— Мисс Грейнджер, подойдите пожалуйста ко мне, — Разглядев в толпе гриффиндорку, подозвала к себе Макгонагалл.

— Да, профессор? — Гермиона с опаской уставилась на хмурое лицо директрисы.

— Теперь Вы понимаете, что мне необходима Ваша помощь? Это просто безобразие, некоторые ученики совсем выходят из-под контроля, — Макгонагалл махнула куда-то за спину Гермионе, — Мистер Малфой, подойдите, пожалуйста!

Гермиона почувствовала, как он остановился чуть позади.

— Сегодня же приступите к патрулированию, я попрошу домовиков подготовить Вам кабинет, какой, скажу позже. Хотела чуть позже заняться этим вопросом, но это, — Макгонагалл бросила брезгливый взгляд на статую, — Уже ни в какие рамки не входит. Мистер Малфой, господин Нотт сегодня ночевал в спальне?

— Ну да, когда я пришел в спальню он уже спал. Когда проснулся, то разбудил его, — Изогнув бровь ответил Малфой, скрестив руки на груди.

— Так, ладно…я отправлю вам сообщение, — Макгонагалл быстрым шагом удалилась вслед за учениками, оставляя двух студентов озадаченно смотреть ей вслед.

В помещении остались только Гермиона, Малфой и большая каменная статуя, могущественно возвышающаяся над их головами.

— Грейнджер, если это твоих рук дело, то я даже не удивлюсь, — Лениво растягивая слова, протянул Малфой, обращая взгляд серых глаз на Гермиону.

— Конечно, мне же заняться больше нечем, как гигантские члены по ночам лепить, — Злобно рявкнула Гермиона, зашагав к большому залу.

— А тебе больше по душе лепить мелкие? — Издевательски хмыкнул Малфой, сунув руки в карманы и неспеша двинувшись вслед за девушкой.

Гермиона на ходу бросила на Малфоя презрительный взгляд, скривив лицо:

— Средние.

И понеслась среди рядов к своему столу, оставив позади в который раз уже удивлённого слизеринского хорька.

— Герми, ты это видела? — Хихикала Джинни, накладывая в тарелку яичницу, — Он ещё и в людей пуляется непонятно чем. Смотри на Парвати.

Гермиона перевела взгляд на сокурсницу, которая сидела на другом конце стола. Её мантия переливалась блестящими пятнами, которые искрились при каждом движении, отскакивая от малейшего источника света.

— Выглядит довольно прилично. Хорошо, что он изливает из себя не то, что обычно такие штуки делают по прямому своему назначению, — Прыснула Гермиона, беря в руки тост с джемом.

— Ага, додумался же кто-то. Мне кажется это слизеринцы, — Непринуждённо сказал Джинни, запивая яичницу тыквенным соком, — Тео, скорее всего.

— Ну не знаю, это же не с башни в туалет сходить, Флитвик вон даже сделать ничего не смог, — Задумчиво бросила Гермиона, — Самое неприятное, что мне теперь придётся этим делом заниматься, выяснять кто виновник. Макгонагалл как увидела эту хрень, так тут же поймала меня с Малфоем.

— Не получилось у тебя в этом году отделаться от дополнительных обязанностей, как ты хотела, — Вздохнула сочувственно Джинни, — Не переживай, мы с Гарри чем сможем, тем поможем.

— Спасибо, Джин, — Улыбнулась подруге Гермиона.

Почувствовав на себе чей-то взгляд, Гермиона медленно обернулась. Захария Смит прищурено смотрел на девушку. Чуть закусил губу и наматывал кудрявую прядь светлых волос на палец.

Гермиона чуть вздрогнув наклонилась к Джинни:

— Джин, Смит странно на меня смотрит, мне страшно.

Джинни бросила взгляд за стол пуффейндуйцев и прыснула, прикрыв рот ладошкой:

— Он смотрит на тебя, как будто хочет съесть. Мне кажется ты ему нравишься.

Гермиона уткнулась в тарелку. Не поворачивалась больше к симпатичному пуффендуйцу, заканчивая завтрак.

Скоро начнутся занятия. Ещё Макгонагалл прицепилась со своей дружиной, им с Малфоем придется встречаться чаще, чем хотелось бы.

Хотелось бы?

Драко Малфой неспеша шёл по мрачным коридорам подземелий, сунув руки в карманы брюк и устало приподняв голову.

Он пытался понять, почему кроме надоедливой гриффиндорки не мог больше ни о чем думать.

Он до сих пор чувствовал горячее прикосновение её рук на своей коже.

Она оставила свой след на нём.

Не грязный, противный, от которого хотелось побыстрее отмыться, нет.

След, к которому хотелось прикоснуться снова и снова, пробуждая трепетное волнение в груди.

Он видел перед собой её так ясно, как каменные плиты по которым шёл.

Она сопровождала его.

Мысленно, наяву, прямо сейчас.

Она шла рядом с ним и он чувствовал запах её волос. Этот запах можно было сравнить с летом. С жарким июньским солнцем. С усеянной луговыми цветами лесной поляной.

Раз за разом Малфой прокручивал в голове стычку на лестнице, когда они возвращались от Макгонагалл.

Она боялась его.

Он заметил мелкую дрожь, когда низко склонился к девушке. Он заметил бы любое изменение, произойди оно тогда, ведь он разглядел каждую веснушку на её бледном лице.

На прекрасном лице.

А в больших карих глазах хотелось утонуть.

Если бы он поддался своим порывам, то их пальцы встретились в миг в воздухе.

Она боялась его.

И в итоге страшно стало самому. Он действительно испугался. Испугался своей реакции на неё.

Удивление, страх, непонимание, всё смешалось в кучу.

И он ушёл.

Ушёл, потому что не нашёл отклика от таких привычных эмоций, как презрение, ненависть и отвращение.

Она стала другой. Или он по-другому на неё посмотрел.

Как разложить всё по полочкам?

Как сделать так, что бы не ощущать её возле себя?

Потому что когда она появлялась рядом с ним в реальности, все чувства обострялись в несколько раз.

В первую очередь просыпалось обоняние.

Он чувствовал её слишком остро.

Её запах вызывал сладостное головокружение, впоследствие пробуждая миллиарды тонких нитей чувств. Они обволакивали его с ног до головы, забирались в самую душу.

Она стала навязчивым образом, постоянным жителем его мыслей.

Её глаза, когда не выражали глубокое презрение, были несравнимы даже с самым сладким сном.

Они отражали радость, непонимание, или злобу, не важно.

Они отражали её суть.

Особенную, неповторимую, притягательно-желанную.

В которой хотелось растворится.

Зарыться с головой и остаться там навсегда.

Одним своим присутствием она оживляла воздух вокруг себя, заставляя миллиарды частичек атомов кружиться вокруг него по кругу. Дёргали за ниточки чувств, оживляя одну эмоцию за другой.

Он послал ей букет цветов.

Просто не смог противостоять своим навязчивым мыслям, бьющим по сознанию, словно молоток, отбивающий нескончаемый звон. Он долбил как по раскалённому железу, впиваясь каждым ударом в сознание, мысли, саму душу.

Хотелось услышать её.

Ощутить волнение, радость, её звонкий смех.

Даже если это произойдёт на расстоянии.

Даже если воочию не увидит её реакции, он будет точно знать.

Что она хотя бы улыбнулась. Что он вызвал в ней чувство, пусть даже не зная, кому оно адресовано.

Он будет знать, что у неё есть что-то от него. Сама мысль о том, что цветы стоят рядом, пока она спит, грела душу.

Этого было достаточно.

Достаточно, что бы хотя бы на время усмирить переполнявшие чувства, так яростно рвущиеся наружу.

Многогранный вихрь эмоций подкидывал.

Приземлял.

Опустошал сознание.

Проникал длинными щупальцами в самое нутро, направляя электрический заряд в самые оголённые места, накаляя их до предела.

Он чувствовал падение.

С каждым часом, минутой, секундой он падал все глубже.

И сопротивляться было бесполезно.

Или он просто этого не хотел.

***

— В десятый раз вам повторяю, это не я! — устало повторял Тео.

Малфой с Забини устроили другу допрос в гостиной Слизерина, в перерыве между занятиями.

— Я даже не знаю что это такое, — добавил Нотт, чуть отворачиваясь, пряча улыбку.

— О, я не сомневаюсь, святой Тео, — прищурившись протянул Малфой, — Мне было бы абсолютно насрать, если бы не мне это дерьмо пришлось разгребать. Хоть всю школу хуями заставь, но не сейчас.