Светка стояла рядом и дергала меня за платье:
— Мама, а что такое цихлида?
— Откуда ты только берешь это все? Какая еще цихлида? — рассеянно откликнулась я, роясь в бумажках.
— Толик в садике говорил, что у него дома в аквариуме цихлида. Мама, а цихлида страшная?
— … Цихлида?
Стоп! Открытка. Нет, фотография. Я достала карточку с улыбающейся молодой женщиной: длинные светлые волосы, стройные ноги, большие серые глаза — красотка, ничего не скажешь. На обратной стороне — надпись, сделанная от руки «С днем рождения, Артемыш! Ты всегда в моем сердце!» и в подтверждение этих слов рядом нарисованы корявые разноцветные сердечки.
Что эта гадость делает у нас дома? Артемыш, отвратительно… Как опарыш.
— Мама, ну мама… Так кто такая цихлида? Толик говорит, что она тупая совсем.
«По ходу, доча, цихлида — это я!»
Я не смогла заставить себя продолжать обыск. Не известно, что еще я могла там найти. Фантазия и так подсовывала увлекательные предметы — от билетов в Доминикану, Артем часто ездил в командировки, до чужих тестов на беременность. Глупо, конечно. Но, если он догадался хранить дома фото какой-то красотки, то ожидать можно было чего угодно.
Презервативы, дорогущие серьги и фотография и так выстроились в логичную цепочку. Память заботливо подсовывала в нее частые отлучки, командировки, подозрительное внимание к своему телефону — «с работы постоянно пишут, нельзя не ответить».
Волевым усилием я заставила себя не звонить Артему на работу прямо сейчас — еще не хватало устраивать допрос при дочке.
Нет-нет, этому всему должно найтись логичное объяснение. Артем не похож на полного идиота, чтобы держать косвенные признаки измены у нас дома. Он придет с работы, мы поговорим, потом я посмеюсь над своими страхами. Я же не застукала его с поличным. Подумаешь, фото с презервативами…
Я рухнула в кресло, мысли в голове путались. А, если мои подозрения — правда? Интересно, как давно это длится?
Он же совсем недавно устроился на новую работу. Видимо, еще не успел перевезти все свои ценности в более надежное укрытие. Или просто забыл или думал, что я в жизни не догадаюсь рыться в его вещах? А, может быть, ему было все равно, найду я их или нет?
Ничего, вечером разберемся!
3. Ты мне не жена!
Передав дочку воспитательнице, я решила позвонить Рите, сестре Артёма. Если кто-то мог меня успокоить и дать объективную картину происходящего, так это она. С Артёмом они были близки, да и мы были с Ритой в хороших отношениях. Волнуясь, рассказала, что случилось утром, рассчитывая на какую-то версию, объясняющую странные находки. Но услышала совсем не то, что ожидала.
— Ника, ты только не злись на него.
И замолчала. Только сопение в трубке — собирается с мыслями.
— Ритуля, мы с тобой не чужие люди. Ты что-то знаешь?
— Спроси у него сама. Я говорила, давно надо было рассказать. Не переживай, всё хорошо будет. Я понимаю — у вас ребёнок, но…
Она долго говорила какие-то странные вещи. Прямо не указывала, но почему-то утешала.
А я слушала и понимала: мои воздушные замки с грохотом летели в пропасть. Не будет у меня никакого «долго и счастливо». Никогда!
С трудом заставила себя написать заказчикам, отменила занятия в школе и попросила маму забрать Светку из садика к себе. Обычно мама начинала сразу жаловаться на давление, усталость и возраст, но тут особо не возражала: услышав мой голос, решила, что меня свалила какая-то адская хворь.
День я посвятила тому, что сбрасывала вещи Артёма в огромные мешки из-под мусора. Бутылочка вина оказалась очень даже кстати. Прямо вот в тему! Она мне очень помогала собирать вещи — я швыряла белые рубашки вместе со сковородкой для барбекю и грязными носками в один пакет. Ничего, блондинка поможет разобрать и постирает!
Меня душила ярость из-за того, что я узнала все последняя. Как в дурацких анекдотах. Сестра, видимо, давно в курсе новых отношений. А вот я, полная дура, погруженная в ребёнка, быт и подработки ничего не замечала. Было бы честнее, если бы Артём пришел и честно мне все рассказал, а не шептался с сестрой за моей спиной. Я-то ей доверяла, считала подругой.
Когда в дверях повернулся ключ, я уже давно закончила собирать вещи Артёма и приготовилась к серьёзному разговору. Я ждала его на кухне, передо мной лежала фотография блондинки — карты на стол, как говорится.
Артём зашёл с таким серьёзным лицом, что стало понятно сразу — разведка в лице Риты все донесла. Увидев составленные у стены пакеты, прищурился и ухмыльнулся. Затем подошел ко мне, взял со стола фотографию.
— Из-за этого весь сыр-бор? — Даже не извинился. Просто коротко спросил и спрятал фото в карман. Не порвал, не рассмеялся, как я надеялась. Не сказал, что это шутка или любую другую ерунду.
— Ты считаешь, что этого мало? Артём, ты здесь больше не живёшь. Я собрала твои вещи. До свидания.
— С чего бы это? Я имею право жить там, где захочу!
Я даже поперхнулась от неожиданности.
— Здесь живу я и моя дочь, а ты, «Артемыш», выметайся к своей крашеной курице.
— Ух ты, какая смелая. Даже удивила. Вообще-то, здесь живу я и моя дочь. А ты собирай свои вещи и выметайся к маме.
Я потеряла дар речи от такой наглости.
— Если помнишь, — продолжал Артём, — я юрист. Надумаешь судиться, береги нервы. Ипотеку оплачиваю я и собственник у квартиры один — тоже я. Поэтому, если кто и должен освободить помещение, так это ты. Мы не расписаны и рассчитывать на половину моего имущества ты не можешь. Ты здесь никто, Ника. Вопросы есть?
Я растерянно хватала ртом воздух. Ни тени сожаления, ни капельки сомнения, и полная уверенность в своей правоте. Я даже согнулась от ощущения удара под дых, в голове — полная каша. Быть такого не может!
— Артём, я не понимаю… Ты хочешь вышвырнуть меня из дома? И дальше спокойно ходить на работу, есть, пить, таскать сюда своих девок?
— Прости, дорогая, но ты собиралась сделать то же самое со мной. Хотела вкусно есть, сладко пить, заниматься своими копеечными переводами и ленивыми учениками, но за мой счет? Ипотеку плачу я, эта квартира моя. Извини, закон на моей стороне. Возмещай уже выплаченные 2,5 миллиона, я оформлю договор на тебя, будешь платить сама.
Я чувствовала себя героиней мелодрамы, такое просто не могло происходить со мной. Я закрыла глаза и потёрла виски, всё сказанное просто не укладывалось в моей голове.
— Ника, ты реально думала, что я уйду весь в белом, прихватив пакеты с барахлом и продолжая платить ипотеку? Хм… Пора уже повзрослеть. Собственную дочь из квартиры я не выгоняю, а ты покинь помещение.
— Зачем тебе Света? — меня трясло от злости.
— А вот здесь наши интересы совпадают. Свету я забирать не планирую, но при условии, что ты выполнишь мои условия. Будешь претендовать на имущество или накопления, скандалить и портить мне карьеру, я найду способ доказать, что ребёнку будет лучше с биологическим отцом. Как тебе такой договор — я не трогаю Свету, ты не треплешь мне нервы?
Так вот, чего он боится! Что я попрошу разделить наш вклад? Буду звонить его коллегам и слёзно умолять пробудить в нём остатки совести? Смешно!
— Ника, я знаю, что тебе сейчас очень обидно. Но с точки зрения закона я прав! И не вижу причин, почему должен горбатиться до конца своих дней на квартиру, в которой не буду жить. От алиментов я не отказываюсь, буду помогать чем смогу.
«Чем смогу»? То есть, "сколько захочу, столько и дам"? Почему я не замечала этот равнодушный взгляд, сухие и отрывистые фразы… Точнее, замечала, но считала, что это профдеформация, подшучивала над ним. Не может быть, что мужчина, с которым столько лет прожила вместе, о котором заботилась и любила, может так со мной поступить.
Артём ещё долго говорил, из его обвинительной речи можно было сделать вывод, что я вся такая безответственная, но продуманная, быстренько забеременела и охомутала перспективного мужика. А он благородный, справедливый, но неопытный повёлся, а сейчас живёт и мучится, потому что мы мешаем его самореализации, отнимаем время и финансовые ресурсы.
