– Не глупи! Мне жаль тех двоих, что погибли, но не ты убил их! А если посчитать, скольких ты спас благодаря своей способности и мужеству вовремя воспользоваться ею! Так что помолись за эти бедные души и возвращайся к своим обязанностям вождя. – Она повернулась и твердо зашагала к тылу колонны. Клац послушно потянулся за ней.

– У нас осталось двадцать пять жизней, но она права, мистер Иеро, она права, понимаешь. Без тебя уже никого не осталось бы в живых. Никто не проклинает тебя, говорю тебе. – Джимп подслушал их разговор и сейчас его честное покрытое потом лицо выражало все его чувства.

Брат Альдо легонько похлопал священника по плечу.

– А почему ты не клянешь меня, Иеро? Ведь я-то уж должен был знать эти леса и их обитателей. И все же я даже не заметил и не почувствовал разум этих молниеносных существ. Правда, если быть честным, я их тоже раньше никогда не видел и сведений о них нет даже в нашем Центральном институте. Так что воспрянь духом, мы все надеемся на тебя.

– Ну что ж, наверное, с этим действительно ничего не поделаешь. И все же, должен сказать, как трудно быть вождем! В путь! – После этого моряки еще долго шли молча.

В сумерках они выбрали место для стоянки между тремя большими деревьями и возвели прочную ограду. Но позже, ночью, что-то большое просто перегнулось через ограду и выдернуло одного из двух моряков, поставленных на стражу. Крик этого несчастного разбудил весь лагерь, но его напарник смотрел в другую сторону и понятия не имел, что же произошло на самом деле.

– Его разум больше не существует, – тихо сказал Иеро через некоторое время. – Он мертв, слава Богу. Что нам делать, Альдо? Так дальше продолжаться не может. Следующим вполне может быть кто-то из нас. Бедных моряков хватают потому, что они не знают, откуда ждать опасности. Как ты думаешь, может быть, одному из нас постоянно нести вахту? Мне кажется, это разумно.

В конечном счете было решено, что Иеро и Лючара (она настояла на этом) будут бодрствовать, только при условии, что разговаривать при этом не будут, первую половину ночи, а Брат Альдо и медведь, которые стали большими друзьями – вторую. Это вдобавок к двум морякам, которые будут нести вахту грубо говоря по четверти ночного привала. Видимо, это помогло, потому что в следующие две ночи на них никто не нападал, хотя Иеро и чувствовал, что этому они обязаны скорее удаче.

На четвертый день со времени высадки они подошли к развилке тропы. И левая, и правая тропинки вели примерно туда, куда им нужно, но одна больше отклонялась к востоку, вторая – к югу.

Иеро велел отряду остановиться, чтобы обсудить создавшееся положение, да и все равно пора было обедать. Луки Иеро и Лючары с их тяжелыми стрелами и бронзовыми наконечниками доставляли им достаточно мелкой дичи, шнырявшей в изобилии совсем рядом с тропой. Местные животные, хотя среди них и встречались сами по себе довольно опасные, обычно совсем не боялись людей, и этот факт Брат Альдо и Иеро сочли весьма обнадеживающим. Значит, люди очень редко пользовались этой тропой.

Они рассмотрели все карты и на лице Брата Альдо все явственней отражалось сомнение.

– Здесь не показано никакой развилки! Давным-давно, а должен тебе сказать, что моя память все еще довольно крепкая, я хаживал этой дорогой и тогда никакой развилки не было. Такие тропы прокладывают охотники и эта тропа не менялась несколько столетий. Разве что сама земля изменится – скажем, высохнет рукав или возникнет вулкан.

Он подошел к развилке и уставился на слияние дорог, где росло колоссальное дерево, на фоне которого он казался мухой на стене. Дерево являлось вершиной все расширяющегося треугольника леса. Люди ели молча и следили за тем, как совещаются их лидеры. Бесконечный полог зелени защищал их от пылающего солнца. Могучий лес дремал в полуденной тишине и только время от времени среди листвы раздавались птичьи крики.

Альдо вернулся широкими шагами, все еще опустив глаза в землю.

– Думаю, мы пойдем южной тропой, если нет возражений. Кажется, она проходит ближе к границе той пустоши на карте, чем старая дорога. Сам я не заходил так далеко и поворачивал обычно раньше, чем начинались открытые пространства. И все же меня удивляет, откуда взялась такая развилка на дороге, которой люди не пользуются, ведь звери так попросту не поступают.

Таким образом, они, сами того не подозревая, пересекли границу королевства Вила-ри.

Несколько миль новая дорога или, скорее, тропа, поскольку она ничем не отличалась от той, по которой они шли раньше, вилась между огромными стволами, как то и было все последние дни. Но ближе к вечеру Иеро начал осознавать изменения и поднял руку, чтобы остановить движение, в то же время призывая Лючару, Альдо и Джимпа.

– Значит, ты тоже заметил, – сказал старик. – Что думаешь?

– Мы спускаемся по очень длинному пологому склону, видимо, в долину реки. Деревья в основном те же самые, но стало гораздо больше мхов, лишайников и огромных папоротников. Почва еще не сырая, но воздух уже стал влажным. И я слышу голоса многих новых птиц. А ты что заметил, Альдо?

– Что животных очень мало и, в основном, они высоко в кронах деревьев. Никакие большие звери по этой тропе не ходят – нет навоза, нет отпечатков лап, ничего. А еще мне кажется, что над самым краешком моих мыслей что-то нависает, я все время пытаюсь его ухватить, но не могу. Твой разум, мальчик мой, во многих отношениях сильнее моего. Попробуй, посмотри, что можешь уловить. Но будь осторожен!

На мгновение Лючара показалась встревоженной, но потом ее эбеновое лицо превратилось в маску, когда она снова стала играть роль королевской дочери. Джимп нервничал. Все это далеко выходило за пределы его познаний. Иеро закрыл глаза, оперся на копье, воткнув его наконечником в мягкую землю, и широко раскинул свою мысленную сеть.

Вначале он наткнулся на мозги множества мелких робких животных: птиц в высоких кронах, ящериц на ветвях, жаб и змей в плодородной лесной почве. Все шире и шире раскидывал он ментальную сеть, отыскивая следы разума каждым атомом своего мощного мозга. В конце концов он уверился, что в окружности радиусом во много миль нет такого места и такого мозга, с которым он мог бы контактировать на равных. Он начал мысленно отступать, сжимая и делая прочнее ментальный объем своей «сети», продолжая все же отыскивать любые следы соглядатая, шпиона или врага.

И вдруг начали происходить странные вещи. Он так и не уловил следа разумной мысли, никакой настоящей коммуникации, но в то же время понял, что здесь кто-то есть! В его мозгу начало возникать лицо! Женское лицо!

«Женское ли?» – подумал он.

Лицо это было длинным, с острым подбородком и маленькими остроконечными ушами, едва заметными под шлемом волос. А сами волосы?

«Если это волосы», – подумал он.

Плотный, почти чашеобразный покров более всего походил на перья. По нему струилась рябь и он, казалось, жил своей собственной жизнью. А глаза! Долгие, косо посаженные, с желтыми вертикальными зрачками. Они переливались всеми оттенками опалесцирующей зелени. У людей таких глаз быть не может! Да и само лицо казалось каким-то зеленоватым, будто сам лес источал туман, прикрывающий существо, смотревшее на него. И все же в нем чувствовалось что-то женское.

Итак, за ними следили. Это ясно. Странное и прекрасное одновременно лицо видело его и хотя он не мог уловить ни мысленной речи, ни ментального контакта тех сортов, которые он знал, он все же был уверен, что разум, скрывающийся за этими странными глазами полностью осведомлен о нем и его товарищах. А еще он понял, что ему позволили увидеть это лицо. Как только эта мысль пришла в его мозг, лицо исчезло, как лопнувший пузырь – вот оно было и через мгновение совершенно исчезло. Но все же наблюдение за ним не ослабло. Это он тоже понял. Он мысленно вернулся к тропе и открыл глаза. Все остальные внимательно смотрели на него.

– Ты что-то обнаружил, тут же сказал Брат Альдо. – Вижу по твоим глазам.

– Что-то, да, или кого-то. За нами следят и следят внимательно. Но я совсем не чувствую их мысленной активности, что странно и, честно говоря, начинает меня нервировать. Даже мыслещиты Нечисти можно обнаружить по впечатлению или облику, хотя они и прячут мысли. А тут…