– Уау, – что означало – подруга в восторге.

– Могу сказать тоже самое, – улыбнулась я, глядя на девушку. – Выглядишь великолепно!

– Да куда там! Кажется, он подарил тебе королевское свадебное платье. Там в коробочке, случаем, кольца не было?

– Нет, не было, – передразнила подругу. Раздалась смс. Такси уже подъехало, и мы отправились в парикмахерскую.

Умелые руки наших мастеров сделали свое дело и вот мы, готовые покорять чужие сердца и веселиться, стояли в толпе около входа в актовый зал. Странный человек, которого мы видели вчера, больше не появлялся, но меня не покидало чувство взгляда в спину. Хотя, это не удивительно. Все пялились на меня из-за платья, значительно превосходившего по красоте и дороговизне наряды других красавиц. Но мне было все равно. Это его подарок и в нем я чувствую себя уверенно. Впрочем, оставить его у себя я не могу – слишком дорогой подарок. Так что после церемонии нужно будет отправить его отправителю, с запиской «спасибо».

Мы с Одри заняли места и церемония началась. Сначала показали несколько развлекательных номеров, подготовленных студентами младших курсов и предназначенных для того, чтобы оттянуть время и позволить всем, кто опоздал, занять места в зале. Еще 15—20 минут двери то и дело хлопали, впуская опоздавших. Затем долго и нудно декан говорила о том, насколько это важный и замечательный день, что они наконец-то избавляются от нас, то есть пускают в самостоятельное большое плавание. Она пообещала, что многих из нас сожрут акулы бизнеса, третья часть уже через пару месяцев начнет кричать «свободная касса» и только единицы смогут действительно чего-то добиться. Но именно эти единицы и творят историю. Потом последовало перечисление великолепных выпускников, которые ее творили, в том числе прозвучало и имя Генри Эллингтона, от которого у меня остро кольнуло в сердце. Она заверила, что многие из них сейчас здесь, желают поглядеть на выпускников и побеседовать с некоторыми из них на предмет устройства на работу. Я принялась искать глазами своего… бывшего руководителя, но в темном зале и при ярком свете, льющемся со сцены, что-либо разглядеть было не реально. За этим занятием я и не заметила, как меня позвали на сцену. Шквал аплодисментов и сильный толчок под ребра вернули к реальности.

– Ты чего? – возмутилась я на подругу.

– Тебя на сцену зовут, балда. Иди, давай.

Улыбнувшись своим сокурсникам и толпе незнакомых людей – видимо потенциальных работодателей, я подобрала подол платья и подошла к сцене. Кристофер Аллен услужливо помог мне взобраться по лесенкам.

– Великолепно выглядите, мисс Уэйнрайт, – он вежливо поцеловал мою руку и повел по огромной сцене к декану.

– Не могу сказать того же о вас, – несмотря на то, что выглядел он великолепно в светло-сером костюме, белой рубашке и стальном галстуке. Они сидели на нем идеально, создавая образ сильного и уверенного в себе мужчины. Мне хотелось уязвить его, хотя, можно ли уязвить человека с самооценкой выше, чем мои каблуки?

– Это воспринимать как отказ от сотрудничества? – он остановился и приподнял бровь, не выпуская мою руку, несмотря на то, что декан, стоя на сцене с моим красным дипломом, ждала нас. Зал, затаив дыхание, наблюдал.

– Как минимум, – злорадно ответила я, сквозь фальшивую улыбку.

– Жаль, – выпуская мою руку, протянул он и, скользнув взглядом по моей груди и ниже, неоднозначно протянул, – я бы с удовольствием с вами… поработал!

Последнее слово звучало с явно вульгарным оттенком. Закатив глаза и фыркнув, я развернулась на каблуках и с гордо поднятой головой двинулась получать свой красный билет в жизнь.

– Или вы только с Генри… работаете?

А вот это ты сам виноват, Кристофер Аллен! Я развернулась, спокойно подошла к мужчине и со всей силы наступила ему каблуком на туфлю. Злобно взвыв от боли, он скрылся за кулисами. Зал ахнул, а я, невинно улыбнувшись, развела руками и уже быстрым шагом направилась к декану, чтобы поскорее покончить со своим позором. Непростительно, конечно, подобное поведение, особенно на публике, но он задел мою гордость, а я никому не позволяю этого делать.

– Что это было, Амелия? – укоризненно спросила декан, улыбаясь при этом залу.

– Он повел себя как последнее хамло, за что и поплатился, – я открыто и даже с вызовом посмотрела в глаза миссис Лакинбери. Она, к моему удивлению, оценила и одобрила мой ответ и, уже искренне улыбнувшись, сказала залу пару слов о моих отличных перспективах, научных работах и достижениях, всучила диплом и заставила простоять на сцене еще минут пятнадцать, пока вручались красные дипломы еще пяти выпускникам. К великому сожалению, разумеется, для них, а не для меня, Кристофер Аллен не смог лично пожать руку каждому, поскольку по причинам нуждаемости в неотложной медицинской помощи скрылся за кулисами. Так ему и надо. Знаю, что Одри разозлится на меня за эту выходку, но подобное поведение по отношению к женщине неприемлемо.

Наконец, красные дипломы были вручены, фотографии на память сделаны, пламенные напутственные речи произнесены. После этого нас проводили за сцену в фуршетный зал. Туда же пригласили и работодателей, готовых сделать предложение для краснодипломных специалистов.

Несмотря на то, что я училась с этими ребятами на одном курсе, мы практически не общались, и сказать друг другу нам было нечего. «Привет», «поздравляю» и каждый разбрелся по своим углам. Я же предпочла углу фуршетный стол и принялась ощипывать веточку красного винограда, ожидая, когда же, наконец, можно будет поехать на банкет и как следует там напиться. Да так, чтобы забыть события последней недели и сегодняшнего позора. Единственное, о чем мне не хотелось бы забывать, это человек, чье изображение теперь всегда возле моего сердца. Я задумалась и тронула кулон, незаметно для себя улыбнувшись.

– Что же заставляет ваш миленький ротик так улыбаться, мисс Уэйнрайт, – снова знакомый голос за спиной. Да когда же он оставит меня в покое? Еще и такие похабные намеки!

– У вас что, много лишних ног, мистер Аллен?

Он скривил недовольное лицо и, приобняв меня за талию, развернул лицом к невесть откуда взявшемуся фотографу. Вспышка ослепила так неожиданно, что я даже вздрогнула.

– Что все это значит? – возмутилась я, оттолкнув мужчину.

– Разве вы не коллекционируете фотографии с миллиардерами – выпускниками ВУЗа?

– Вот что я вам скажу, – я собиралась, наплевав на камеру, высказать этому ублюдку все, что думаю о нем, но невесть откуда взялось еще два журналиста. Они накинулись на меня с вопросами. При этом первый непрерывно щелкал возле моего носа вспышкой фотоаппарата, игнорируя мои протесты.

– Да, мисс Уэйнрайт, вы, наконец, прокомментируете вашу фотографию с мистером Эллингтоном в ночном клубе? Ведь вы последняя, с кем его видели до исчезновения. Вы причастны к тому, что он пропал?

– Что вы с ним сделали? Уголовное дело против вас уже возбуждено?

Уголовное дело? Вспомнив слова Одри о том, что действительно, лучше дать прессе комментарий, чем отмалчиваться, а потом читать голимый бред на страницах интернета, я хотела было открыть рот, чтобы ответить, но открыла его по совсем другой причине.

– Господа. Где ваша профессиональная этика?

Его глубокий пробирающий до глубины сердца голос я узнаю из тысячи других. С облегчением вздохнув, я обернулась. Это был Он. Дорогой темно-сапфировый костюм сидел идеально. Пиджак расстегнут, демонстрируя жилетку в тон, белоснежную рубашку и глянцевый черный галстук. Безупречный вкус. На моем лице помимо воли растянулась идиотская улыбка. Единственное, что бросилось в глаза и добавляло каплю дегтя – усталость на его лице. Никто другой в жизни этого не заметит, но я знала все его микровыражения, знала, когда ему требуется побыть одному, или когда он вымотан, знала, когда произошло что-то, что сильно на нем отразилось. Знала, лишь пользуясь своей интуицией, ведь мистер Эллингтон никогда не делился своими проблемами и неудачами, заявляя, что нельзя акцентировать на них внимание. Что проблем не существует, есть лишь вопросы, требующие решения. Вот и сейчас перед ним стоял какой-то вопрос, который никак не находил решения…