— Не понял… А, всё понял. Если ставим у себя «Панцирь», тогда снимаем ЗУ с турели на последнем вагоне и переносим её на первую платформу с краном, вместо пулемёта?

— Конечно.

— Да, наверное, так будет лучше. — Связался по рации с нашим машинистом. — Георгич, что там у вас?

— Скот выгнали. Вагоны только что помыли. А что такое?

— Работа есть для тебя. Нужно тут будет составы подвигать.

— Не понял? Что свободного пути разве нет?

— Не в этом дело. Станция узловая, так что пути найдём. Нашли тут кое-что для нас полезное. Но придётся попотеть. Короче, надо, чтобы ты приехал. Я за тобой «Бардак» отправлю. Пока там они скот выгуливают, сюда приедешь. Заодно нам обед привезёте.

— Понял. Ладно, жду колесницу. Как там в Уяре?

— Да хрен его знает. Мы в сам город не совались. На станции вроде тихо. Но держим ушки на макушке.

Пришлось попотеть. Оттащили манёвренным тепловозом воинский эшелон к стрелке. Там отсоединили часть эшелона, до одной из платформ с «Панцирем». Потом Георгич, бежал садился на другой маневренный тепловоз. Их, кстати, тоже пришлось искать, сразу два, чтобы работать с обоих концов эшелона и не гонять туда-сюда одни тепловоз. После оттаскивали ту часть эшелона, которая оставалась на прежнем пути назад на прежнее место. Отцепляли платформу с ЗРПК от другой части эшелона. Закатывали на соседний путь. Переводили стрелку и загоняли оставшуюся часть эшелона назад, на его законное место, ко второй половине. После платформу с находкой оттаскивали назад за стрелку. Почему так? Потому, что это был свободный пусть, по которому должен был пройти уже наш эшелон. Набегались, одним словом. Время было к вечеру. А ночевать здесь вблизи города я как-то желанием не горел, хотя вроде никаких эксцессов пока не было. И Стас постоянно поддерживал связь. У них тоже всё хорошо было.

Наконец, подошёл наш эшелон. На стрелке отцепили часть бронепоезда, как раз за вагоном-рестораном. Георгич немного протащил головную часть эшелона вперёд. Дальше было делом техники. Загнали платформу с «Панцирем» на наш путь. Перевели стрелку. Георгич стал сдавать назад. Сначала стукнулись сцепки вагонов с платформой с ЗРПК. Сцепку закрепили. Потом вновь Георгич стал сдавать пока не упёрся во вторую часть эшелона. Вновь закрепили сцепку. За это время парни распотрошили несколько вагонов этого же военного эшелона.

— Марк! Куда боекомплект к «Панцирю» грузить? — Крикнул мне кто-то из парней. Твою дивизию. Как же я не подумал, идиот.

— Марк, у нас вагон для боеприпасов забит под завязку. Ящики в проходах и тамбурах простых вагонов стоят. — Сказал Артём.

— Я знаю. Вот нет, чтобы раньше сказать.

— Ты о чём?

— Да всё о том же, о вечном. По идее надо было и вагон с боекомплектом ещё отцепить.

— Ни хрена себе. Что опять всё тягать? — Артём почесал затылок, глядя на железнодорожные пути с составами.

— Да куда уж. Нам до темноты свалить отсюда надо. Здесь к нам, с любой стороны, подобраться будет без проблем. Ладно. Парни, слушай сюда. Ящики с БК к тридцатимиллиметровым автоматам грузите на платформу с «Панцирем», столько, сколько войдёт. И ракеты для него, на одну зарядку. Остальное, в основном ракеты будем распихивать по другим платформам и вагонам. В техвагон грузите, в баню, в прачечную.

— Не дам! — Услышал голос мамы. — ты что, сынок, с ума сошёл? Как это в баню, в прачечную??? От твоих ящиков и так пройти невозможно. А ты ещё? А где стираться будем? Где мыться? Давай ещё в столовую их затащим.

— Надо будет, мама, я и в вагон-ресторан затащу. На костре готовить будем пищу. Чай не баре. Мама, эти ящики наша жизнь и безопасность. Извини.

— Марк!

— Мама, это временно. Нам до темноты убраться надо отсюда. Запихаем сейчас куда только можно. А завтра разберёмся, распихаем уже более предметно.

Загрузили на платформу ящики с выстрелами к тридцатимиллиметровкам комплекса. Контейнеры с ракетами распихивали по другим платформам с техникой. Затащили часть в техвагон. Георгич смотрел на это безобразие и недовольно качал головой.

— Что, Георгич?

— Марк, это не дело. Если что случиться, поломка какая, как исправлять будем?

— Исправим. Давай всё завтра решать?

— Ладно. Как скажешь. Бабы недовольные. У них постирушки и чесание языками в бане и прачечной. А ты их такого удовольствия лишаешь.

— Они что мало языками чешут?

— А им что ещё делать? Едут хорошо. Тепло, безопасно, сыто. За детьми смотрят, постирушки устраивают, чаи гоняют, да языками чешут. Лиши их этого, они же озвереют. Не все такие, как твоя Ольга, хвостиком за тобой с винтовкой бегает. Хоть бы кино какое им. Сериалы любовные, тогда вообще красота. И чем длиннее сериал, тем лучше. Жаль не озаботились. А то поставить им Санту-Барбару, там серий двести или триста. И вообще не жизнь, а малина, меньше мозги выносить будут.

— А что уже началось?

— Пока нет. Но сам пойми, уединиться тут просто не реально, народу много, да ты и сам знаешь. По сути делать им особо нечего. Ну стираются, прибираются в вагонах. Но для них это ничто. Да и детям тоже мультики бы.

— Да, что-то мы прогнали. Но я подумаю.

— Подумай. Поверь, сериал бабам поставишь, можно многих проблем избежать.

— И где её эту Санту-Барбару я возьму? Интернета то нет.

— Надо найти. Иначе у нас тут Санта Барбара местного разлива на колёсах начнётся. Баб да девок больше, чем мужиков. Сечёшь о чём я говорю?

— Да, бл…ь, гемор ещё на мою шею. Хотя это больше проблема гражданской администрации. А я военная администрация.

— Были бы мы на земле, в безопасном месте, вопроса нет. Но мы сейчас в военно-полевых условиях, Марк. Поэтому основная ответственность на тебе, как на командире.

— Ладно, будем решать проблему, обещаю.

Загрузив столько, сколько можно, тронулись дальше. Сошли на ветку ведущую на юг и стали уходить по ней. Колёса отстукивали свою мелодию по рельсам. В бане, в моечной, в ней не было ящиков с боекомплектом, сполоснулись по пояс. Остановились в поле. Всё вокруг просматривалось, а значит простреливалось. Поужинали, согласно очереди в вагоне-ресторане. Там ко мне подсел Стас.

— Марк, народ хорошо кушает.

— Это плохо?

— Это хорошо. Но мы слишком быстро опустошаем наш продрезерв. Заморозку съели уже на треть.

— Весело!

— А как ты хотел? Сколько народа то? Мы не рассчитывали на такое количество.

— М-да, народ у нас за любое дело впишется, кроме голодовки.

— Точно. Пожрать не любят ни разу.

— Блин. Я этим должен заниматься?

— Марк, предлагаю следующее. Мы слишком шикуем. Много разносолов. Надо сократить разнообразие меню. Да и поварам будет легче. Это уже на месте сможем себе это позволить. А сейчас лучше установить рацион. Вообще это надо было сделать раньше, ещё в самом начале.

— Согласен. Что конкретно предлагаешь?

— Пусть выбор будет небольшой, но зато сытный.

— Хорошо. Тогда пусть Фаина Аркадьевна меню формирует и маме на утверждение. Она глава гражданской администрации. Решайте там. Я вас поддержу в любом случае. Но дети не должны ужиматься в молочке.

— Про детей разговора вообще нет. Им и молочка в первую очередь, и фрукты с овощами. А также раненым и болящим.

— Тогда договорились.

Вечером в нашем семейном купе, которое мы с Олей делили с её сестрой и мужем, моим свояком Ильёй, попили чай с булками, посидели и стали укладываться спать. Эшелон стоял. Георгич тоже отдыхал. Кстати, себе он взял ученика. Парня 20 лет и постепенно дрессировал его в управлении локомотивом. Когда все улеглись, девчонки на нижних полках, мы с Ильёй на верхних, посмотрел на своего свояка.

— Мля, Илья, семейная, мать её, идиллия.

Снизу услышали смех девушек. Илья свесил голову вниз, посмотрел на жену. Анна послала ему воздушный поцелуй, погладила себя эротично по груди, через ночнушку и облизала себе губы, тоже вкусно и эротично. Он посмотрел на меня страдальческими глазами.