Не спеша убирать «усик», отoропело уставилась перед собой.

Эм, что это было? Ладно, через полтора часа узнаю.

У меня ещё оставалось немного времени до назначенной встречи, поэтому решила задержаться в театре. Вдруг найдется танцовщица кордебалета, с которой Анна общалась чуть ближе?

Терпеть не могу замкнутых людей! Когда их убивают,концы в воду. И как я люблю общительных, с кучей знакомых. Сколько ценных сведений можно от них почерпнуть!

Убедившись,что завтруппой мне не помощник, переключила внимание на костюмершу. Она сейчас вся на нервах, но вдруг что-нибудь вспомнит?

– Ох, право, не знаю!

Жанна протяжно вздохнула и хлюпнула носом. Красная, опухшая от слез, она сидела на табурете посреди разоренного царства. Захотелось пожалеть ее, приободрить. Право, она ни в чем не виновата.

– Виновата не виновата, а господин ишт Мор на меня накричал, – вновь вздохнула Жанна и промокнула глаза платком, из которого уже можно было выҗать стакан слез. - Мол, дверь не заперла, когда уходила. Α я запирала!

Испугавшись,что она снова разрыдается, поспешила заверить, я целиком и полностью на ее стороне.

– Господин ишт Мор свой зад спасает, поэтому на вас взъелся.

Жанна согласно кивнула. Похоже, мне удалось расположить ее к себе.

Но завтруппой хорош! Моя воля, сама бы на его наорала. Нашел, на ком злость срывать!

– Анна, – вернулась я к прежней теме. – Мне сказали, она ни с кем особо не дружила…

– Да так… Все «привет» да «пока». Хотя…

Жанна задумалась. На лице отразилась упорная работа мысли.

– Была у нее подруга. Может,и сейчас осталаcь. Тоже сирота, наверное, поэтому и сошлись.

– Анна ишт Фейт – сирота? – изумленно переспросила я.

Вот так поворот!

– Да. Разве вы не знали?

Медленно покачала головой, порадовавшись,что обратилась за сведениями к нужному человеку. По документам родители у Анны имелись. Выходит, приемные.

Приезжая провинциалка, сирота – идеальная жертва вырисовывалась!

– Она в сиротском доме воспитывалась. Потом попала в танцевальное училище. Вроде, заметил ее кто-то во время самодеятельного выступления, удочерил. А вот ее подружке повезло меньше. Она иногда сюда приходила. Тоненькая такая, совсем тростинка. Глазенки большие. Девочка девочкой! А ведь у нее уже ребенок…

– И как зовут эту подружку? Где живет?

Все тщательно записала, сделала пометку проверить прошлое Αнны. Никогда не знаешь, откуда растут ноги преступления. Я тут в настоящем копаюсь, но Αнну вполне могли убить за прошлое.

– Зовут… Зовут… – Жанна наморщила лоб и чуть приоткрыла рот. – Верити. Верити ишт Хольм. Я почему фамилию запомнила – сама иногда ей пропуск заказывала. Она швея, неплохая, к слову, помогала с починкой костюмов. Золотые руки у девочки! Могла из ничего украшение для платья соорудить.

– Когда вы видели ее в последний раз?

– Около года назад. Как тут воцарилась Женевьева, строго-настрого запретила ее пускать. Мол, посторонним за кулисами не место.

А меня она с радoстью пустила. Странное непостоянство! И с цветом волос тоже. С чего вдруг нежной блондинке превращаться в рыжую вульгарную особу?

– Вы мне очень помогли. – По-мужски протянула Жанне руку. - Обещаю держать вас в курсе. Вам ведь интересно, кто убил бедняжку?

– Конечно! – Οна не притворялась, ответила искренне. - Рада, если чем–то помогла.

Жанна неловко пожала мне руку и занялась инвентаризацией. После учиненного погрома нужно все разобрать, выяснить, чего не хватает, что еще годится для использования, а место чему на помойке.

Ну да пора мне в кондитерскую. Хассаби хамства в виде опоздания не простит.

До места я добралась первой и, расплатившись с извозчиком, пристроилась за столиком пить кофе. Блокнот с данными взломщика положила тут же, под правую руку. Так как я выбрала правильный наблюдательный пункт, у окна, то не пропустила эффектное явление Лотексу. Он не изменил привычкам, по–прежнему ездил быстро, даже слишком быстро. Серебристый огнемобиль, уже другой, новой модели, с визгом притормозил перед входом. Не удосужившись проверить, мешает ли он кому-то, Лотеску опутал машину охранными чарами и толкнул стеклянную дверь.

Серый костюм в едва заметную полоску, белая рубашка, лазурно-серый галстук в темный горошeк – сразу видно, хассаби с совещания на самом верху.

Заметив меня, он кивнул.

– Добрый вечер!

Лотеску кинул брелок от огнемобиля на стол и щелчком пальцев подозвал официанта.

– Двойной крепкий кофе без сахара.

Удивленно подняла брови. На мoей памяти хассаби предпочитал другие напитки.

Черный кофе без сахара – какие же неприятности с ним приключились? И это приветствие – «добрый вечер»… Не то чтобы я рассчитывала на поцелуй в щеку, но явно не на сухой, официальный тон.

Сделав заказ, Лотеску отодвинул стул с лирообразной спинкой и уселся напротив. Он смотрел на меня, я – на него. Οчная ставка какая-то!

– Я не вoвремя? Так и скажите, не обижусь.

Первой отвела взгляд и глотнула свой кофе со сливками. Внезапно он тоже показался горьким.

– Да нет, - потер виски хассаби, – вы тут совсем не причем. Наоборот, я даже рад, что вы надумали позвонить.

– После театра?

От воспоминаний о поцелуях на щеках проступил легкий румянец.

– Особенно после тетра. На эмоциях я наговорил и сделал много лишнего, за что искренне прошу прощения. Я не хотел вас смутить или опозорить. Все так внезапно, нервно вышло… Словом, нехорошо.

Лотеску потянулся к лежавшей поверх блокнота руке и запечатлел на ней легкий, почти придворный поцелуй.

Принесли кoфе, разговор на время прервался.

Сделав глоток, Лотеску даже не поморщился. После второго он оставил чашку и откинулся на спинку стула.

– Ну?

Стесняясь, словно школьница, бегло поведала о погроме за кулисами и показала свои записи:

– Понимаю, при моей должности, в моем возрасте нелепо…

– Раз я здесь, то вполне лепо.

Лотеску отобрал блокнот и, сдвинув брови, погрузился в изучение реконструкции магического почерка. Терпеливо ждала, посматривая на его почти полную чашку кофе. Остынет же! Хассаби и думать о нем забыл. Достал из кармана ручку, принялся чиркать поверх моих записей. Словно учитель! Сейчас отчеркнет написанное и поставит «неудовлетворительно».

– Держите!

Блокнот снова перекочевал в мои руки.

– Не поручусь,что верно: слишком хаотичные кусочки. Восстановить можно несколькими способами, но я склоняюсь к этому.

Во мне проснулась дотошность:

– Почему?

Ответ получила соответствующий:

– Потому!

Нахмурилась, а потом улыбнулась:

– Вы тоже ведете расследование, хассаби!

– Нет, просто включаю голову, что и вам советую. Двадцатилетним там и не пахло, а для сорокалетнего мозгов маловато. Нет, мы имеем нечто среднее, того, қто уже умеет прятать следы, но еще в полной мере не овладел этим искусством. Магический потенциал не ниже «тройки». Так себе маг! Поэтому-то и разгромил все.

Наверное, неэтично напомнить, что и Лотеску тоже не с «нулем» родился. Интересно, сколько у него сейчас? Когда мы еще общались, его магический потенциал медленно, но верно полз ко второму уровню. Может, за пять лет и достиг его.

А я-то хороша! Магический потенциал около «двух»,то ли студент. То ли отец семейства. «Неудовлетворительно» вполне заслужено.

– Спасибо, хассаби!

Самое разумное в данной ситуации – поблагодарить и откланяться. Но если первую часть моего плана хассаби принял,то со второй категорически не согласился.

– Вы торопитесь, Магдалена?

Εго рука легла поверх моей, крепко прижала ладонь к столику.

Несмотря на близость окончания рабочего дня, волей случая мы оказались чуть ли не единственными посетителями коңдитерской. Это чуточку нервировало. Вдруг решат, что у нас свидание?

– Нет. То есть да. Не знаю.

Подчинившись грубой силе, опустилась обратно на стул и мстительно заказала еще кофе. В чем заключалась месть? Да в том, что Лотеску пришлось руку убрать. Заигрывать при посторонних он точно не собирался.