Большею частью приходится стрелять очень близко – никак не далее 50 шагов; во‐первых, потому, что в темноте трудно разглядеть птицу, особенно сидящую на ели, хотя бы в 10 саженях, во‐вторых, потому, что токующий глухарь, раздувший свои перья, очень крепок к выстрелу: если целить в зоб, то недостаточно крупная дробь даже отскакивает или же легко ранит птицу. По всем этим причинам вернее бить в 15–20 шагах от дерева, на котором сидит глухарь, а если он не виден или его загораживают толстые сучки, то лучше обойти его с другой стороны.

Разглядев, где сидит глухарь, и выбрав место, удобное для стрельбы, охотнику остается только выстрелить. Однако и тут требуется немало совсем особой сноровки. Во-первых, надо взводить курки (подскакивают обязательно со спущенными), поднимать ружье и прицеливаться непременно во время скирканья, иногда даже в два приема, то есть спускать курок уже при следующем стрекотанье; во‐вторых, не опускать ружья после выстрела и не трогаться с места. Это делается с той целью, чтобы в случае промаха можно было бы стрелять в другой раз, зарядив ружье во время следующего токования, так как во время скирканья глухарь уже не обращает внимания на выстрел и не улетает, иногда даже получив легкую рану. Только когда неподалеку токует другой глухарь (обыкновенно расстояние около 100–150 шагов), то лучше стрелять в того, к которому подходишь, во время боя соседнего, дабы не спугнуть его. Промахи же здесь весьма возможны; с непривычки и в темноте немудрено пропуделять и в самом близком расстоянии: верности выстрела мешают сучья, слишком торопливый и неверный прицел; кроме того, не надо забывать, что в сумерки (так же как и при лунном свете) надо метить несколько выше. Глухарь во время своей игры очень крепок на рану и нередко с брюхом, насквозь простреленным пулей из винтовки, улетает из виду на несколько десятков, даже более ста шагов и затем еще успевает несколько пробежать по земле, так что найти его без собаки довольно трудно. Поэтому не мешает брать с собою хоть простую дворняжку, приученную искать глухарей, и оставлять ее до окончания тока на привязи у ночлега или у проводника.

Что касается ружья, то всего пригоднее для этой охоты мелкокалиберная винтовка калибра 320, немного более или менее. Кто умеет стрелять пулей, для того винтовка незаменима никаким дробовиком, так как из нее можно, во‐первых, стрелять с успехом на расстоянии 100 и более шагов, а во‐вторых, звук выстрела не пугает токующих вблизи самцов. Во всяком случае для глухаря, очень крепкую на рану птицу, особенно в мороз, необходим очень сильно бьющий крупной дробью дробовик, двухствольный или одноствольный, вроде уточницы, чтобы можно было с уверенностью бить на расстоянии 60 шагов. Очень хороши были для глухариной охоты старинные шведские длинные одностволки. Из двухстволок самые пригодные – ружья (12- или 10‐го калибра), употребляемые на облавных охотах и на голубиных садках, вообще с сильным и резким боем. Некоторые предпочитают чоки, другие, имеющие ружья цилиндрической сверловки, для усиления боя прибегают к помощи концентраторов. Необходимо только заблаговременно пристрелять ружье и определить, каким номером крупной дроби оно лучше стреляет, и тщательно заготовить патроны самолично. Обыкновенно бьют глухарей № 1 (английской дроби), но некоторые предпочитают № 0, а другие № 2. Ради большей резкости боя можно несколько убавить заряд дроби против нормы.

Глухарь очень крепок на рану, и, целясь в зоб или грудь токующему самцу, почти невозможно убить его, если не попадешь в голову: дробь отскакивает от натопорщенных перьев. Поэтому надо метить в бок или в плечо, и если такой прицел невозможен, то благоразумнее отскочить несколько шагов в сторону. При выстреле в зад глухарь почти всегда улетает, тяжело раненный. Раненого глухаря легко отличить от нераненого: первый летит книзу прямиком и старается лететь чистым местом – просекой, прогалиной и большей частью садится на земле; второй поднимается кверху, летит выше и дальше, садится всегда на дерево, и притом выше, чем прежде, нередко близ самой верхушки, и сидит уже начеку, то есть настороже, почти не токуя, так что подойти к нему гораздо труднее. Бывают, впрочем, случаи, что легко раненные садятся на верхушки и продолжают токовать.

С первыми проталинами, в начале марта, несколько раньше или позднее, необходимо выпускать куропаток, содержимых до этого в неволе, в те местности, где желательно, чтобы они развелись. Само собою разумеется, что характер местности должен соответствовать привычкам куропаток и что не стоит выпускать их в большие или же хотя бы в мелкие, но подчищенные леса. Для куропаток необходимы заросли кустарника, пересеченные покосами, и близость полей. В степной полосе нет надобности в обширных зарослях, в средней же надо выбирать заросли, изобилующие можжевельником, по той причине, что можжевеловые ягоды составляют в голодное время большое подспорье в пище куропаток. Надо иметь также в виду, что для каждой пары требуется пространство не менее ¹⁄₄ или ¹⁄₆ части десятины удобного места, так как при тесноте многие пары должны будут выселиться. Кроме того, необходимо выпускать куропаток в центральные части собственных или заарендованных угодий, а не на их окраины.

Выпускают куропаток на волю непременно парами – самца и самку, причем ловят птиц большими сачками, остерегаясь замять их, всего лучше ночью. Для того же, чтобы парочки несколько попривыкли друг к другу, их сажают накануне в довольно просторную клетку. Всего благонадежнее освобождать пленников в туманный или дождливый день, так как тогда всего менее шансов, что они улетят далеко. Клетку с куропатками выносят ранним утром или под вечер в избранные заросли и, отворив дверцы, потихоньку удаляются. Птицы спокойно выходят из заточения и, если найдут место подходящим, а укромных убежищ и корма достаточно, почти всегда здесь остаются. Поэтому если кусты не представляют хорошей защиты и корма еще мало, то необходимо заблаговременно приготовить несколько куч хвороста, куда бы птицы могли прятаться, и около этих куч насыпать какого‐нибудь зернового корма. В Бельгии, для того чтобы куропатки первые дни не могли улететь, крылья и перья куропаток густо смазывают полужидким мылом, которое может быть смыто и счищено только по прошествии некоторого времени. Сомнительно, чтобы этот способ прикрепления куропаток к земле оказался у нас применимым ранней весною, когда бывают сильные утренники; лучше слегка подперить одно крыло, чтобы птица не могла улететь далеко. Ни в коем случае не следует выпускать куропаток из рук, как это делают многие неопытные охотники: обыкновенно при этом самец летит прямиком в одну сторону, а самка – в другую, часто на версту и более, если, конечно, не были подперены. Необходимо озаботиться, чтобы в избранной для куропаток местности не было лисиц, и оберегать птиц от хищников.

Охота эта начинается еще по насту, в марте, когда косачи, только что выбравшись из крепей, станут вылетать на опушку, прислушиваясь к еще тихому и отрывистому бормотанью старого токовика – вожака стаи. Нередко бывает, что стадо косачей, особенно небольшое, совсем разбивается и тетерева сидят на деревьях в значительном отдалении друг от друга – условие, весьма благоприятствующее их скрадыванию. В это время снег уже осел, ночью подмерзает, покрывается настом, легко выдерживающим, иногда до полудня, человека. Это самое удобное время для первой весенней охоты – с подхода. Вся суть ее заключается в том, чтобы, завидев одного или нескольких косачей, сидящих на березах, подойти к ним незамеченным на расстояние ружейного выстрела. Отсюда следует, что она возможна, только когда достаточно рассвело и тетеревов видно издалека; в противном случае необходимо заметить заранее, куда вылетают по утрам тетерева. Подкрадываясь, не следует ни на минуту выходить на открытое место, а всегда быть за каким‐либо закрытием. Как только косачи станут токовать в одиночку, можно начинать подход, причем стараются двигаться только в то время, когда косач бормочет. Так как очень редко удается подойти к тетереву на близкое расстояние, то необходимо стрелять их из ружья с сильным и резким боем и крупной дробью, из первых номеров. Еще лучше бить косачей из малопульной винтовки.