– Друзья мои, я так рада, что мы, наконец, собрались тут все вместе, – начала она с лёгким предыханием. – К сожалению, некоторые видят меня тут впервые, хотя наслышаны обо мне. Ну, вот мы и можем познакомиться. Я прошу прощения, что не смогла лично уделить внимание всем за это время, но я очень надеюсь, что Вы не в обиде на меня за это, – она одарила всех лёгкой улыбкой. – Вы, конечно, в курсе всего того, что происходит на базе и на море, и знаете, какое нелёгкое у нас сейчас время. Но я хочу, чтобы несмотря ни на что, вы не забывали о человеческих отношениях, о дружбе, о том, что мы все тут, как большая семья. Я хочу, чтобы вы заботились о тех, кому плохо, кем бы они ни были, чтобы оберегали друг друга в море и на суше. Я верю, что именно такие отношения являются решающими в наши сложные времена. Люди, которые спасают друг друга, подают другим руку помощи, не отворачиваются и не бывают равнодушными, – она сделала паузу, чтобы перевести дыхание. – Ну а сегодня я собрала Вас на таком замечательном событии, как открытие на нашей базе Церкви Святого Эльмо. Я хочу, чтобы вы знали, что в этом месте от вас никогда не откажутся, именно здесь вы можете найти помощь, поддержку и силы, чтобы подняться и снова продолжить трудный путь. И я рада представить Вам нашего нового капеллана. Адмирал Шеер, – Девушка тихо выплыла в полумраке свечей из-за спины Котоми и поклонилась перед всеми. Никто и не услышал её шагов, кроме, разве что Лютцова, который стоял в стороне у колонны и наблюдал сбоку. Рядом за органом сидела Гориция и тоже смотрела на происходящее. Впервые за долгое время Гориция испытывала чувство гордости за себя. Ведь это и она тоже построила эту церковь, она тоже вложилась в неё, она приложила свои усилия ради всех, как и говорит адмирал. Это давало ей уверенность в себе. Между тем, Котоми отошла с трибуны и уступила место Шеер. Та с какой-то странной, очень тихой и едва заметной улыбкой смотрела поверх сидящих, словно устремляла взгляд за горизонт.
– Братья и сёстры, – медленно начала она своим чистым, ангельским голосом. – Я рада приветствовать вас на открытии нашей церкви. Это замечательное событие, которое мы все будем помнить с настоящего момента. И я премного благодарна за то доверие, которым наделила меня Адмирал Котоми. Я буду нести миссию капеллана со всей ответственностью и вниманием, – она сделала длинную паузу. Шеер была мастером пауз, которые вставляла после каждой короткой фразы. – В честь нашего события, я хотела бы подарить вам чудо искусства, которое дал нам Господь. И поможет мне в этом Гориция, – она медленно перевела взгляд в сторону, где стоял орган. – Она помогала мне с делами церкви на протяжении всего этого времени. Поэтому я хочу, чтобы вы были признательны и за её заслуги. Ведь она – наша добрая сестра…
Гориция сидела, словно остолбеневшая от таких слов. Она вовсе не ожидала, что Шеер упомянёт её в своей речи. Тем более так открыто и откровенно. Лютцов, стоящий рядом с ней, легко коснулся её плеча, приводя в чувство. Приходила её очередь. Она посмотрела на ноты перед собой и положила руки на клавиши. Гориция умела играть на разных клавишных инструментах, а орган был просто синтезом всего, что она знала. Ей не стоило большого труда приучиться к нему. Шеер была крайне рада этому и стала просить девушку музицировать ей во время пения. Не известно, кто поставил такой хороший орган на базу, но его возможности были уникальны. В руках Гориции он легко передавал пение хора, звучание фортепиано и других инструментов, создавая чудесное дополнение к пению Святой Сестры.
Шеер пела длинно своим прекрасным голосом. Она исполняла какую-то редкую версию Аве Марии, удивительно играя голосом в аранжировке Гориции. Трудно было даже представить, что где-то в зале за органом сидит именно обгоревшая двухметровая Гориция, которую сейчас мог видеть только Лютцов. Ему было велено присматривать за этой женщиной. Но та и сама неплохо справлялась, пока сидела за инструментом. Весь зал погружался в трепетный голос Шеер и музыку органа, который играл на разные лады.
Раньеро Дзофф
Зачисляясь в ОВМС, тогда ещё Иева-Лотта Торппала, готовившаяся стать плавмастерской Вулкан, сделала ошибку в анкете. Отвечая на вопрос о религиозной принадлежности, маленькая финка, ни разу не бывавшая на католической мессе, второпях поставила крестик около надписи «Католик». В ОВМС Вулкан, как и окружающим, было не до религии, а потому ошибка выяснилась долгое время спустя, когда Лотта к собственному изумлению получила на Рождество превосходно изданную Библию… на латыни, которую плавмастерская знала примерно так же, как турецкий – то есть почти никак. А потому сходила к механикам и обменяла подарок на новенький разводной ключ…
Так что открытие церкви «католичка» Лотта восприняла просто как привычный по детству церковный концерт. Немного музыки, немного пения – к слову, на этот раз и органная партия Гориции, и пение Шеер были весьма недурны. Плавмастерская могла не жалеть потраченного здесь времени. Более того – она ухитрилась извлечь из всего собрания некоторую пользу. Материализовавшись у правого уха Джипси, Вулкан сообщила:
– Я подключила мультиметр к твоему нейроконтакту. Завтра после учений зайди ко мне.
Читая (а пару раз и составляя) сообщения о поломках в модуле «невезучего» эсминца, Лотта давно обратила внимание на однотипность этих самых поломок. Всегда горела либо проводка, либо электроника – пусть и в разных местах. Джипси и большинство окружающих считали это следствием крайней неблагосклонности Фортуны – но Лотта имела свои предположения, для проверки которых решила провести некоторые измерения…
Ещё один «проблемный» модуль – китайско-греческий крейсер-заградитель Элли – Вулкан уже запустила в работу. Пока Гориция и Шеер радовали канмусу музыкой, команда механиков уже заменяла двигатели… плюс ещё пару мелочей, которые Лотта сочла нужным стандартизировать, выбросив оригинальные ненадёжные узлы.
Сегодняшний день идеально подходил для ремонта и глубокой модификации – потому что обещанные Миральей запчасти и самолёты благополучно прибыли на лётное поле!
Линкоры и авианосцы, получившие наконец необходимое снабжение, по большей части пребывали в отличном настроении. Японец Рюхо, не отказавший себе в удовольствии сделать круг над базой полной авиагруппой, сейчас наслаждался экзотической для Азии органной музыкой. Жерайс стояла рядом с ним, выбросив наконец из головы все беспокойства по поводу главного калибра, ПМК, торпед… Как вдруг раздался тихий голос:
– Завтра после завтрака перебираю твой модуль. Мастерская F, все части есть.
Чёртова Лотта… Прежде чем линкор обернулась, маленькая Вулкан уже исчезла. Неповоротливая на воде и вечно усталая на суше, Лотта , когда торопилась, умела быть быстрой и незаметной.
«Скользкие типы», как припечатала Гориция Миралью и Аквилу, разумеется, не могли пропустить вечер католической музыки. Тем более что им, в отличие от почти всех остальных канмусу, были понятны и слова песен. Впрочем, знай итальянцы личность органиста, возможно, они бы и не пришли…
Миралья, впрочем, обнаружил, что вместо обычного страха испытывает скорее любопытство: «Гориция умеет играть на органе?! Как? Когда? Она же с 17 лет в ОВМС!»
Но факт оставался фактом: маленький орган играл, а за клавиатурой сидела Дария Фабия Шварцер-Дзанетти, последние восемь лет известная как Гориция. Да, в двухметровом изуродованном теле таилось немало того, о чём Миралья не догадывался… Впрочем, бывший вратарь давно понял, что страх перед Горицией заслоняет от него её саму.
– А хороший концерт, а? – словно прочтя мысли гидроавианосца, спросил Аквила. Миралья быстро кивнул – он не любил лишний раз говорить о Гориции. Для него она оставалась в первую очередь Большой Белой Акулой – страшной и непредсказуемой…
Эрнст Вебер
Лютцов стоял и слушал прекрасное акустическое исполнение своей сестры. Он всегда восхищался талантами Шеер, её духовным богатством, силой духа и ласковой заботой об окружающих. Он полюбил сестру с того дня, как они впервые встретились на одной из баз. Судьба рейдеров – страшная штука. Лютцов всегда говорил, что рейдерам флот не нужен, не нужны те, кто прикроет спину и не нужна поддержка. Наверное, он относился так ко всем. Ко всем, кроме сестры. Он всегда чувствовал себя в ответе за неё, всегда считал, что должен заботиться о младшей, как о родной, раз уж матери и отца у девушки не было. Как дикий лев моря, только в её присутствии он мог становиться другим. Только Шеер укрощала непокорный и горделивый характер этого канмусу. И сейчас, когда он слушал её пение, он утопал в этом прекрасном, пронзительном голосе. И думал, сколько чистоты и света может уместиться в теле Шеер. А ещё он думал о том, что хорошо, что её назначили капелланом базы. Так она убережётся от опасностей и трудностей моря, посвятит себя тому, что ей действительно было бы интересно и важно. И, если потребуется, он пойдёт к адмиралу, он будет говорить о том, чтобы оставить сестру подальше от сражений, даже если ему самому придётся выполнять в 2 раза больше работы. Лютцову казалось, что адмирал Котоми – очень нужный, жизненно необходимый для всех тут адмирал. Именно такой, какой нужен всем им тут. Впервые о них подумали, как о людях, впервые о них кто-то позаботился.
