— Тебе повезло, — недовольно пробурчала Мила, сразу же как пришла в себя после обледенения.

— В чём? — спросил я. — В том, что я сильнее?

— Чего это ты сильнее? — возмутилась Мила. — Вообще-то, счёт один-один. А повезло, что я не стала тебя добивать — пожалела.

— Вот только про «пожалела» не надо. Не добила — да, здесь согласен, но не пожалела, а лопухнулась. Впрочем, не факт, что у тебя получилось бы добить. И с чего вдруг один-один? Мы всего-то один поединок провели.

— А в Туркестане? Забыл?

— Ты бы ещё Кутузовку вспомнила. В Туркестане я тебе поддался.

— Это ты сейчас так говоришь, а тогда вовсю пытался меня победить.

— Обнять тебя я пытался, — признался я. — Поэтому и поддался.

— Так! — сурово произнесла Мила и нахмурилась. — Давай ещё один поединок!

— Хорошо, один-один, — сказал я, улыбнувшись, и поцеловал Милу. — Но на сегодня хватит. Пойдём переодеваться.

Мы ушли в раздевалку, приняли там душ, переоделись и уже через двадцать минут покинули тренировочную арену.

— Забавно, — сказала Мила, когда мы оказались на улице. — Такое ощущение, будто мы вышли с занятий по боёвке в Кутузовке.

— Ага, — согласился я. — Как в старые добрые времена. Сейчас бы ещё пойти в общежитие да закрыться в комнате вдвоём до утра, и чтобы никаких забот, кроме заказа ужина из ресторана.

— Было бы неплохо, — сказала Мила и грустно вздохнула. — Интересно, как там Кутузовка?

— Стоит. Что с ней сделается? Я недавно проезжал мимо неё.

— Что-то накатили сейчас воспоминания, захотелось заехать туда.

— Заедем как-нибудь, обязательно заедем. Вот только раскидаемся с проблемами и сразу отправимся в Новгород. Прогуляемся по набережной Волхова, заедем в Кутузовку. И в общежитие зайдём. Если хочешь, даже переночуем, за мной там до сих пор комната закреплена.

— Хочу, — улыбнувшись, произнесла Мила и обняла меня. — Очень хочу. Если не считать детство, которое было давно и очень быстро для меня закончилось, я никогда и нигде не была так счастлива, как тогда в академии на подготовительном курсе. И в начале первого. Мы были простыми студентами, и казалось, что впереди четыре года обучения и тихая, размеренная жизнь. А вот как оно всё в итоге обернулось.

— Не были мы простыми студентами, — возразил я. — Ты скрывалась от какого-то Раймонда, надеюсь, когда-нибудь ты мне расскажешь, кто это был такой; я был сыном главного сепаратиста страны. Не было у нас шансов на тихую жизнь и учёбу. Мне многое пришлось пережить за эти два года, думаю, тебе не меньше, но сейчас мы снова вместе, и это главное. А с проблемами мы разберёмся, обязательно разберёмся.

Мила кивнула и улыбнулась, только вот улыбка у неё вышла невероятно грустная. Видимо, мои слова о том, что мы разберёмся с проблемами, показались Миле обычным дежурным утешением. Но я действительно был уверен, что мы решим эти проблемы.

После спасения ребят из Восточного и окончания гражданской войны между Петербургом и Новгородом — двух важнейших событий, в которых я сыграл далеко не последнюю роль, я довольно высоко оценивал свои способности и силы. Возможно, даже переоценивал, но уж лучше так, чем пугаться трудностей.

Я крепко прижал к себе Милу, поцеловал её и спросил:

— Хочешь прогуляться по лесу?

— Если честно, не очень, — ответила Мила.

— Ты не любишь лес?

— Не люблю. Он сырой и холодный. Я люблю тепло и пальмы.

— Ну тогда пойдём в сад, посидим под пальмой и посмотрим на павлина, — предложил я. — Как тебе такой вариант?

— Отличный вариант, — ответила Мила. — Сад твоей бабушки — одно из самых замечательных мест, что я видела в жизни. Да и сама она у тебя просто невероятная.

— Это да, — согласился я. — Бабушка у меня удивительная.

— Я вот только не могу понять, если она так хорошо к тебе относится и её не волнует, что ты выбраковка, как тебя вообще отправили в Кутузовку?

— Долгая история, как-нибудь расскажу. Но с бабушкой мне повезло просто невероятно. Это факт. Но пойдём уже, павлины заждались.

Мила отрицательно покачала головой и сказала:

— Сначала всё же придётся идти в лес. Заговорили про Екатерину Александровну, и я вспомнила, что должна принести ей портальные маяки, которые в лесу спрятала.

Мы вышли за территорию замка. Прошли около двух километров по дороге, после чего за старым сухим дубом, который Мила использовала как ориентир, свернули в лес. Пройдя ещё метров пятьсот по еле заметным тропинкам, подошли трём валунам, лежащим на большой поляне в зарослях можжевельника. Мила при помощи магии подняла самый большой валун и переместила его в сторону. На месте камня, в специально выкопанном углублении лежала пластиковая коробка.

Мила подняла эту коробку, открыла и достала из неё пять портальных меток. Они чем-то походили на те, что обычно давала мне бабушка. Мила положила метки в карман, выбросила коробку и сказала:

— А теперь можно идти к пальмам, по пути только надо метки Екатерине Александровне занести.

Когда мы вернулись в замок, охранник у ворот сообщил, что Её Светлость просила меня к ней зайти сразу же, как вернусь.

— Ты иди в сад, — сказал я Миле. — Я позже туда подойду.

— Передай тогда Екатерине Александровне метки, — попросила Мила. — Вдруг они ей срочно нужны.

Я забрал метки и отправился к бабушке. Войдя в кабинет, застал княгиню Белозерскую сидящей на диване с закрытыми глазами. Возникло ощущение, будто она медитирует, хотя по позе было не очень на это похоже. Я застыл у порога, не зная, как поступить — пройти или удалиться и зайти позже.

— Так и будешь там стоять? — спросила бабушка, не открывая глаз.

— Боюсь Вам помешать, — сказал я.

— Если ты пройдёшь и сядешь в кресло, это никак не помешает мне сидеть на диване.

— Я думал, Вы медитируете.

— Ты хоть раз видел медитирующих? — спросила бабушка. — Многие это делают на диване?

— Я привык, что Вы можете всё.

— Какой изворотливый мальчик, далеко пойдёшь, — сказала бабушка, рассмеялась, открыла глаза и… я увидел, что это не глаза.

Я не мог объяснить, что это было, но точно не глаза. Это вообще ни на что не было похоже — не лёд, не туман, не свет, не пустота, не ещё какой-либо эффект, что иногда возникает у магов во время активации каких-либо уникальных способностей. Я многое видел, но такое — никогда. Это была какая-то слегка светящаяся блестящая синева, больше всего похожая на… глаза. Но не на эльфийские, не на человеческие, а непонятно на чьи.

Выглядело это жутко, и я невольно попятился к двери. Бабушка тем временем повернула ко мне голову, посмотрела на меня этим «неизвестно чем», затем моргнула, и я опять увидел знакомые бездонно-синие глаза княгини Белозерской.

— Что-то не так? — спросила бабушка как ни в чём не бывало.

— Ваши глаза… — негромко произнёс я. — Что с ними было?

— Не выспалась, — ответила бабушка, давая понять, что эту тему обсуждать не собирается. — Как прошло утро?

— Нормально. Позанимались с Милой на арене, сходили в лес за маяками. Она просила их Вам передать.

Я достал из кармана портальные маяки и протянул их бабушке, та взяла артефакты, внимательно рассмотрела каждый, затем с нескрываемым сожалением произнесла:

— Как я и думала — ерунда. Такая же, как те печати, что были на твоей подружке.

— Они ненастоящие?

— Настоящие, но самые примитивные. Функционируют максимум час после активации и способны открыть портал не более чем на пять ходоков. Не думаю, что кто-то собирался штурмовать наш замок отрядом в двадцать пять бойцов. Это даже не смешно.

— Ну может, они хотели сначала отправить сюда группу, которая откроет большой портал.

— Нет, мальчик мой, они этого не хотели. Эти маяки очень примитивные, я вообще сомневаюсь, что они продержатся хотя бы секунд десять после активации на территории замка — наша защита их сразу подавит. В принципе можно было бы даже проверить, но не стоит тратить время на всякую ерунду.

Бабушка поднялась с дивана, подошла к камину, бросила в него портальные маяки и сожгла их, затем повернулась ко мне и сказала: