– Не боись, и не в такую дырку входили, – хмыкает лежавший под ней Алим, накрывая руками крупные груди с коричневыми сосками. – Лучше скачи дальше!

– Ну не надо, мальчики! О-у-у-у-у… – пытается сжаться, почувствовав анусом головку моего члена, но я сильно шлепаю ее по половинкам попы, отчего она тут же взвизгивает и расслабляется. – Больно-о-о…

– Сейчас будет приятно, – дергает бедрами вверх Алим, насаживая ее вагину на свой член. – Три свой клитор, красотка. Я слишком занят этими дойками, чтобы отвлекаться.

– Неплохая попка, – комментирую я, прорываясь дальше. – Расслабь ее и получай удовольствие, маленькая шлюшка! – снова шлепаю ее, добиваясь того пурпурного цвета кожи, от которого тащусь. Трахать красную попку скулящей сучки – особое удовольствие, и очень скоро я точно так же насажу на свой член маленькую женушку Измайлова!

– Оу! – всё ноет девка, изгибаясь и пытаясь облегчить свою участь.

– Надо было знать, на что соглашалась, – без единой капли жалости грубо говорю я, хватая ее за бока и удерживая на месте, пока вхожу на всю длину. – Большая девочка уже.

– Не надо так грубо! Ой! – явно почувствовав, что член вошел полностью, издает она удивленный возглас. Видать, не ожидала, что ее задница способна принять такой большой член.

Размеры у нас с братом и впрямь на зависть. Не каждая согласится принять, причем обоих одновременно.

– А ты боялась, иди сюда, ложись, – тащит ее на себя Алим, ухмыляясь и укладывая на свою грудь. Сцепляет руки на ее лопатках, чтобы не рыпалась, и знаком дает понять, что готов к дикой скачке.

– Только не сильно, пожалуйс… А-а-а-а! – оказывается неготовой принять двойной удар членами и вновь пытается вырваться.

– Да что ж ты пугливая такая, – пеняет брат, кусая ее за плечо, я же, не обращая внимания на глупое нытье, продолжаю насаживать уже не такую уж и тугую попку.

Она, в отличие от своей хозяйки, уже поняла, что ее покорили, и сдалась на милость победителя.

– Ой, ой, ой, – всё продолжает всхлипывает эта размазня, что нам попалась, но в голосе явно проскальзывают нотки возбуждения.

С этими сучками всегда так! Сначала ноют, что больно и не хотят, потом хрен с члена сгонишь!

– Нравится, сучка? – развожу половинки попки и наблюдаю за тем, как в маленькую аккуратную дырку входит огромный елдак, заводясь от этой картины. – Уверен, твоя жадная попка смогла бы и двоих принять, не то что меня одного!

– Ой нет! Ах! – тут же следует возражение, но оно тонет в ее стоне, когда я резко выхожу и вхожу снова, пытаясь подстроиться под один с Алимом ритм. Сучки всегда пищат, когда их имеют синхронно в обе их похотливые дырки.

Сначала оберегают свою святую задницу, а потом сами насаживаются ею на любой попавшийся член.

– Радуйся, что нам некогда с тобой возиться, – продолжая работать бедрами, шлепаю ее в такт толчкам. – Иначе бы точно порвали твой зад на британский флаг.

– А-а-а-а-а…. – стонет уже непрерывно девчонка, дергаясь между нами, не в состоянии принять свалившегося на нее удовольствия. Явно не привыкла давать одновременно в обе дырки, а зря. Такого кайфа себя лишала.

– Что, уже нравится? Может, тебя отпустить? – спрашиваю я, приостанавливаясь.

– Не-е-ет, – тут же воет она, сама пытаясь запустить наш механизм.

– Вот и молодец, что признала, – опять шлепок и членом внутрь. – Расслабь давай эту дырку! Мы тебе покажем, на что она лучше всего годится!

– Мммм… – больше не выдержав, начала она громко кончать, сжимая наши члены так сильно, что мы с братом тут же последовали за ней.

Жаль, что это была не рыжая сучка Михаила, но ничего, и до нее скоро доберемся! Распечатаем ее так, что бедняга Измайлов в жизни не сможет удовлетворить пробужденный нами сексуальный аппетит своей женушки.

Лиза

Дверь распахнулась так неожиданно, что я сжалась на кровати, ожидая снова увидеть своих похитителей. Но на пороге стояла женщина. Строгого вида блондинка в деловом костюме. Черный пиджак и юбка-карандаш, белая рубашка с острыми краями воротника. Каре с челкой, отрезанные как по линейке.

– Прохлаждаешься, девчонка? Вставай давай, работы вагон, – произносит она высокомерно и морщит свой длинный нос, окидывает меня брезгливым взглядом, заставляя стесняться того, что я предстала перед ней в одной футболке.

– Простите… А вы кто?

– Я твоя хозяйка, меня Инесса Львовна зовут. И я не люблю тунеядцев, сразу предупреждаю.

– Это всё прекрасно, – встаю я с кровати, – но хотелось бы знать, о чем вы.

– Дерзишь? – разозлилась она и зашагала ко мне. – Хочешь работу потерять? Я тебя быстро за порог выброшу.

– А я здесь работаю? И что это за место?

– Еще и тупая, – закатывает она глаза. – Пойдем со мной, – командует.

– Но куда? – спрашиваю, а сама уже выхожу за порог. Может, там станет что-то яснее и меня выпустят наружу? Все-таки общаться с женщиной, хоть и строгой, не так жутко, как с двумя огромными мужиками. Тот длинноволосый нагнал на меня страху, надо сказать. Красивый, но страшный. У меня от него мороз по коже. Второй тоже пугает, но не так сильно…

Пока я размышляю, мы с «хозяйкой» доходим до какой-то небольшой каморки с инвентарем для уборки и моющими средствами. Носатая открывает дверь и чего-то ждет. Но, не видя с моей стороны реакции, закатывает глаза.

– Расторопнее надо быть. Вперед, к подвигам, начти с туалетов. И оденься уже, – еще один брезгливый взгляд на меня, – здесь есть униформа и всё необходимое для уборки. Чтобы к обеду все туалеты и нижний этаж были убраны. Верхним займутся другие девочки. Болтать с ними и отвлекаться не смей. Я узнаю. Открытие клуба в двадцать два часа.

– Но… – тянусь я к ней, чтобы расспросить подробнее, однако она уже уходит, оставляя меня на пороге каморки.

Значит, это клуб и я тут буду работать уборщицей? Что ж, это лучше, чем оказаться в чьей-то постели. А еще хуже было бы стать женой Михаила Измайлова по-настоящему. Так я думаю, пока не начинаю уборку. Как бы я ни искала, не нахожу перчаток. Что за напасть? Есть всё. Моющие средства, швабры, парогенератор и несколько комплектов униформы. А вот перчаток нет, и спустя несколько часов я получаю вымытые туалеты и нижний этаж и ужасно красные руки. Кожа потрескалась. Зудит. Пошла какими-то пятнами. Я что, ее сожгла?!

Не зная, что делать, иду обратно к себе в комнату и, включив холодную воду, подставляю под нее ладони. Шиплю от боли, прикрывая глаза, но, к моей радости, боль потихоньку уходит, кожа остывает и уже не ноет так сильно.

– Это лучше, чем быть подстилкой этого зверя, – повторяю я своему отражению, зло смахивая подступившие слезы. – Всё лучше, чем это, – шепчу как спасительную мантру.

Стыдно признаться, но к работе я была совершенно не приучена. Отец с детства растил меня с надеждой на то, что сможет подороже продать. Таков уж наш мир.

Мир, где главное – власть и деньги.

Наверное, именно поэтому мама и ушла, решив, что смерть – это избавление. И если раньше я винила ее за такую слабость, теперь, когда мне самой пришлось пойти на такой шаг, я не могла больше злиться.

Я сама стала слабой.

Джавед

– Измайлов звонил, спрашивал про свою женушку, – делая тягучий глоток коньяка из бокала, ставлю я в известность брата.

Девчонка у нас уже пару дней, но мы так заняты делами, что даже не видим ее. Возможно, оно и к лучшему, пусть поработает и поймет, каково это. Может, быстрее созреет, чтобы согреть нашу постель. Белоручке будет полезно помахать тряпкой.

– И что ты ответил? – ухмыляется Алим.

– Сказал, что, если позвонит еще раз, начну высылать ему его сучку по частям, – отвечаю я, сканируя взглядом клуб.

Он был моим детищем. Моей гордостью и единственной отдушиной после потери Любы.

– Надеюсь, это его охладит, не хотелось бы терять ни кусочка от нашего лакомого кусочка, – каламбурит брат, берет бутылку и отхлебывает прямо из горла.