В какой-то момент меня накрывает ужас от осознания того, что впереди пустой вечер, который мне нечем наполнить, кроме своих разрушительных мыслей, повторяющих одно и то же на новый лад, но на помощь приходит чувство голода. Я осознаю, что ничего не ела с самого завтрака и что неплохо было бы сходить за продуктами.
Ближайший универмаг в двух кварталах, и я следую привычному маршруту. Навстречу идет семья: папа и мама с двух сторон держат за руки крошку-дочурку в красном дождевике. Когда на пути им встречается глубокая лужа, родители синхронно поднимают руки вверх и девочка с радостным визгом перелетает через препятствие. И я, завороженная этой незамысловатой сценой как величайшим произведением искусства, спотыкаюсь на ровном месте. Троица проходит мимо, не обратив на меня внимания. А я долго-долго смотрю им вслед. Начинается дождь.
***
- Да, мисс Андерсон, вы не ошиблись, я пришла за своей частью уговора.
Управляющая откидывается назад в кресле, покусывая кончик карандаша и недоверчиво рассматривая мое лицо.
- Вот уж не ожидала увидеть вас снова, миссис Вонка. Неужели вы не поняли? Шарлотта предала вас, разыграла перед вами спектакль. Вы, конечно, можете ее забрать, если она этого тоже захочет. Более того, я останусь верна своему слову и на оформление всех бумаг уйдут считанные дни, но… Но право же… Вы что, святая? Ударь вас по щеке, подставите вторую?
- Неужели вы не поняли? – передразниваю ее интонации я, и ей богу, мне тоже хочется откинуться назад на неудобном стульчике и многозначительно погрызть карандаш. – Обсуждать мотивы своих решений с вами я не намерена. Не сейчас, не впредь.
И в голосе моем звенит сталь. Я с легкостью выдерживаю прямой взгляд мисс Андерсон, пока она сама не отводит глаза в сторону, потом поднимаюсь и разглаживаю юбку:
- Я бы хотела получить свою девочку обратно немедленно.
Она тоже неохотно поднимается с места:
- Конечно-конечно. Только учтите, если с ней что-нибудь случится, вы будете отвечать перед законом.
Смысл ее слов доходит до меня не сразу, но когда доходит, я с трудом справляюсь с приступом неожиданного веселья. Эта женщина думает, что я забираю Шарлотту, чтобы выместить на ней свою злобу, как будто не знает, что по себе о людях не судят. Но у меня есть дела поважнее, чем разубеждать ее.
Я лишь брезгливо киваю головой, и секунды растягиваются в часы, пока Чарли не появляется на пороге. Ее волосы зачесаны в тугой хвост на макушке, а дешевая одежда, висящая мешком, совсем не та, которую мы купили вместе. На лбу у нее прилеплен грязный пластырь. Чарли не здоровается и не поднимает глаз. У меня во рту становится совсем сухо.
- Шарлотта, если ты хочешь жить с миссис Вонкой, то у тебя есть такая возможность, - лениво тянет слоги мисс Андерсон. – Выбор за тобой.
Чарли вздрагивает и крепко сжимает губы, но не говорит ни слова и глаз не поднимает. Я не хочу превращать эту сцену в спектакль для мисс Андерсон, но у меня нет выбора. Я подхожу ближе и опускаюсь перед девочкой на колени.
- Чарли, я не сержусь. Ты совершила плохой поступок, но что-то подсказывает мне, что сейчас ты чувствуешь себя плохо и жалеешь об этом. Я права? Я прощаю тебя. - Я осторожно тянусь к ее маленькой ручке, сжатой в кулак, будто готовой обрушиться на меня с ударами, и сжимаю ее в своих ладонях. – И я очень хочу, чтобы ты была моей дочкой. Больше всего на свете. Давай дадим друг другу еще один шанс, ладно? Пойдем со мной. Ты согласна?
Чарли все так же глядит в пол, ее лицо будто высечено из камня. Ну же! Стерильный запах офиса становится невыносим, вдобавок здесь так душно, что блузка липнет к спине. Наконец Шарлотта кивает головой, совсем чуть-чуть, но и я, и мисс Андерсон это замечаем.
- Ну вот и славненько, - бодро говорит управляющая. – Отныне ребенок ваш. Оставьте свой номер, и я позвоню, когда можно будет заезжать за документами. Или адрес, и я доставлю их с курьером - как вам удобнее.
Внезапно она становится услужливой и почти приятной, будто играет на моей стороне. Или будто у нее уготован еще один подлый план.
- Я свяжусь с вами сама. – Мне совсем не хочется, чтобы у этой женщины был мой номер и, тем более, адрес, хотя сейчас это уже ничего не может изменить.
Мисс Андерсон набирает в легкие воздуха, чтобы что-то сказать, но, запнувшись, закусывает губу:
- До свидания, миссис Вонка. Пока, Шарлотта.
В траурном молчании мы с Чарли покидаем офис, спускаемся по коридору и выходим из пристройки. Краем глаза я замечаю лицо мисс Андерсон в окне: она щурит свои злые глаза и все так же покусывает карандаш, наблюдая, как мы движемся вдоль клумб по ухоженной аллее к посту охраны. Несколько секунд я терплю ее взор, но потом резко разворачиваюсь на каблуках и посылаю в ее сторону гневный вопросительный взгляд, всем своим видом показывая, что нахожу назойливое любопытство неуместным. К моему удивлению, мисс Андерсон быстро подносит ладонь к глазам и отворачивается: там, где она стояла, теперь только колышется застиранная занавеска в мелкий цветочек. Возможно, это снова игры моего воображения (да и что можно разглядеть за долю секунды?), но я готова побиться об заклад, что глаза управляющей были на мокром месте. Почему? Вряд ли я когда-нибудь узнаю.
- Чарли, нам, наверное, нужно забрать твои вещи. Зайдем в твою комнату?
- Как хотите.
Мы вместе входим в главное здание (скрипучие полы, обшарпанные стены, вереница рисунков на пробковых досках и снова удушливая жара), мимо нас пробегает стайка мальчишек-подростков. Они перебрасываются довольно скабрезными словечками, и, завидев меня, начинают сдавленно хихикать. Я думаю о своих учениках, о том, что завтра – понедельник и мне снова выходить на работу. Внезапно я чувствую острое нежелание возвращаться в свою школу. Меня почти тошнит, грудь сжимает бессильная ярость. Я больше не могу вернуться к своей прежней жизни, где все будет напоминать мне об упущенном счастье. Не могу видеть этих счастливых детей, верящих в мечты и светлое будущее, играющих дни напролет в мире, где нет ответственности и обязательств, не могу видеть их родителей, которые приходят после уроков и иногда поднимаются ко мне, чтобы услышать порцию комплиментов в адрес своего дарования. Я всегда говорю только хорошее, у меня все сплошь юные гении. Почему-то родителям важно чувствовать, что их ребенок особенный, хотя счастливчиками по жизни становятся самые заурядные.
Чарли еле переставляет ноги, я ускоряю шаги, но она не следует моему примеру и продолжает тащиться следом. Кажется, все это занимает вечность, однако когда мы выходим на улицу и я бросаю взгляд на часы, оказывается, прошла лишь четверть часа.
Шарлотта все еще будто воды в рот набрала, скованная и подавленная, она плетется следом, будто и не рада моему решению. Я уже начинаю сомневаться, а не допустила ли я просчет и ей, на самом деле, вовсе не нужно мое участие, когда возле озера в парке она наконец открывает рот и хмуро замечает:
- У вас новая прическа.
- Да, - я улыбаюсь, машинально дотрагиваясь до кончиков своего свежего каре. Сколько я себя помню, я всегда носила длинные волосы, - теперь не скоро привыкну. Зато больше никаких лихо закрученных пучков, кос и конских хвостов. Одной заботой меньше. – Тебе нравится?
