Литмир - Электронная Библиотека

Рита Вертер

Причина остаться

Иллюстрация на обложке и иллюстративные элементы использованы в книге по лицензии © Shutterstock

© Рита Вертер, 2023

© ООО «Клевер-Медиа-Групп», 2023

Глава 1

Покосившаяся неоновая вывеска над входом в бар «Старый лис» мигала все чаще и чаще, словно доживала свои последние минуты.

Я бездумно смотрела на нее, наверное, с четверть часа, будто загипнотизированная хаотичными вспышками тусклого желтого света, когда двери бара распахнулись, заставив меня вздрогнуть от грохота вырвавшейся наружу музыки.

– Да пошел ты! – На улицу, размахивая руками, выскочила женщина. Ее светлые волосы с химической завивкой растрепались и торчали во все стороны, а мини-юбка, и без того неприлично короткая, задралась до самых бедер.

Женщина сорвала с шеи фартук с оборками, швырнула его на землю и с огромным наслаждением пнула. Затем она пересекла парковку, остановилась у видавшей виды «Тойоты Короны» с помятым капотом и принялась копошиться в сумочке, видимо в поисках ключей.

Следом за женщиной из бара вышел грузный лысый мужчина в черной футболке с логотипом группы Iron Maiden, с редкой седой бородкой, делающей его похожим на типичного киношного байкера.

– Ноги твоей чтоб тут больше не было! – крикнул он ей.

Женщина, не поворачиваясь, показала ему средний палец. Мужчина сердито сплюнул в ее сторону, подобрал фартук и скрылся за дверями бара.

– Отличный план. – Я и не заметила, как произнесла это вслух. – Надежный, как швейцарские часы.

Если мне и до этой сцены не очень-то хотелось выходить из машины, то теперь я готова была остаться в ней навечно.

Рядом, на пассажирском сиденье, лежал потрепанный номер местной газеты, которую я прихватила со столика возле супермаркета, где в последний раз делала остановку. Из нескольких страниц рекламы и объявлений удалось выудить только одно более-менее подходящее, я даже обвела его черным маркером.

В бар «Старый лис» требуются официанты. График: сутки через двое, оплата наличными в конце смены. Есть возможность проживания.

Ниже были указаны адрес и номер телефона, по которому я пыталась дозвониться днем, воспользовавшись таксофоном – я такие разве что в музее раньше видела, – но никто так и не ответил.

«Возможность проживания», не считая того что бар находился в какой-то глуши, была весомым аргументом в пользу этой вакансии. После стольких ночей, проведенных в дешевых безымянных мотелях, а то и на заднем сиденье верного «Доджа», возможность остановиться в одном месте и иметь собственную постель казалась несбыточной мечтой. Но, несмотря на острую нужду в ночлеге и деньгах, чувство собственного достоинства и какие-никакие остатки благоразумия не позволяли мне покинуть машину и войти в этот чертов бар. «Возможность проживания» и «оплата наличными в конце смены» теперь стали казаться слабо завуалированным намеком на известный способ заработать для женщин, попавших в тяжелую жизненную ситуацию, и он мне явно не подходил.

Пятьдесят долларов надежно спрятаны в лифчике, еще сотня – под сиденьем; в бардачке, может, найдется двадцатка мелочью, и я ничего не ела с шести утра. Ехать некуда, пойти не к кому, и все, что мне остается, – продолжать буравить взглядом никак не желающую гаснуть вывеску. Или выйти и хотя бы разузнать…

Интересно, что сказала бы мама, если бы увидела меня в таком месте в такое время? Единственная ее фотокарточка, которая у меня была с собой, лежала в сумке на заднем сиденье. Края снимка чуть поистрепались, так что я старалась не доставать его лишний раз. На нем мама улыбалась, и волосы у нее длинные, вьющиеся и гораздо светлее, чем у меня: когда-то я ужасно завидовала этому чистому блонду и аккуратным, словно специально уложенным завиткам. Она не любила этот снимок, хотя и выглядела на нем, как и на любом другом, красоткой. Я помнила каждую деталь фото: и пару едва заметных морщинок вокруг глаз такого же зеленого оттенка, как и мои, и грубую вязь шарфа, что закрывал ее подбородок, на котором, я знала, была родинка.

Не надо.

Сейчас не до этого. Не давая себе времени, чтобы в очередной раз впасть в уныние от воспоминаний о ней, я все-таки дернула ручку и вышла из машины. «Тойота» сбежавшей из бара блондинки на мгновение ослепила меня светом фар и, взвизгнув шинами по асфальту, скрылась за поворотом шоссе.

С каждым шагом к бару, вывеска которого мерно жужжала, я ощущала, что земля будто дрожит от раскатистых басов играющей внутри музыки, и теперь услышала пьяный гогот, перебивающий ее; кажется, это было самое шумное место в радиусе десятка миль.

«Не трусь, – сказала я себе, – всегда можно будет уйти». Но уверенности в этом я не чувствовала.

Прежде чем войти, я завязала волосы в хвост на затылке и на всякий случай застегнула на все пуговицы клетчатую рубашку, хотя на улице было душно, а внутри наверняка еще хуже. Кроме рубашки и топа на мне были простые синие джинсы и кроссовки – оставалось надеяться, что мини-юбки не входили в дресс-код официанток.

Тянуть дальше было некуда. Я толкнула дверь и вошла в битком набитый, пропахший дешевой выпивкой и дымом сигарет зал. Бородатый мужчина сновал за баром с удивительной для его габаритов ловкостью; когда я отшатнулась от пары проходивших мимо парней, он наливал в высокий мутный бокал пиво, а когда наконец добралась до стойки, уже держал в руках бутылку текилы.

Кто-то присвистнул мне вслед. Стараясь не обращать внимания на мелькающие вокруг красные пьяные лица, я протиснулась к бару и в нерешительности остановилась у маятниковой двери с табличкой «Только для персонала».

– С дороги, детка! – крикнула мне девушка, нагруженная двумя подносами с закусками, выходя оттуда.

Я шагнула в сторону. Волна горячего воздуха с запахом прогорклого фритюрного масла и чего-то кислого ударила в нос.

– Тебе чего? – гаркнул мне в ухо бородач.

– Я видела объявление, что вам требуются официанты, – громко ответила я, пытаясь перекричать музыку. – Возьмете меня?

Он оценивающе оглядел меня с ног до головы, и от этого взгляда мне стало не по себе.

– Три «Джека», – крикнул один из мужчин, толпящихся у барной стойки. Он едва стоял на ногах, но настойчиво пихал бармену помятую купюру.

– Погодь, Билли. – Бородач, однако, взял деньги, а потом подтолкнул меня к двери, ведущей на кухню.

Там, в конце короткого узкого прохода, у огромных плит, суетились два человека. Они стояли к нам спиной и были одеты в обычную одежду, но по потоку ругательств и звону посуды несложно было догадаться, что это повара.

– Тебе лет-то сколько? Мне тут проблемы не нужны, – сказал мужчина так громко, словно я была глухой.

Дверь снова распахнулась, и между нами быстро протиснулась та же официантка, только на этот раз с пустыми подносами.

– Двадцать один, – не моргнув глазом солгала я. В машине остались поддельные права, но пока мне не довелось ими воспользоваться, и хотелось бы, чтобы так и не пришлось. Тем более, даже согласно липовым документам, мне было всего двадцать. Маловато для работы в подобном месте.

Едва ли он мне поверил, но спорить не стал.

– Тебе повезло: как раз ушла сучка Долорес. Плачу восемь баксов за час, чаевые твои. Пойдешь на покер, там только принеси-подай. У них депозиты на выпивку, у всех, кроме рыжего Эрни, поняла меня? Ему не наливаем. Он в завязке.

– Поняла. – Я не смогла сдержать неуместную улыбку. Восемь баксов в час – смешные деньги, но и они мне не помешают.

Он протянул мясистую волосатую руку, сорвал с висящего на стене крючка фартук с оборками – наверняка тот самый, по которому потопталась Долорес, – и сунул его мне.

– Принимаешь заказ, идешь ко мне на бар и обратно. Там есть бурбон и лед: если просят – долей сама. Не мешай им, не крутись у стола, стой смирно возле двери и следи, не позовет ли кто. И сними эту хрень, я монашек на работу не принимаю. – С этими словами он потянулся к воротнику моей рубашки, а когда я возмущенно отшатнулась, готовая ударить его по руке, расхохотался и вышел в зал.

1
{"b":"854248","o":1}