В первую очередь меня интересовало, почему меня не посвятили во все детали нашей операции. Было довольно-таки обидно, что мне не доверили план всех мероприятий по спасению Ольги Никитиной и её мужа и отправили просто отвлекать внимание, уничтожая, по сути, никому не мешавшие здания. Мне ещё и пришлось рисковать при этом жизнью.

Скорее всего, у бабушки на этот счёт имелись какие-то логичные объяснения, и стоило лишь подождать, когда она мне их предоставит, но всё равно было обидно. Злость, конечно, прошла, но вот обида осталась — тут уж я ничего не мог с собой поделать.

Я прошёл на середину кабинета и по-английски поздоровался с нашими «гостями». Бабушка, тоже по-английски, меня представила:

— Мой внук Роман. Он, кстати, только что прибыл из Лондона. Как тебе Лондон, Роман? В последних новостях рассказывали, что там произошло нечто ужасное — какие-то террористы уничтожили чуть ли не целый район города. Надеюсь, ты был далеко от того места; я очень за тебя волновалась.

— Там, где я был, всё было спокойно, — ответил я, оценив в очередной раз бабушкино необычное чувство юмора.

Мы немного поговорили о Лондоне, супруга Карингтона поучаствовала в разговоре, но по тому, как тяжело ей давались слова, я ещё раз убедился, что она чрезвычайно напугана. Бабушка не стала долго мучить виконтессу и предложила ей отдохнуть, та, разумеется, согласилась.

После того как охрана увела жену и детей Карингтона, бабушка сказала:

— Тебя можно поздравить с настоящим боевым крещением, мой мальчик?

— Не могу сказать, что это был бой, — ответил я. — Скорее, это были попытки убежать от сильного противника, одна из которых увенчалась успехом.

— Но здание офиса МИ-6 ты разнёс подчистую, до основания, в присутствии сильнейших английских магов, — заметила бабушка. — А это кое-что да значит.

— С мечом мастера Ёсиды это было не так уж и трудно сделать, — сказал я. — Об этом действительно говорят в новостях?

— Конечно же, нет. В новостях тишина, будто ничего и не произошло.

— Удивительно.

— Ничего удивительного. Это же англичане — когда их едва заденешь, они устраивают крики на весь мир, строят из себя несчастных и обиженных, придумывают миллиардный ущерб и требуют компенсацию. А когда англичане действительно несут серьёзные потери, они предпочитают об этом не говорить. Для них это нормально. К тому же нам всё равно, как они на это отреагируют, главное — мы сделали то, что нам было нужно, и пока всё идёт по плану. По нашему плану!

— К сожалению, меня никто ни с каким планом не знакомил, — сказал я. — Но я очень рад, что всё идёт так, как Вы запланировали.

— В твоих словах чувствуется укор, — заметила бабушка. — У тебя, наверное, есть ко мне вопросы?

— Наверное? — переспросил я. — Вы смеётесь? У меня есть вопросы, и их много.

— Ну задавай тогда.

— Главный вопрос — почему Вы мне ничего не рассказали? Зачем Вы отправили меня атаковать эту тюрьму, если знали, что сестры Милы там нет?

— Я услышала два вопроса, — сказала бабушка. — Какой из них главный?

— Никакой, — ответил я, психанув. — Не хотите ничего объяснять, так и скажите. Зачем смеяться надо мной? Я ещё не отошёл от нашей вылазки в Лондон. Ваш друг Гарри, между прочим, хотел меня убить, и у него это почти получилось. Поэтому мне вообще не смешно. Ни капли!

— Не возмущайся, присаживайся.

Княгиня Белозерская снова улыбнулась, а я сел на диван.

— Сразу было понятно, что Никитину и её мужа нам не спасти обычными методами, — сказала бабушка, в момент став очень серьёзной. — Они не заложники, они наживка. А наживка никогда не выживает, это расходный материал. Поэтому вариант их освобождения силовым путём я даже не рассматривала. Обмен на кого-то более ценного — оптимальный вариант.

— И Вы решили их обменять на семью Карингтона?

— А ты догадливый.

— Но почему Вы не сказали об этом мне? Опасались, что я расскажу Миле, а её как-то прослушивают? Или думаете, что она всё-таки работает на англичан?

— Я думаю, что предусматривать надо всё. Твоя подружка — милая девушка, и как мне кажется, она действительно в тебя влюблена. Сильно влюблена. Но предусматривать надо всё. Например, что я сняла с неё не все метки. Однако о деталях плана я не сказала тебе по другой причине, но об этом чуть позже, — бабушка выдержала паузу, снова улыбнулась и продолжила: — Мы не могли не использовать такой прекрасный шанс.

— Шанс на что?

— Шанс навести в Лондоне шороха по-крупному.

— Навести шороха? — удивился я. — Вы для этого меня туда отправили? Чтобы навести шороха?

— Шучу, — сказала бабушка, у неё, видимо, было очень уж хорошее настроение. — Конечно же, не для этого. Мы не могли не использовать возможность провести уникальную тренировку. Настоящую тренировку в боевых условиях, в ситуации, когда всё на пределе, с по-настоящему сильным противником, который не щадит. Такая возможность представляется нечасто. Мы с тобой хорошо потренировались, но ты же сам видел, это было не то. Никакие тренировки не сравнятся с настоящим боем. А нам нужно было понять, чему ты научился и что ты действительно можешь. Это был уникальный шанс для тебя. Его нельзя было упустить. И хотелось щёлкнуть по носу Гарри. Не без этого. Ну и, в конце концов, англичане так ждали этого штурма тюрьмы, так к нему готовились. Разве мы могли обмануть их ожидания?

Неожиданно бабушка стала очень серьёзной, она выдержала небольшую паузу и продолжила:

— Не буду скрывать, меня сильно зацепило, что Гарри перешёл все мыслимые и немыслимые границы и устроил уже как минимум вторую серьёзную провокацию в отношении меня и моей семьи. Надо было поставить его на место. Осадить так, чтобы ему было очень больно. И это должен был сделать ты. Мечом мастера.

— Он очень хотел получить этот меч.

— Могу себе представить. Думаю, когда Гарри увидел меч у тебя в руках, он сразу же представил, как через пару минут будет сам сжимать его рукоять.

— Всё так и было, — подтвердил я. — И чтобы полноценно завладеть мечом, он собирался меня убить.

— И меня собирался, — сказала бабушка. — Ведь изначально он думал, что я тоже буду там. И всё это мне очень не нравится. Впрочем, теперь, когда Гарри не смог справиться даже с тобой, он может хоть немного призадумается, стоит ли продолжать меня злить. Хотя Гарри и «призадумается» — вещи из разных плоскостей, и вряд ли им суждено пересечься.

— Но всё же Вы могли меня предупредить, что там нет сестры Милы, — сказал я. — Ведь я не поверил Тойво, почти сунулся проверять и мог попасть в засаду.

— Мог, — согласилась бабушка. — Но ведь не попал. Риск в нашем случае был оправдан. По большому счёту я могла вообще не рисковать — отправить туда Тойво с десятком бойцов или вообще никого не отправлять. Мне ведь не нужно было отвлекать силы англичан, семью Карингтона мы выкрали бы и без этого. Их на удивление плохо охраняли. Но нам нужно было, чтобы туда отправился ты и сделал то, что сделал. А если бы я тебе всё рассказала, мой мальчик, ты бы вёл себя иначе.

— Вы полагаете, я не смог бы серьёзно отнестись к делу?

— Полагаю, смог бы. Но ты бы отнёсся к этому как к тренировке, а ты не должен был знать, что это тренировка. Нам нужны были настоящие эмоции — желание восстановить справедливость и спасти невинно пострадавших. Иначе никак. Только искренние сильные эмоции помогут тебе когда-нибудь ощутить пульс меча. Ну и тренировался ты намного отчаяннее, будучи уверенным, что тебе через три дня выходить одному против отряда английских магов. Желание стать сильным, предвкушение скорой битвы во имя справедливости — меч это всё чувствует, мальчик мой. Поэтому позволь поздравить тебя с успешным прохождением очень тяжёлого испытания и давай уже забудем об этом. У нас впереди серьёзные и тяжёлые переговоры и, я надеюсь, обмен. Не хочется мне держать этих милых детей здесь слишком долго.

— Я не заметил на виконтессе ни браслетов, ни ошейника, — сказал я. — Вы наложили на неё какое-то особое заклятие?