Звонить девчонкам не стала — поднимут панику, попробуют отговорить, а я могу поддаться. Сообщила, что сбегаю к антам, как появится возможность — сразу свяжусь.

Ну вот. Обратного пути нет!

Оба телефона лежали на кровати мертвым грузом. Мой старенький, но такой родной, которым могу пользоваться даже закрытыми глазами, и телефон герцогини — новомодный в золотом корпусе, к которому даже прикоснуться страшно. Каким будет новый? Конечно, меня вовсе не телефон волновал, но так уж вышло, что эти незаменимые вещички отражают суть нашей жизни.

Руки дрожали, сердце сбивалось с ритма, но я все сделала правильно.

— Как ты себя чувствуешь?

Теплая ладонь Ремальда прошлась по моим волосам и устроилась на плече. Накрыла ее своей ладонью и выдохнула.

— Как первый раз в парке аттракционов! Внутри трепещет. Мурашки по телу. Руки дрожат. И страшно, и… Я чувствую себя свободной.

— Молодец. Теперь, дай ему время.

— Рем, — я обернулась на мужчину, который по-прежнему сидел в углу комнаты. Тень скрывала его лицо и тело, а трепещущее пламя освещало лишь длинные пальцы со множеством перстней и подол темно-зеленой хламиды. — Что ты от меня скрываешь?

— Завтра на закате меня казнят, — сказал он спокойно, с мягкой улыбкой, ласково поглаживая меня по плечу.

— Что, прости? — я усмехнулась. — Мне послышалось, ты сказал…

Улыбка медленно сползла с моих губ. Рем никогда не шутит такими вещами. Да он в принципе не шутник.

— Это… Но…Как? Почему?

Мужчина отошел к окну и, сложив ладони за спиной, хранил молчание, позволяя мне самой обо всем догадаться. А вариант был только один:

— Так мой сон… это все была правда?

Рем молчал.

— Поэтому ты так легко согласился на свадьбу?

Поднялась с кровати и остановилась за широкой спиной друида.

— Знал, что вы с Айлаайей все равно не свяжете свои жизни?

Тишина стала пугающей. Она дышала безысходностью и ужасом осознания. А я-то тут о своей беде печалилась!

— Из-за меня ты нарушил законы мирозданья и понесешь наказание… Все из-за меня! Война, Эриол, твоя казнь…

Жгучие слезы хлынули из глаз, а ненависть к себе захлестнула до спазма в горле. Я не могла дышать, не могла говорить, не могла… ничего!

— Нет, — прошептала одними губами, когда Рем прижал меня к своей груди. Там, внутри, еще пока билось его сильное сердце, но завтра на закате оно остановится. — Нет!!! Нет. Я не позволю! Это из-за меня, пусть… пусть меня заберут, пусть меня казнят, Рем…

— Так не получится.

— Тогда бежим со мной!

Он усмехнулся, бросив взгляд в угол комнаты.

— Ударим его по голове, у тебя сил хватит! Заставишь его все забыть, а мы сбежим.

Из угла донесся политический кашель. Конечно, Рем сильней. Но он же правильный! И никогда, ни за что не пойдет против системы.

— Значит, к антам? — мягко улыбнулся Ремальд, убирая волосы с моего заплаканного лица.

— Что? — его улыбка напугала. Я поняла, что он собирается сделать. — Ты не посмеешь! Ты…

— Прощай, Джиа.

Когда его губы коснулись моих, мир погрузился во мрак.

35. Новая жизнь

Эриол Риган

Передо мной сидела чета де ла Виньеттов: принц, принцесса и герцогиня. Все с виноватыми лицами и опущенными взглядами, как провинившиеся ученики перед директором. Только в школе могут вызвать родителей или исключить, а де ла Виньеттам грозила публичная казнь за измену. Даже статус и положение не давали им никакого иммунитета после поступка герцогини. И они это прекрасно понимали, уповая всем своим видом на мою милость. Грозные, опасные львы склонили головы перед драконом, признавая поражение. Но почему я не чувствую себя победителем? Политический провал оппонентов. Отец будет в восторге. Оппозиция навсегда умолкнет. Наша власть упрочится на долгие годы.

Принцесса судорожно вздохнула, украдкой бросив взгляд на мужа.

Тишина стала невыносимой.

Хуже тишины — только Айсидория. Они с Джиа похожи как две капли воды. Перед глазами отчетливо всплыл момент нашего знакомства: как она сует мне свой паспорт и заявляет, что в офисе ее будут звать Джиа Корнелли. А я отвечаю «без разницы», делая вид, что и правда без разницы, хотя это не так.

Его высочество Карл де ла Виньетт вздохнул и начал:

— Вы же понимаете, Айсидория…

— Оставьте нас.

Герцогиня вздрогнула и подняла взгляд.

— Ваше высочество…

— Голову и политические амбиции можете оставить при себе. С условием, что сделаете политическое заявление в поддержку власти Риганов.

У принца дернулись ноздри, но жена вовремя его осадила. Крепко сжала ладонь и с достоинством ответила:

— Мудрое решение, ваше высочество. Вы о нем не пожалеете.

— Надеюсь.

Помешкав, родители герцогини покинули кабинет и прильнули к двери с той стороны.

Айсидория теребила подол платья как первоклашка.

— Ты не хочешь за меня замуж, — констатировал я, постукивая пальцами по столешнице.

Она усмехнулась и закусила губу.

— Говори. Хуже для вас уже не будет. Ты решилась на обман наследника престола наверняка не просто так. Отец приказал?

— Он здесь ни при чем! — она подняла взгляд.

Мне будто под дых дали. На меня смотрела Джиа, но другая. В ней не было той жизни, безграничного оптимизма, а еще сумасшедшей искры. Или искры сумасшествия — это как посмотреть.

— Тогда что?

— Я люблю другого. Шаонэл — король Патолии — сделал мне предложение. И я приняла его. Политические планы моих родителей никогда меня не волновали. Мне не нужна власть, не нужен титул, не нужны деньги…

— Только трон Патолии, — усмехнулся, откидываясь на спинку стула. — Чем он хуже трона Мирры?

— По-моему, очевидно! — она показала коготки, но быстро опомнилась.

— Ах, да. Гад летучий. Очень красноречиво.

— Ты такой же недалекий, как и все, кто обличен властью! Я люблю его, — фыркнула девушка.

— Любовь — непозволительная роскошь для таких как мы, — процедил сквозь зубы, стараясь не смотреть на герцогиню. Только цвет волос и взгляд не давали забыть, что передо мной всего лишь одна из де ла Виньеттов — лживых лицемеров.

— Тогда ты должен понять, почему я так за нее уцепилась! И почему шантажировала Джиа…

— Ты заставила ее? — в душе промелькнула надежда, хотя даже этот факт не стирает ее лжи.

— Все вышло случайно, но, в целом, да.

— И как ты думала, все это закончится?

Герцогиня пожала плечами и, заметно успокоившись, говорила ровно, но с грустью:

— Я бы вышла за Шаонэла, а Джиа бы просто исчезла. При хорошем раскладе ты вообще не должен был о ней узнать.

— Даже так, — поджал губы, листая ленту сообщений. С шахты приходили хорошие новости: диверсантов поймали — Зара действовала на эмоциях и даже не замела следы; почти все шахтеры успели добраться до камер спасения и дождались помощи. Хоть что-то позитивное.

— Эриол, — негромко произнесла Айсидория, желавшая разразиться вдохновляющей речью, с просьбой помиловать ее и ее семью.

Я так от всего устал, что бросил, не поднимая взгляда:

— Иди.

Она не шелохнулась. Пришлось добавить взгляд и поднять бровь:

— Или предпочитаешь видеть у алтаря меня?

Герцогиня нерешительно поднялась и уточнила:

— То есть… я могу… мы…

— Мы должны делать политику, а не политика — нас. Хватит жертв.

Ее лицо просияло:

— Она увидела в тебе то, чего не видели другие. Твою лучшую сторону. Спасибо…

Когда двери за герцогиней закрылись, я набрал номер. Аттракцион невиданной щедрости продолжается. Я зол. Но не жесток без повода.

— Кого завалить? — с ходу спросил Ясмин.

— Помнишь, ты говорил, что у тебя есть знакомые, способные решить любую проблему?

— Ты про мафио… — Ясмин осекся, вспомнив, что его должности не очень-то соответствует иметь такие связи. — Так кого завалить?

— Завалить — слишком просто. У меня проблема куда серьезней, — придвинул договор с друидами. — И за это могут полететь головы. В прямом смысле.