– Во всем виноват я, – отпив большой глоток, произнес Главный арфист и тяжело опустился в кресло. – Пьемур смышлен и умеет держать язык за зубами. Как я теперь вижу, даже с ущербом для собственного здоровья. Ведь он никому и звуком не обмолвился о том, что творится на барабанной вышке, – ни Менолли, ни Сибелу…

– Вот с ними-то как раз он поделился бы в последнюю очередь, разумеется, не считая вас, – фыркнула Сильвина. – Я и сама узнала об этом только после бенденского Запечатления. Эти придурки… – Сильвина сморщила нос, вспоминая о неприятном событии, – изгадили его новую одежду. Я застала его за стиркой, а то бы тоже ничего не узнала.

Она так злорадно захихикала, что Робинтон без труда проследил ход ее мыслей.

– Они сотворили эту пакость, когда он был в Айгене, ничего не подозревая о Рождении? – он расхохотался вместе с Сильвиной, и она знала, что Главный арфист восстановил всю картину. – Подумать только – ведь я отправил его на барабанную вышку, чтобы уберечь от неприятностей! Так ты уверена, что у него нет ничего серьезного?

– Насколько я могу быть уверена в отсутствие доктора Олдайва, – язвительно проговорила Сильвина: ее несказанно возмущало, что Главный лекарь занят никчемным лордом Наболским, когда его присутствие так необходимо здесь, в Цехе.

– Ах да, он у Мерона! – мастер вздохнул, и уголок его выразительного рта дрогнул от раздражения и скрытого замешательства.

– Все равно Мерон умирает. Даже искусство мастера Олдайва не способно его спасти. Да и кому он нужен, этот Мерон? Туда ему и дорога после всех его злодеяний! Как подумаю, что Вирент, королева Брекки, могла бы жить и жить…

– Видишь ли, Сильвина, его смерть вызовет новые осложнения!

– Это еще почему?

– Мы не можем допустить, чтобы из-за холда Набол начались раздоры, – как и из-за Руата…

– Но в Наболе не меньше дюжины кровных наследников…

– Мерон отказывается назвать преемника!

– Ну и ну! – изумленно протянула Сильвина, но, быстро оправившись от удивления, дала волю гневу. – А что еще, спрашивается, можно ожидать от такого негодяя? Но я уверена, кое-что все-таки можно предпринять. Не сомневаюсь, что мастер Олдайв без колебаний…

Мастер Робинтон предостерегающе поднял руку.

– Наболу всегда не везло: его лорды были либо слишком честолюбивы, либо слишком эгоистичны, либо просто неумелы, чтобы обеспечить своему холду процветание…

– К тому же это далеко не лучший холд – затерянный в горах, холодный, сырой, неприветливый.

– Ты права. Так посуди сама, какой смысл затевать борьбу за власть между кровными наследниками, если в итоге мы можем получить очередного малоприятного лорда, с которым совершенно невозможно ладить?

Сильвина задумчиво прищурилась.

– Я насчитала девять или десять кровных родственников мужского пола – я имею в виду ближайших. Дочерям Мерона замуж еще рановато, к тому же ни одна из них не обещает стать красавицей: все они, бедняжки, как одна, уродились в папашу. Так кто же из этих девяти…

– Десяти.

– Кто из них получит самую сильную поддержку ремесленников и мелких холдеров? И какое место, хотела бы я знать, в вашем плане отводится Пьемуру? Постойте – я уже сама поняла! – улыбка разгладила черты Сильвины, и она подняла бокал за изобретательность Главного арфиста. – Кстати, как он справился в Айгене?

– Совсем неплохо, хотя айгенцы в любом случае народ верный.

Уловив легкое ударение на слове <верный>, женщина внимательно вгляделась в озабоченное лицо Робинтона.

– Что значит <верный>? Разве кто-нибудь не верен Бендену?

Главный арфист коротко мотнул головой.

– До меня дошли тревожные слухи. И, пожалуй, самый неприятный – что Набол так и кишит файрами…

– Откуда бы это? Ведь в Наболе нет морских побережий. Навряд ли их снабжают из других холдов.

Робинтон согласно кивнул.

– И еще: в Нерате, Тиллеке и Керуне они заказывают огромные партии тканей, вин, деликатесов, не говоря уже о разнообразных изделиях Цеха кузнецов. И все это покупается или приобретается в обмен в таких неимоверных количествах, что уже давно можно было бы одеть, обуть и накормить всех холдеров и мастеровых в Наболе… Однако ничего подобного!

– За этим стоят Древние! – Сильвина даже прищелкнула пальцами, довольная своей догадливостью. – Т'кул с Мероном всегда были два сапога пара.

– Одного не могу понять – что, кроме файров, дает этот союз Мерону?

– Неужели? – недоверчиво прищурилась Сильвина. – А ненависть? А злобу? А возможность отомстить Бендену?

Робинтон с отсутствующим видом вертел в пальцах ножку бокала, обдумывая услышанное.

– Хотел бы я знать…

– Непременно узнаете! – рассмеялась Сильвина, окинув Робинтона взглядом, в котором сквозила нежность и снисходительность к его маленьким слабостям. – В этом вы с Пьемуром просто близнецы! В нем живет такое же неутолимое желание быть в курсе всех событий, к тому же у него хорошее чутье на новости. Вы потому так и заинтересованы, чтобы он поскорее поправился? Хотите послать его в холд Набол, к Кандлеру?

– Нет… задумчиво протянул мастер и подергал себя за нижнюю губу. – Нет, в холд Набол Пьемуру нельзя – Мерон может его узнать: ведь наш лорд отнюдь не глуп, только в корне испорчен.

– Ничего себе – только! – возмутилась Сильвина.

– Мне нужно знать, что там происходит.

– Я думаю, сегодня не последний день, когда Мерон вызывает мастера Олдайва… – проговорила Сильвина, выразительно приподняв бровь.

Робинтон нетерпеливо отмахнулся.

– У меня есть лучший план. Я слышал, в Наболе устраивают ярмарку – в ту же неделю, что и праздник у лорда Гроха…

– В этом весь Мерон.

– Значит, никто не ожидает увидеть там арфистов Цеха, – Робинтон с надеждой посмотрел на Сильвину.

– К ярмарке мальчуган окончательно оправится. Будет лучше для него самого, если в этот день он будет вдали от Цеха. Тильгин сделал большие успехи.

– Разве могло быть иначе? – насмешливо заметил Робинтон. – Ведь Домис с Шоганаром возятся с ним с утра до вечера!

Остаток дня и почти весь следующий Пьемур провел в зыбком полузабытье между сном и бодрствованием. Его очень утешало и ободряло присутствие Крепыша, которого иногда сменяли Лентяй с Кривлякой.

<Если файры Менолли со мной, – подумал он, в очередной раз выплывая из сна, – значит мастер Робинтон не сердится, что я свалял такого дурака – слетел с лестницы и расшибся как раз в то время, когда я ему нужен>. Именно постоянное дежурство файров подсказало мальчику, что мастер заинтересован в его быстром выздоровлении. Он слегка беспокоился о своих вещах – кто знает, что могут с ними сделать Клел с дружками, – но скоро увидел сундучок у стены рядом с постелью.

Когда Сильвина впервые появилась, неся перед собой поднос, он не почувствовал никакого желания есть.

– Не бойся, тошнить тебя не будет, – ласково, но достаточно твердо сказала женщина, усаживаясь рядом, и принялась кормить его с ложки бульоном. – Это была реакция на сотрясение. Теперь тебе нужно подкрепиться. Ну-ка открывай рот! Жаль, нельзя намазать холодилкой тебе мозги, право жаль. Не думала, что доживу до дня, когда у тебя не будет аппетита! Вот и умница. Денька через два будешь, как новенький. Не удивляйся, если тебя потянет вздремнуть. Так и должно быть. А вот и Крепыш – снова явился составить тебе компанию.

– Кто же его кормит?

– Ну-ка лежи спокойно! – мальчик попытался сесть, но Сильвина прижала его лопатки к подушке. – Бульон прольешь. Я думаю, что Менолли пока помогает Сибел. Так что не беспокойся. А скоро ты сам вернешься к своим обязанностям.

Женщина хотела встать, но Пьемур поймал ее за край юбки.

– Сильвина! – мальчик жаждал выяснить этот вопрос до конца: он просто не поверил своим ушам, когда услышал. – Так это правда, что на ступеньках был жир?

– Правда! – нахмурилась Сильвина и сердито поджала губы. Потом похлопала его по руке. – Эти паршивцы увидели, как ты упал, спустились вниз и стерли жир со ступенек и перил… да только, – добавила она, злорадно усмехнувшись, – они позабыли про твой башмак! Я бы сказала, на этом они и поскользнулись!