Мы ещё выпили и народ разошёлся. Остался я, Илья и Люся. Как раз пришли Ольга с Кирой.

— Я вижу, дорогой, ты времени зря не терял. — Съязвила Ольга.

— Посидели немного с мужиками, выпили. Всё было прилично, Люся свидетель.

— Она всё время сидела с вами?

— Ну да. А что?

— Надеюсь, Марк, у тебя хватило совести не наливать ребёнку?

— Нет. Люся не пьёт спиртное. Я вам, девчонки, ужин принёс. Только он остыл.

— Ничего, главное, чтобы чай был горячий. — Ответила Кира. Они ушли с Ольгой умываться. Я же сходил к титану и налил им кипятка. Сунул в стаканы по пакетику чая. Потом мы с Люсей смотрели, как они едят.

— Марк, ну а нам с Кирой по пять капель коньячка? Надеюсь оставил?

— Нет проблем. — Вытащил ещё полбутылки. Она у меня с прошлого раза оставалась, когда мы с Ильёй в тихушку от наших жён сели расслабится. Но успели выпить только полбутылки, остальное пришлось прятать. Налил девушкам в чистые стаканы. И себе с Ильёй тоже. Пришла Анна. Покачала головой, глядя на мужа, но ничего не сказала.

— Марк, — продолжила свою шарманку Ольга, — но всё равно, о чём вы тут при ней говорили? О всякой похабщине?

— Прочему о похабщине? Мы говорили разные умные разговоры. — Усмехнувшись, ответил жене.

— Это какие умные разговоры вы говорили? О чём? Об оружии, о том, где бы ещё чего смародёрить и, конечно же, о нас, о женщинах, вернее, как вы мужики говорите, о бабах! Скажи, что нет?

— Нет. Мы говорили о древних гуманоидах, точнее о гоминидах, которым от 5 миллионов лет до 100 тысяч. И о бутылочном горлышке.

— Очень интересно. Что за бутылочное горлышко и про гоминид тоже поговорим. Начинай, любимый.

— Что начинать?

— Рассказывай про бутылочное горлышко и про древних гоминид.

— Оль, — слезла в разговор Анна, — Марк ещё песню пел, про женщину, которая уже не обезьяна, но ещё не стала человеком.

— Даже так⁈ — Ольга с ещё большим интересом посмотрела на меня. Кира усмехнулась. — Давай, мой соловушка, спой нам тоже эту песню.

— Увы, дорогая, но гитару унесли.

— Ничего, а ты без гитары. И про гоминид расскажи, пока мы с Кирой ужинаем. Илюша, сходи, принеси женщинам кипяточка на чай. — Да твою дивизию! Язык мой, враг мой. Но пришлось петь и рассказывать.

Утром сформировали две бригады, для расчистки путей. Василий, взяв своих пятерых и скатив с платформы второй «Тигр», укатил в город на разведку.

Нашли манёвренный тепловоз. С трудом сумели его завести. Георгич ковырялся в нём и тихо матерился. Но завели. Из эшелона подошло ещё несколько мужчин и женщин. Эти начали проверять товарные составы на предмет нужных вещей. Стали расталкивать. Но по большому счёту, расталкивать было не куда. Все пути были забиты.

— Марк, если всё выталкивать на магистральный путь, то как сами потом пойдём? — задал вопрос Георгич.

— А что делать? Есть предложения?

— Есть. Валить вагоны на обочину. К нас мощный кран.

— И сколько мы так провозимся?

— Сколько не провозимся, но путь очистим. Здесь не так много запасных путей, чтобы всё туда вогнать. Слишком много составов.

— Хорошо. Давай так делать. Тогда подгоняй эшелон и задействуем кран.

Георгич сел в «Тигр» и его увезли к эшелону, который всё ещё дожидался нас на подходе к станции.

— Ну что, нашли что-нибудь интересное? — Переключился на старшего поисковой группы, которые проверяли товарняки на станции.

— Нашли. Консервы, крупы и прочее. Консервы ещё пойдут. Срок годности позволяет, но уже предельно. А вот с крупами надо разбираться.

— А что разбираться? Вскрыли мешок, посмотрели, что да как. Если испорчены, то на фиг. Что из круп нашли?

— Гречка, манка, пшёнка, сечка есть. Перловка.

— Проверяйте всё. Если съедобное, то берём.

— Понял. Марк, тут в пассажирских вагонах мёртвые. Давно уже мёртвые.

— И что? Ты испугался? Тебя они беспокоят?

— Нет. Но, как-то странно. До сего времени все мёртвые были либо в больницах, либо в своих домах, где и умерли. А тут в пассажирских вагонах.

— Голову не забивай. Возможно их уже не кому было везти в больницы.

— Понятно. Просто… Жутко всё это. Ни как к этому привыкнуть не могу. Тут женщины, дети.

— Мир жесток. Радуйся, что у тебя природный иммунитет. Многим в этом не повезло.

Эшелон подошёл на частично освобождённый нами путь. Подошли максимально близко к составу, стоявшему на нашем пути. Георгич запустил двигатель платформы. Выдвинулись упоры крана. Крановщиком работал один из мужиков, которые присоединились к нам после разгрома и уничтожения банды Хана. Он до пандемии работал крановщиком.

— Справишься? — Спросили его перед этим.

— Справлюсь. Чего не справится? Кран он и в Африке кран. Принцип один и тот же. Всё нормально будет.

И вот теперь, эшелон подошёл к стоявшему на пути составу. Выдвинулись упоры. Стрела крана поднялась. Крайний вагон отцепили от состава. Закрепили стропы. Грузоподъемность 80 тонн, нормально. Поднимали вагон, переносили его на соседний путь и опускали. Как он там вставал, без разницы, даже криво и косо. Одним концом упираясь в стоявшие там вагоны, на плевать. Освобождали стропы. Подцепляли другой вагон, уже отсоединенный от поезда. И точно так же в сторону его. Потом убирались упоры. Эшелон продвигался дальше, и всё начиналась заново. Медленно, но верно. Хорошо, что выбрали изначально путь, на котором не было товарняка с цистернами. А то был бы полный трындец. Мало ли что в цистернах перевозится. Еще напоролись бы на какую химическую гадость. А так просто либо пассажирские вагоны, либо простые, товарные.

Продвигались так по путям целый день. К вечеру прошли две трети станции. С право и слева от нас оставался на путях, по бокам, натуральный хаос из вагонов. Но нам было всё равно, главное освободить путь. Часов около шести, услышали пулемётно-автоматную стрельбу. Твою душу, что за на х…

— Кто стреляет? — Вышел на прямую в эфир.

— Марк, тут кто-то есть! — Услышал от старшего группы мародёров, кто потрошил товарные составы.

— Кто?

— Не знаю. Но они первыми открыли огонь. У меня один двухсотый и два трёхсотых.

Мать-пепемать.

— Где вы? К вам сейчас «бардак» подойдёт.

— Мы возле слева от эшелона. В самом конце развязки. Тут товарняк стоит. Часть вагонов уже до нас распотрошили.

— Что там в вагонах?

— Военный эшелон. Оружие!

— Твою душу. Откуда стреляют?

— Смотри, здание, двухэтажка, рядом с путями, смотрит прямо на военный состав.

Чистку путей сразу прекратили. Я залез на один из наших вагонов, на крышу. Смотрел в бинокль. Рядом со мной застыла Люся. Смотрела в туже сторону и держала ладошку на рукояти ножа. Зрачки приняли форму ромба. Это значило, что Люся готова к бою. Она взглянула на меня. Я покачал отрицательно головой.

— Люся, ты не идёшь. Будь рядом со мной. Поняла? Ещё чего не хватало. — Связался с артиллеристами. — Башенное орудие, двухэтажку видите?

— Видим, но только крышу. Слишком низкое. И составы мешают. Можем крышу расколотить.

— Не надо крышу. Они не оттуда стреляют. Гаубица? Расчёт гаубицы? Достать сможете? — Некоторое время тишина, потом отозвался тарший расчёта.

— Нет. Слишком близко. Они в мёртвой зоне. Если откатимся назад, тогда да.

— Понятно. Внимание, расчёт «Василька» вы где?

— В броневагоне.

— Какого хрена? Быстро к миномёту. И не говорите, что для вас двухэтажка в мёртвой зоне!

— Нормально. Достанем.

— Тогда две кассеты по четыре мины каждая, отстреляйтесь по ней. Башенное орудие, всё же отстреляйтесь по крыше. Разнесите её двумя-тремя снарядами.

Я слез с вагона.

— Артём, Коля, Паша, за мной. Ольга, Кира, тоже самое. Бегом. — Илья с Вали уже были рядом с двухэтажкой. Вали был за управлением БРДМ, а Илья сидел за управлением башенными пулемётами.

— Илья, — на бегу связался с ним, — на прямую к дому не выходите, чтобы из РПГ вас не вальнули.

— Понял. Мы за составами прячемся. Я по верхнему этажу работать буду. Они оттуда стреляли.