Он отбросил трость в сторону и достал саблю.

— Дерись ЕГО мечом. Твоей катане не суждено второй раз коснуться моей шеи.

Шотландец, кивнув, отбросил катану.

— Пора. В этот раз не буду мучить тебя своими стихами.

Стоя на коленях, он улыбался. В этот раз ему удалось продержаться гораздо дольше. Без трости, без пистолета, с одной, подаренной Старейшим, саблей. Байрон даже пару раз довольно ощутимо задел Маклауда…

Он не будет закрывать глаза. Потому что, теперь ему не страшно.

Байрон улыбался, когда почувствовал Зов. Улыбка слетела с его лица, как только он увидел того, кому этот Зов принадлежал.

— Ну как? Ты получил доказательства, Мак?

Митос стоял в пустом дверном проеме, скрестив руки на груди…

— Не знаю, но… Я готов тебе поверить. В этот раз ты был прав, — Маклауд протянул Старику его меч. — Каждый имеет право на второй шанс. Прости. Не за него. Просто, прости.

Старейший улыбнулся:

— Ты упрямый баран, Маклауд, но это можно списать на молодость, — он повернулся к Байрону. — Ладно. Хватит смотреть на меня как на приведение. Вставай, нам пора.

Тишина.

— Вставай! Байрон, ты что, оглох от удивления?!

— Я никуда с тобой не пойду, — он все же поднялся на ноги. — Значит, вот зачем я был тебе нужен? Чтобы доказать Маклауду, что ты всегда прав?! Скажи, я с самого начала был лишь пешкой в твоих играх?!

— Что за чушь ты мелишь?! Ты был пешкой?! По-твоему, ради пешки я бы стал рисковать своей головой?!

— А ты не рисковал. Брось, я фехтовал с тобой, фехтовал с Маклаудом. Я знаю, что он для тебя не противник. Я помню, что ты говорил мне тогда, когда мы сидели на окне. Ты, просто, хотел проучить его. Проучить и вернуть. Но знаешь… За одну вещь я тебе благодарен. Теперь я, действительно, опять хочу жить. Хотя бы для того, чтобы доказать, что способен на что-то большее, чем быть пешкой в твоих руках.

Митос пытался что-то сказать, но Байрон его уже не слушал. Он, молча, прошел мимо Митоса и направился вниз по лестнице к выходу.

Сабля и трость так и остались лежать на полу.

— И что ты будешь делать дальше?

— Отдыхать. Пошли. Нам еще нужно успокоить Джо. А за Байрона я не волнуюсь. Выживет. Теперь выживет.

Глава 11

— А вот и наша пропащая звезда. Мы уже начали думать, что ты нас окончательно покинул!

Ребята… Его группа. Они сидели в репетиционном зале, с бутылкой текилы. Все уже более чем навеселе.

Остаток ночи он без сна провалялся в постели. Попытка «развеяться» окончилась тем, что почти час он просидел, склонившись над унитазом и пытаясь унять рвоту. Почему-то сразу вспомнилась настойка трав, которой его поил Док. Больше попыток он не предпринимал, а остаток «зелья» спустил все в тот же унитаз…

— Эй! Байрон! Ты с нами или нет? — Ли, их ударник, щелкнул пальцами возле его уха, отчего Байрон вздрогнул.

— Да, да, Думали, что отдам вам всех поклонников? Рано радовались!

— Вот и отлично, кстати, Джимми где-то нарыл такой порошок, что мы тут уже два дня в облаках летаем по вечерам. Будешь?

Сразу вспомнились последствия ночной попытки отдохнуть и…

«Если ты, мелкий пакостник, посмеешь взяться за старое…»

Нет, он не боялся гнева Митоса, просто…

— Уберите его от меня. Не со мной. Я пришел репетировать, а не развлекаться.

Просто, он ведь обещал…

— Ты чего? Байрон, ты завязал что ли?

Просто, что-то изменилось…

— Скорее, начал.

Просто, он начал жить. Пытаться жить. И сегодня, на рассвете, понял, что будет дальше.

Когда он вышел из дома, светило солнце…

— Все. Поехали. Репетируем последний альбом.

Потом Ли будет вспоминать, что в тот день Байрон будто бы сделал ударение на слове «последний». Но это будет потом.

— Завтра его концерт.

Митос отпил виски.

— О чем ты, Джо?

— Он о Байроне, — Маклауд крутил в руках подставку под бокал, было видно, что эта тема его напрягала. — Завтра его последний концерт в Париже. Ты пойдешь?

— Зачем?

— Чтобы поговорить с ним. Объяснить, что все было не так, как он подумал.

— После концерта это будет трудно сделать. Тем более… Ты уверен, что все было не так, как он сказал?

— Уверен. И ты должен с ним поговорить.

Старик холодно посмотрел в глаза Горцу:

— Опять указываешь мне, что делать?

— Нет. Просто советую, по дружески.

Он все-таки включил вечером телевизор. Концерт крутили в прямом эфире на одном из музыкальных каналов. Митос сел в кресло и открыл пиво.

В углу стояли сабля и трость. На стуле висела смятая рубашка в клетку, и валялся рядом черный свитер. Его, Митоса вещи, но… Он вряд ли их еще оденет.

Пешка. Возможно, отчасти, он и был пешкой. Но только потом что-то изменилось. Незримо, почти незаметно. И навсегда.

Его голос в динамиках телевизора… Его акустика, лежащая на диване.

Да. В этот раз, прав оказался Маклауд. И теперь Митос это отлично понимал. А значит, завтра, он соберет эти вещи и поедет к Байрону. Чтобы доказать ему, что из разряда пешек он перешел в разряд фигур высшего ранга.

Не вышло…

Его разбудил звонок Мак, требующего включить телевизор…

— Итак, в завершение передачи мы возвращаемся к главной новости в мире музыки. Вчера, после концерта, трагически погиб солист группы «Lord Byron & the Undead», Джордж Родчайлд, более известный, как Байрон. Машина музыканта упала с моста в Сену. Тело пока не найдено, но как утверждают эксперты, шансов на то, что Родчайлд выжил, практически, равны нулю. Многие утверждают, что музыкант был пьян…

Он не стал слушать до конца…

— И что ты будешь делать? — голос Мака на том конце трубки звучал встревожено.

— Теперь — ничего.

Эпилог

Спустя три недели

— Митос! Ты почту просматриваешь или шумерскую рукопись переводишь?! Аманда нас убьет, если мы опоздаем!

Они сидели у Митоса дома. Мак заскочил с утра пораньше, чтобы напомнить ему о приглашение Аманды. Дама весьма настойчиво звала их посетить какую-то новомодную выставку импрессионистов.

— Знаешь, Мак, боюсь, тебе придется извиниться за меня перед Амандой, — он показал пальцем на письмо, которое читал. — Догадайся, что это?

— Понятия не имею, — Дункан пожал плечами.

— Приглашение присутствовать на оглашении завещания некоего Джорджа Родчайлда.

Глаза Горца заметно расширились:

— Что за чертовщина? Зачем?

— Так хотел покойный. Оказывается, за пару дней до смерти он написал завещание и указал, что я должен присутствовать при его оглашении.

— Что за фарс он затеял?

— Сегодня узнаю, — Митос пожал плечами и улыбнулся.

Он все понял, когда, подходя к кабинету адвоката, почувствовал Зов. Осталось лишь узнать, что придумал прохвост, чтобы присутствовать при оглашение собственного завещания…

То, что он увидел, превзошло все его ожидания, и лишний раз подтвердило, что актерское мастерство вполне можно было отнести к списку талантов Байрона…

Рубашка в клетку (ему что, понравилось?!), дешевый пиджак, очки, кудрявые, растрепанные волосы… Да, человек, сидящий напротив адвоката, был чем-то похож на известного, ныне покойного, певца, но сказать, что это был он… Нет. Увольте.

— Здравствуйте, месье Пирсон. Познакомьтесь — месье Ноэль Родчайлд, брат Джорджа Родчайлда.

— М-м-лад-д-ший.

Черт! Этот псих еще и заикался!

* * *

— Значит, в Грецию? — Митос положил на заднее сидение машины Байрона чехол с гитарой и захлопнул дверцу.

— Да. Хочу отдохнуть, а Греция для меня рай, в этом плане, — в отсутствие посторонних исчезли очки, да и голос он не коверкал, зато одежда и прическа… Байрон бы так из дому не вышел.

— И все-таки, ты хотя бы понимаешь, какой это был риск? Они могли не поверить, могли что-то заподозрить…