— Помогите!

Как это бывает в страшных снах, он лишь хрипит от страха. Не может заставить себя выкрикнуть в полную мощь. Это совсем не ночной кошмар. Это — реальность.

Духоликий грубым жестом хватает Тимофея за плечо, переворачивая его обратно на спину. Он должен бороться. Должен, но не может, и даже адреналин в крови не спасает. Рука и нога нестерпимо болят. Парень и не думал, что это настолько больно. Оказывается, в кино показывают неправду, когда жертва умудряется сбежать со смертельными ранами. Он и с такими-то не может. Духоликий сначала хотел просто вонзить нож ему в затылок, но потом понял, что желает видеть ужас на его лице. И даже позволяет сорвать с себя маску. Тимофей протянул здоровую руку и смял белое лицо призрака в попытке увидеть лицо нападающего. Год назад то же самое на этой же парковке делала покойная Мари Краймбрери, и она тогда сильно удивилась. Но не сильнее, чем Тимофей в эту секунду.

Глаза его округлились. Он беспомощно открыл рот, хватая воздух. Лезвие вошло в глазницу — дань уважения смерти Карлы Боне в прошлом году. Тело парня забилось в конвульсиях и вскоре обмякло.

Духоликий покачал головой. Слишком быстрая и легкая смерть. В следующий раз стоит быть изобретательннее.

========== Глава 7. Правила выживания. ==========

— Я тебя знаю, — прищурилась Кала.

Конечно — знает. Ещё будучи маленькой, Чопра слушала все эти бредни от своих родителей и родителей Джея. Забавно, что даже ребёнком она никогда не верила в Бога. Никакого. Ей всегда казалось, что взрослые просто так играют. А играть она любила. Кала выдумывала разного рода истории, сюжеты, вот и родители делали так же, верно?

Дурга, многоликая жена Шивы, одной из ипостасей которой является Кали. Вот она — перед ней. Прячется в тенях, но Чопра умудряется разглядеть некоторые черты лица, которые пугающим образом напоминают ее саму. Кала хмурится.

— Грешница, — гортанным рыком нарекает ее женская тень.

Богиня недовольна. Разгневанная богиня — это плохо. Очень, очень плохо. Даже не исповедуя индуизм, девушка это знает. Но как Кали можно задобрить? Джей вроде говорил, что, посещая Калигхат в Калькутте, всегда приносит дорогие подношения. Ей что — букет цветов подарить? Сто одну розу? Или чем там обычно хвалятся девушки в «Инстаграме»?

Чопра усмехается собственному богохульству.

— Я тебя не боюсь.

— Ом Шри Маха Каликайя Намаха.

— Че?

Эти слова она слышит не впервые. Ее матушка часто произносила их, когда дочь вела себя неподобающим образом, выказывая свое неуважение к родной религии. Эти слова она слышала и от родителей Джея. Интересно, почему его бабушка и дедушка вообще покинули Индию? Ведь брахманы уважаемы в обществе как никто другой. И чаще всего богаты. Неужели было лучше в свое время перебраться в СССР? В страну, где к ним относятся с изрядной долей брезгливости? В страну, где их путают с другими южными и восточными народами, нарекая всех без разбора «чурками»? Члены семьи Чопры в Калькутте были торговцами. Вайшьи. Тоже неплохо, но не то, что брахманы.

А здесь они — мусор под ногами.

Но Кала пробьет себе путь к лучшей жизни. Сама, своими руками, а не с помощью глупых мантр. Кали, словно услышав ее мысли, шагнула вперед, выступая из тени. Острый взгляд, темно-синяя кожа. Но черты лица… Черты принадлежали ей. Самой Чопре. Она словно смотрела в странное, искажающее реальность зеркало.

— Если таким образом ты намекаешь, что и я сама являюсь богиней, то спасибо, но я и сама это знала.

Вдруг Кала четко поняла, что спит. Ее сны очень часто становились осознанными в какой-то момент. Бывало, она даже сквозь состояние забытия думала: «надо проснуться и не забыть!». И сейчас произошло точно то же самое. Вновь окинув богиню взглядом, девушка почувствовала, как мир вокруг поплыл и завертелся. Мгновение, и она открывает глаза.

Кала видит перед собой все ту же картину, что и несколько дней назад. Лёша спит на соседней подушке. Утренний свет слабо просачивается через плотные шторы, а в ногах сопит Моцарт. Чопра мягко улыбается, умиляясь лицу Воробьева в этот момент. Протягивает руку и почти невесомо касается его ресниц, проводит кончиками пальцев по скуле. Такой красивый. Не выдержав, она нападет на мужчину с объятиями, потискивая и пощипывая его. Смеется, когда слышит недовольное ворчание.

— Доброе утро, — шепчет Кала ему на ухо.

Все же он очень привык к своему одиночеству. Моцарт — не в счет. Спать в одной кровати с Калой оказалось не так уж приятно, как не спать с ней там же. Девушка пихала несчастного Воробьева во сне, и в итоге пару раз за ночь он даже просыпался. А теперь ещё она накинулась на него с утра пораньше.

— Доброе, — недовольно отвечает Алексей, но почти сразу его недовольство сменяется озорством. Он толкает девушку на подушки, и начинает покрывать ее лицо и шею беспорядочными поцелуями. Моцарт смотрит на парочку с явным скепсисом, а затем начинает заливисто лаять. — Кажется кто-то хочет гулять…

Кала привыкла жить одна, в том числе и без животных, потому лишь тяжко вздыхает. Тащиться на холод совсем не хотелось. Воробьев выпускает девушку из своих объятий, а затем, потянувшись, продолжает:

— Что ты хочешь заказать на завтрак?

Он почему-то сомневается, что Кала умеет готовить.

— Не знаю.. Чего-нибудь сладкого? Панкейки?

— Тогда панкейки.

Ей бы соблюдать диету, но сегодня Чопре хочется нарушать любые установленные правила. А ему нужно принять таблетки, но при девушке парень делать это стесняется, поэтому предлагает:

— Как насчёт того, чтобы принять душ?

А там все решится само собой… Во всяком случае Алексей надеется на то, что Кала проведет с ним выходной. Сам он предпочитал такие дни проводить дома — участие в нескольких проектах, съемки, поездки, интервью и всякое такое. Звучит отлично, но на деле не так уж радужно. Пресловутый рабочий завода, которым вечно попрекают артистов, может прийти на завод в ужасном настроении, и по нему это будет видно без ущерба труду. Алексей же был вынужден все прятать под улыбчивой маской. В том числе и свое ПТСР. Не самое легкое дело. О таком в детстве не мечтают.

Он встаёт с кровати и протягивает Чопре руку.

— Идем со мной.

В душ.

Вместе.

Она игриво поводит бровью. Смотрит на него с озорством, когда он встает и протягивает ей руку, а затем бесстыдно сбрасывает с себя одеяло и протягивает свою в ответ.

— А что снова приставать буду — не боишься?

Она вновь щиплет его за бок, а затем повисает на его плече и кусает кожу на шее. Обычно девушка была куда более холодной с молодыми людьми, но почему-то не с Воробьевым. С ним ей было по-особенному легко.

— Ах вот ты как!

Алексей рассмеялся и попытался сам щипнуть девушку, но та увернулась. Пока он не успел опомниться, Кала резво шлепает его по заднице и со смехом убегает в ванную, дожидаясь уже там. Последовав на ней, он проговорил:

— Мне кажется, что у нас вчера остались кое-какие недосказанности.

— Разве? — Кала закусывает нижнюю губу. — Мне тоже так показалось, да.

Улыбаясь, Воробьев открыл дверцу душевой, включил воду и схватил Чопру за руку. Мгновение — и вот она уже прижата к прохладной кафельной стенке, а Алексей поглаживает ее между ног весьма нецеломудренным образом.

— Бодрит не хуже кофе.

Под теплыми струями воды делать это особенно приятно. Он склонился к девушке, чтобы поцеловать ее, а затем слегка куснул за шею.

— Давай же… Побудь плохой девочкой.

Девушка немного опешила — ведь она первой собиралась проявить инициативу, а Алексей бесстыдно увел у нее эту возможность. Но ничего, она ещё отомстит. Чуть-чуть попозже. Вот прям совсем скоро. Только насладится его прикосновениями. Ещё и ещё. Снова и снова. С губ срываются стоны, Чопра расслабляется, почти висит на шее мужчины, позволяя ему продолжать ласки, пока ее сердцебиение и дыхание учащаются. Но нет — сегодня она возьмёт все в свои руки и не даст ему довести ее первой.