гостям тяжело приходится.

– Тогда почему вы сейчас пришли просить о помощи, раз никто не сможет добраться до Сиракавы?

– Чтобы по весне, когда снега сойдут, помощь прибыла и перед сезоном посадки избавиться от проклятой лисы! – словно само собой разумеющееся, выдал Ивата. – У нас же как говорят: все планы на год нужно строить в день Нового года!

Йосинори сдержал еще один тяжелый вздох. Такая наивность и вера в лучшее среди деревенских его всегда одновременно и умиляли, и раздражали. Нельзя же быть настолько простыми и безоговорочно полагаться на то, что о твоей просьбе-прошении вспомнят спустя целый сезон. Вот только глядя на Ивату, Йосинори понимал: тот действительно был убежден, что с его проблемой разберутся, что из столицы в забытую богами деревню прибудет оммёдзи или талантливый каннуси – и с кицунэ будет покончено.

Но именно так в итоге и случилось. Ивата во всех подробностях рассказал о бедах своей деревни; прошла зима, уже почти растаял снег, и Йосинори прибыл на своей лошади в Сиракаву, чтобы лично разобраться в происходящем. И, если это действительно будет необходимо, избавиться от кицунэ.

Староста не лгал, когда говорил, что не местные вряд ли доберутся до деревни зимой. С учетом количества снега, который выпал в этом году, наверняка даже деревенским пришлось не сладко, и они оказались отрезанными от остального мира – почти везде, где проезжал Йосинори, снег уже давно сошел, но здесь до сих пор лежали высокие сугробы.

Йосинори повсюду сопровождали любопытные, заинтересованные и даже настороженные взгляды. Он к этому привык. Несмотря на то что оммёдзи помогали людям, им не доверяли, ведь люди, обладающие силой, способной сокрушать демонов, в любой момент могли повернуться спиной к тем, кому помогали еще вчера, и использовать свои способности против них. Хотя зачастую было как раз наоборот: стоило людям получить помощь – как они тут же отворачивались и старались забыть обо всем произошедшем, как о кошмаре. Да и сам Йосинори слишком уж выделялся на фоне деревенских и столичных жителей. Благодаря крови ёкаев, что текла в его теле, он был выше ростом и шире в плечах большинства людей. Конечно, порой встречались по-настоящему могучие люди, но их было не так много, да и они предпочитали скрываться, а не жить на виду. Никто не любил тех, кто слишком отличался.