— Очень приятно снова видеть вас в Доме Круз, миледи, — сказала женщина низким и сильным голосом. Она сделала реверанс, и малыши поспешили последовать примеру. — Мы дарим вам зимнюю корону.

— О, спасибо, — сказала Керриган.

Она склонилась, чтобы малыш опустил корону из цветов на ее голову. Когда она выпрямилась, она ощутила изменение в мире. Для фейри символы имели смысл. Королева Гэйвреи с короной подснежников что — то означала для этого народа. И мир ответил, озаряя все огоньками фейри, усиливая блеск лент и делая ярче улыбки на лицах жителей. Наверное, и еда будет вкуснее, а вино — крепче. Через девять месяцев тут будут новые малыши. Благословение для народа, потому что дети фейри рождались редко.

— Вы благословляете нас, — сказала женщина. — Идемте. Отпразднуем.

Керриган прошла в центр Лиллингтона, музыка заиграла, и танцы изменили площадь. Это были местные танцы, и она помнила их все, словно выучила только вчера. Она всегда проклинала память фейри за то, сколько помнила из своего времени в Брионике, но теперь она была рада, что не отставала.

Она улыбнулась и сжала ладонь Фордхэма.

— Ну, князек?

Он рассмеялся. Радостно. От этого пальцы ее ног поджались.

— Как пожелаете, моя леди.

Она покраснела от слов, он подхватил ее и закружил в танце. Ей не нужен был пунш фейри, чтобы выжить, как было в Доме Теней. Ей не нужно было ничего, чтобы насладиться обществом Фордхэма. Забыть об ограничениях его народа и Обществе, жить в моменте. Она была принцессой для своего народа, а он был ее супругом — принцем на вечер. Все приняли это как факт, и этой ночью это было правдой.

Они остановились только для тоста, а потом вернулись к танцам. Ее отец появился, и Керриган поняла это лишь потому, что остальная деревня замерла от его приближения. Словно сила в нем росла и усиливала все вокруг них.

Но он не прошел дальше, не принял еду или напитки, не улыбнулся. Он печально посмотрел на веселящуюся толпу. Он думал об Ане? Он проводил Гэйврею с ней тут? Они были принцем и принцессой праздника?

Она думала позвать его, но обнаружила, что он уже ушел. Ему стоило появиться перед подданными, но он уже не был ничего обязан. Особенно, когда Керриган была тут вместо него.

Она упала в руки Фордхэма. Музыка стала медленной и сладкой, и она таяла в мелодии.

— Что это за лицо? — спросил Фордхэм. Она сморщила нос в ответ. — Ты печальная.

— Я переживаю за отца, — она покачала головой. — Не верится, что я такое сказала. Я так долго ненавидела его. Странно испытывать к нему другие эмоции.

— Я рад, что вы помирились. Ты заслуживаешь вернуть то, что у тебя украли.

— Не знаю.

Он поднял ее подбородок, заставляя ее посмотреть на него.

— Знаешь.

— Просто это сложно. Я всегда думала, что он стыдился меня.

Керриган призналась ему в проблемах с отцом. Он хотел знать, почему она вдруг изменила отношение, когда попросила об ужине с Киврином.

— Он хотел, чтобы ты так думала. Так было безопаснее для тебя.

Она кивнула.

— Теперь я это знаю. Но я запуталась, — она скользила взглядом по площади Лиллингтона, по народу, собравшемуся для нее. Она могла вести такую жизнь. Она могла снова все это получить. Она озвучила опасную мысль. — Я ошиблась, не вернувшись в Брионику?

Фордхэм притянул ее ближе. Она прижалась щекой к его груди.

— Тогда у тебя был только такой выбор. Твой отец двенадцать лет убеждал тебя не возвращаться сюда. И он преуспел. Ты выбрала бы что угодно, лишь бы не вернуться.

— Не что угодно. Тебя.

Он молча прижал ее к себе. То, что они не могли сказать, тяжело висело между ними.

Вечеринка заканчивалась, малышей уложили спать, влюбленные крепче обнимали друг друга, магия вечера угасала. Огоньки фейри потускнели. Еда пропала. Ленты уже не сияли. Даже ее венок завял на ее голове. Сорванные подснежники выживали только вечер.

Она сняла белые цветы с волос, вздохнув.

— Было мило, пока они были живыми.

— Давай вернемся, — Фордхэм взял ее за руку и повел к лошадям.

Он помог ей забраться на лошадь, и они неспешно поехали домой. Они миновали стражу снова. Стражники кивали, пока Керриган и Фордхэм проезжали, и она лучезарно улыбалась им. Она была рада, что воины ее отца защищали деревню. Так она сможет лучше отдыхать ночью.

На половине пути к Уэйсли она решила, что не была готова к окончанию ночи.

— Идем со мной, — сказала она, свернув лошадь с проторенной тропы.

— Керриган, — позвал он. Он фыркнул за ней, замерев на тропе. — Куда мы?

Но она не ответила. Вела коня глубже в лес Корсики. А потом услышала, что Фордхэм поехал за ней.

— Ты меня погубишь, — проворчал он.

Улыбка изогнула ее губы. Она такое уже слышала.

После пятнадцати минут она свернула на другую тропу, и лес открылся, стало видно пруды. Хоть снег покрывал землю, и воздух был холодным, они не замерзли.

— Что это за место? — спросил Фордхэм.

— Горячие источники Корсики.

Керриган спрыгнула и привязала лошадь к ближайшему дереву. Фордхэм тоже это сделал, но хмурился.

— Это я вижу. Что мы тут делаем?

Керриган в ответ развязала шнурки платья. Его глаза расширились, она сбросила платье на землю, оставшись в нижнем платье.

42

ГОРЯЧИЕ ИСТОЧНИКИ

— Керриган? — тихо сказал он.

— Я думала, ты не переживал из — за наготы, — заявила она.

— Да, но…

Она отвернулась и сбросила нижнее платье. Он резко вдохнул, когда стало видно ее голые ягодицы. Она поспешила пройти в воду, жар лизнул замерзшие конечности. Когда она оказалась в воде по подбородок, она посмотрела в глаза Фордхэма.

— Ну же, князек. Я не была готова к окончанию праздника.

Он стиснул зубы, взгляд был решительным. Словно она обманом заставляла его делать то, чего он не хотел. Она открыла рот, чтобы сказать ему, что он не был обязан заходить в воду, но он развязал шнурки брюк и разделся. Когда он делал это в их игре, она смотрела с пристальным интересом. Но то была игра, а это — нет. Ее щеки вспыхнули, и она поспешила отвернуться от него, пока не услышала плеск воды из — за него.

Она медленно повернулась к нему, посмотрела на пар, скрывающий мышцы его живота, липнущий к широким плечам, а потом в глаза, где бушевала несравненная буря.

— О чем ты думаешь? — прошептала она, пятясь в воде.

— Мы вернулись к Вызову или Последствиям? — он погрузился глубже в пруд, приближаясь к ней.

— Правда или Вызов, — дразнила она. Ее щеки снова вспыхнули от мысли, как далеко они зашли во время последствия.

— Правда за правду, — парировал он.

Она кивнула, заинтригованная.

— Ладно. О чем ты думаешь?

— Что сирена заманила меня в эти воды.

Ее дыхание дрогнуло.

— О.

Он шагнул вперед, и их разделял только пар. Его лицо все еще было маской. Если бы он не сказал, что считал ее сиреной, она никогда не догадалась бы о его истинных чувствах.

— О чем ты думаешь? — спросил он.

— Я не знаю, как ты так легко скрываешь настоящего себя.

Он вздрогнул от ее слов.

— Не скрываю.

Она выдавила смешок.

— Скрываешь. Ты прячешь себя ото всех, даже от меня.

— Меня так растили, — признался он. — Я не знаю, смогу ли забыть о привычке. Это защитный механизм.

— От меня?

Он сделал паузу.

— Особенно от тебя.

Она открыла рот, чтобы спросить, что он имел в виду, но он приподнял бровь.

— Думаю, сейчас моя очередь.

Она фыркнула.

— Ладно, князек. Спрашивай.

— Что ты видела на церемонии связи?

Воздух резко вылетел из ее легких, как от удара. Конечно, он задал тот вопрос, на который она не хотела отвечать. Тот, за который она приняла последствия в их извращенной игре. Но тут были только они вдвоем. Если она не могла доверять Фордхэму, то кому она могла доверять?