Часть первая.

Семейные истории.

Глава 1

В темноте комнаты раздавалось тяжелое надсадное дыхание и казалось, что кто-то задыхается. А может этот кто-то только что выкладывался физически на пределах своих возможностей или за ними. И конечно это происходило в тяжелейшей борьбе за свою жизнь. Даже стук дождя в окно добавлял тревоги, как бы говоря — быстрее, быстрее, помогите, там кому-то плохо! Еще более усугубляло рисуемую картину то, что надсадное дыхание сопровождалось периодическими стонами, мычанием и попыткой что-то произнести. В воздухе, так и кажется, уже разлилось предчувствие неминуемой трагедии и нет никого, кто бы мог ее предотвратить. И это случилось — предвестником беды случились звуки, которые вызвают только боль, горе и страдания… Так началось утро Кирроко Амастекуло, жертвы в борьбе за выживание.

Очередное пасмурное утро с пасмурным настроением у человека с пасмурным лицом, что может быть типичнее. Даже то, что этот чертов будильник заставляет не столько проснуться, сколько хотеть бросить его в стену, прекратив тем самым пытку, подтверждает неизбежность пасмурности жизни сегодняшнего утра. Почему пытку? А как еще можно назвать процесс, когда ты не можешь пошевелиться и ничего сделать с головной болью, которая еще больше усиливается от писка будильника? Особенного драматизма прибавляется с пониманием, что сам выбирал мелодию попротивнее для гарантированной побудки, даже если лег спать только пару часов тому назад. Рефлексы организма так и кричали, что если ничего не предприму, то в моей жизни свершится самая страшная трагедия. Но я еще ощущал в себе остатки сил дойти до санузла, только нужно…

— Пааап?! Ты еще не встал? Может уже стоит выключить эту «замечательную» мелодию?

— Хааа… Ная, милая, не кричи. А то только хуже становится. Прошу выключи его сама, а то двинуться не могу.

— Ну уж нет. Из нас двоих ты взрослый и свои проблемы должен решать самостоятельно. Сам так постоянно говоришь тете Ро, особенно когда просит помочь ей «повесить полку»… Правда у нее вся квартира должна быть в полках, шкафчиках и вешалках, если посчитать ее просьбы. Зачем столько и почему просит только тебя? Мне кажется, что старый Ди и его внуки справлялись бы лучше, все таки они в мастерской работают.

С усилием, достойного легендарного героя, сумевшего при запредельных, даже для тренированного оператора-пилота, перегрузках увести бронелет от столкновения с городом (удалось вспомнить имя — прим-пилот 3 класса Риольдо ади Сатта), с трудом удалось перевернуться со спины на бок и отключить этот чудовищный пыточный аппарат, который подло скрывался под личиной простого будильника. И сесть на диване. Диване? Хм, казалось что смог таки добраться до своей комнаты… или нет?

— Эм, Ная, а почему ты вспомнила про Роузу? И ты не знаешь, почему я сплю на диване?… И… почему голый?!

— Воот. Сам и ответил на свой вопрос. И да, я сделала тебе завтрак — он стоит в холодильнике.

— Спасибо милая. Если бы не ты, то как жил бы!.. И не можешь все же прояснить про Роузу и мой ночлег в гостиной?… Пожалуйста.

— Эх. Отвечу по порядку. У Роузы вчера опять сменилась личность и она, когда вы уставшие шли после вашей «конкурсации» с друзьями, решила, что ей срочно нужна твоя помощь с полкой и повела к себе в квартиру. Спасибо младшему Ди, что он это заметил и сказал мне. Я с большим трудом смогла тебя у нее отбить! Ты же знаешь, когда у нее доминирует Роуза Вторая, то она становится довольно, эм, интересной, хотя если бы была Роуза Третья, то ты бы всю ночь «вешал полки». Правда за ее согласие тебя отпустить домой, она «помогла» мне тебя уложить спать. Не переживай, я ей разрешила тебя только раздеть, а когда она сама стала разоблачаться — попросила тебе приготовить на завтрак «свой фирменный лечебный отвар». Так что ты уж постарайся — не обижай ее. Или лучше сказать «Их»? А по поводу — как бы ты жил без меня? Даже не знаю. Наверное сосуществовал бы в своем «Клубе Свободных Мужчин». Или как вы называете свое сборище холостяков, которые боятся интегрироваться в наше общество и социальной ответственности перед другими разумными иного пола и возраста?

— ЭЭЭ… Ну, спасибо тебе за защиту от Ро, но могла бы ты на ночь не читать журналы с кафедры психологии? А то я тебя слегка начинаю опасаться — тебе всего шестнадцать, а ты уже в состоянии запугать своего папу знаниями и поведением взрослой, которая уже начала поиск жертвы для устройства «своего будущего» и «обустройства гнездышка».

— Пффф! Не переживай, я так тренируюсь на тебе…слегка. Должна же я быть готова к самостоятельной жизни.

— Хорошо. Я не против твоей самоподготовки. Но, пожалуйста, не пугай меня так. Вон лучше тренируйся на внуках старого Ди — их не жалко. Да и старик сказал, что их пора уже, как ты выразилась «интегрировать в общество и приучать к социальной ответственности».

— Что? Вот прям так и сказал? Да он таких слов и не знает. А если бы и знал, то точно бы не озвучивал — он же умный и не будет портить мнение о себе в квартале. А то клиенты разбегутся с мыслью — а вдруг это заразное.

— Хи-хи. Да нет, он другими словами сказал, а я просто адаптировал смысл в удобную тебе форму. А ты, кстати, куда собралась?

В комнату зашла ростом чуть ниже ста семидесяти сантиметров, стройная, гармонично сложенная, спортивного телосложения, девушка. Очень милая и просто красавица с длинными платиновыми волосами с нежно-бирюзовым отливом в зависимости от освещения. Цвет кожи отливал нежными золотисто-медными оттенками. Но самым прекрасным были большие, в обрамлении густых ресниц, насыщенно-голубые глаза, которые в зависимости от настроения меняли цвет от льдисто-голубого, почти прозрачного, до цвета грозовой летней тучи с искорками света. При этом лицо имело нежные черты, которые дополняли тонкие, в цвет волос, брови и алые губы природного цвета и они не нуждались в пошлых средствах дополнительной выразительности. А очень богатая мимика позволяла ей изобразить и озорного ребенка и очень стройную девушку, способную одним взглядом, движением бровей или улыбкой и вознести на вершину счастья и низвергнуть пучину страданий, презрения, унижения. Для Наи иногда даже не нужно говорить, достаточно просто чуть-чуть изменить позу тела, положение рук и посмотреть, что бы выразить очень богатую гамму чувств, эмоций, или, наоборот, оставаться неприступной, нечитаемой и недоступной. И это моя дочь.

— У меня занятие в группе, а затем помощь в расшифровке и систематизации в твоем архиве на кафедре истории — дядя Фиосий попросил нашу группу помочь, так как у нас получается лучше, чем у практикантов. Что мне ему передать или сказать про тебя?

— Понятно. Скажи, что я буду во вторую смену — как раз вчера закончили разбирать базу лог-файлов, что он просил. Может сам ее просмотреть или меня дождаться.

— Ясно. Ну я пошла, а ты кушай, отдыхай и не забуть про тетю Ро.

— Ага, беги.

Посидев еще под шум дождя за окном, все таки решил справиться с утренним моционом и позавтракать. С усилием встав с дивана, голова по прежнему болела, пошел в санблок. Эээх, чем же мы вчера накачивались, отмечая успешную расшифровку и рассортировку базы лог-файлов? Нужно будет спросить у Конопатого — явно его была идея что-то смешать, чтоб «забыть весь ужас последних двух месяцев». Выполнив все процедуры, которые требовал мой организм, посмотрел на сенсорный экран от домашнего медблока (дорогая штука, не у всех есть такая продвинутая — все стараются ставить минимум, требуемый Службой Социального Надзора). Там, как в зеркале, отражалось лицо мужчины «слегка за тридцать», с довольно густой шевелюрой до плеч коричнево-серого цвета. Серость придавали отдельные пряди даже не седых, а скорее просто бесцветных волос — спасибо службе в Службе Поиска, ха-ха — забавно звучит. Хотя могло быть и хуже — у некоторых частичная деградация искры творца1 сопровождается разрушением центральной и периферийной нервной системы, т. е. можно заработать любые психические растройства или параличи… Тьфу, в тень!