Из динамика на стене доносился отрывок утреннего репортажа:

«Несколько дней назад на нефтедобывающей станции случилась утечка зараженной нефти. Неизвестные преступники, предположительно двое нитианцев, ворвались на территорию опечатанной станции и открыли резервуар с нефтью. Это не только колоссальный экономический убыток для Доминиона Канхал, но и экологическая катастрофа. Грунт на десятки метров в глубину загрязнен нефтью. Кроме того на волю вырвался неизвестный паразит, захватывающий все живые организмы без разбора…»

Хе-Хе почти не слушал репортаж, но волей-неволей эти слова врезались ему в память. Он выбежал на улицу и прямо на выходе упал обратно в прихожую, столкнувшись нос к носу со своим коллегой. Они посмотрели друг на друга, но никто ничего не захотел говорить. Скудная нервная система стаггийцев, ограничивающаяся лишь подобием мозга, очень бедно реагировала на стресс. Даже примитивный инстинкт «бей-беги» – был не про них.

Эволюция разумных растений пошла несколько по иному пути, поэтому многие животные инстинкты либо существовали в каком-то ином виде, либо вовсе отсутствовали, а вместо них была некая своя система визуальной оценки ситуации. Она позволяет прекрасно считывать мимику почти всех разумных хищников, то есть предугадывать потенциальную опасность. Многие растениевидные – это не самые талантливые ученые или творцы, но одни из самых эффективных психологов.

Улицы заполнила буйная толпа, сражающаяся с полицией. Хе-Хе прорывается через бунтующих в направление вокзала. Там он собирался переправиться на другой вокзал, находящийся на космической станции на орбите стаггийской звезды. Путь Хе-Хе с каждым шагом только увеличивался. Полиция перекрывала все больше и больше кварталов. Городской транспорт стоял прямо посреди улицы – всю городскую инфраструктуру саботировали сами работники, и транспортная сеть стояла парализованная. Над головой можно было заметить старенький поезд метро вместе с пассажирами, которые вот-вот начнут разбивать стекла, чтоб выбраться наружу. В ход уже пошли самодельные зажигательные бомбы и оружие из подручных инструментов. Полиция безуспешно отстреливалась одиночными залпами и забрасывала толпу газовыми гранатами.

Планету только-только стали изолировать. Всевозможные способы покинуть планету становились теперь недоступными. Хе-Хе жил в пяти кварталах от планетарного вокзала. И вот он стоял и смотрел на монструозную примитивную башню рельсового запуска шаттлов. Те, кто хотел высадиться на Стагг, должны были иметь магнитные шасси, которые стоили недешево из-за дефицита и морального устаревания. Немного ближе находилось здание вокзала. Суровое бетонное строение с маленькими окнами. Входы закрыты, снаружи стояли караулы из солдат планетарной обороны – дело принимало серьезный оборот.

Войти Хе-Хе не смог, санитарный надзор вместе с полицией уже заблокировали все маршруты. Вверх взлетали только шаттлы частных извозчиков. Стагг был связан только с Канхалом, поскольку тот из цели экономии не менял старую магнитную установку на новейшую – газового капсулирования. Из-за этого Стагг извне посещали только канхальские рейсы и контрабандисты.

Из-за труднодоступности планета стала раем для контрабандистов. Она расположена в пограничной системе, а следовательно, Канхал усеял звездный бастион ангарными отсеками для миниатюрных кораблей-штурмовиков и оборонительными оружейными комплексами. Также в ней отсутствовали современные системы орбитального взлета-приземления. Это все в совокупности взвинчивало цены на привезенный товар до небес. Несмотря на то, что шахтеры на Стагге здесь как в тюрьме, доставка любой мало-мальски ценной вещи обязательно окупалась. А местные таможенники и вовсе брали на лапу так мало, что некоторых из контрабандистов развились и собрали целый клан, который монополизировал так называемый «стаггийский маршрут».

У вокзала помимо толпы военных и полиции стояла ещё и толпа тех самых контрабандистов. К одному из таких подошел Хе-Хе. Он держал в своем стеблехвате пачку галадитов. Подошел и взмолил склизкого моллюскоподобного клоуроксианца о помощи.

– Уважаемый, прошу! Я отдаю свои последние деньги, но увезите меня отсюда! – просвистел Хе-Хе.

– У тебя есть трудовой паспорт? – прочавкал клоуроксианец.

– Да, конечно, в чемодане.

– Сверху ещё двадцатку и полетим. – сказал клоуроксианец, надменно отвернувшись от толстой пачки мелких пластиковых купюр.

– Это все, что есть! Смилуйтесь! – дрожащий голос Хе-Хе, казалось бы, растрогал контрабандиста. Но на самом деле его жадная до денег натура жаждала покинуть планету не меньше Хе-Хе, а потому моллюск схватил пачку денег своим щупальцем и спрятал во внутреннем кармане своего костюма из синтетической кожи.

– Залезай в шаттл. Отдай трудовой паспорт имину, он быстренько отчеканит и полетим. Когда буду разговаривать с таможенником, от тебя чтоб ни слуху, ни духу, понял? Ты теперь официально член экипажа.

Хе-Хе закивал головой-семечком и неуклюже забрался в шаттл, уселся в неудобное кресло и передал имину свой трудовой паспорт. Тот, держа в своих волосатых и по-детски маленьких ручонках пластиковую бумажку, достал из-за кресла какой-то аппарат, отсканировал паспорт и швырнул его обратно стаггийцу. Машинка слегка пожужжала и выдала некую карточку. Имин аккуратно взял бумажку, засунул в следующий отдел аппарата и оттуда уже вышел свежий залакированный билет члена экипажа корабля «Заудас». Имин окрикнул Хе-Хе и писклявым голосом прозудел тому прямо в лицо:

– Трудовой паспорт никому не показывай. Порви, съешь, но не показывай. Понял?

Хе-Хе кивнул головой. Клоуроксианец через какое-то время вернулся и сел в шаттл, оглянулся через кресло на имина. Тот жестом уверил пилота, что все в порядке. Пилот завел шаттл и тот сдвинулся с места и направился на взлетную площадку. Перед тем, как на неё допустить, в шаттл вошел ыл’канхалец-таможенник. Его борода свисала до колен и наклонись он ещё чуть-чуть, то запнулся бы об неё. Канхальский таможенник проверил все документы, но остановился на билете Хе-Хе.

– Этот что, новенький? – пробарабанил таможенник

– Нет, старенький. Уходил в отпуск. – пропищал имин.

Таможенник с понурым взглядом посмотрел на стаггийца, вернул ему билет и ушел прочь. Шаттл дернулся, приподнялся и опустился. Его переместили на погрузочный лифт и подвели к платформе. Лифт загудел. Потом затих.

– Держись, зеленый, – сказал клоуроксианец.

Лифт в ту же секунду, как клоуроксианец произнес первый звук, двинулся с места и придал разгон шаттлу. Двигатели зарычали, и транспорт взлетел. Рычание было слышно до тех пор, пока шаттл не вырвался за пределы атмосферы. Тогда дело осталось за малым – долететь до станции на орбите звезды.

…

Шаттл пристыковался к кораблю клоуроксианца. Это был крошечный старенький корвет. Команда была из восьми членов экипажа. Два штурмана, четыре матроса, капитан клоуроксианец и имин с неизвестной Хе-Хе ролью на космическом судне. Кем были остальные Хе-Хе не знал. Все разбрелись по своим местам, а потерянный стаггиец поплелся в сторону капитана. Тот уж и позабыл о новом пассажире, но, взглянув на Хе-Хе, оживился.

– Та-ак, слушай сюда, зеленый. Довезем до базы и там распрощаемся. В следующий раз, как мы с тобой здесь увидимся, ты уже будешь для нас мертв, понимаешь? – Хе-Хе помотал головой. – Ты официально наш член экипажа. Но нам ты и даром не сдался. Либо плати ещё и довезем докуда скажешь, либо оставим на базе и живи как знаешь.

Стаггиец с грустью кивнул и спрятался ото всех где-то в тени. Он не скучал по дому, поскольку не существовало таких эмоций для растений. Хе-Хе, если можно так сказать, радовался, что остался жив. Никакой радости он не испытывал в том смысле, в каком это кем-либо могло пониматься. Для него радость – не испытывать стресс, не испытывать страх за свою жизнь в данный момент.