Прижмись ко мне в последний раз, Твой запах до смерти родной Мы уничтожили следы Но он останется со мной В груди гуляют сквозняки Но только осень ни при чем И не друзья, и не враги И не простил, и не прощен

Д. Арбенина, «Неторопливая любовь»

Наше время.

Я лежала около бассейна, прикрыв глаза, с бокалом холодного мохито, и наслаждалась жизнью. Она и правда была великолепной: мой муж был чертовски красив, дьявольски богат и любил меня до умопомрачения. Но как водится, и ложка дегтя присутствовала в этой огромной бочке меда: два года назад мы отправились в круиз по Индийскому океану, наш корабль потерпел крушение, меня спасли, но я успела нахлебаться воды, да так, что напрочь забыла всю свою жизнь. Единственное, что я помнила — это то, что вода таит в себе опасность, а большая вода — смерть. По этой причине в моих руках было мохито, а не газировка, и отдых около бассейна ограничивался отдыхом около бассейна. Два года назад, даже стоя под душем и чувствуя как капли воды бьют по лицу, я испытывала неподдельный ужас. Упорная работа моего психоаналитика приносила свои плоды, и хотя я по-прежнему ничего не помнила, ночные кошмары отступили.

Мой покой был нарушен громким «Плюх!». Я нехотя, приоткрыла один глаз. Не сразу, сообразив, в чем дело, потеряла драгоценные секунды, таращась по сторонам. Когда мой взгляд зацепился за маленькое тельце, стремительно идущее ко дну, время на раздумья не оставалось. Я мгновенно бросилась в воду. Не смотря на то, что мои мышцы слаженно работали во спасение ребенка, мозг отчаянно складывал картинку моей прошлой жизни.

Как только я погрузилась под воду, тут же почувствовала, как что-то сильно давит на мой затылок, мешая мне вынырнуть на поверхность и сделать спасительный глоток воздуха. Картинки одна ужаснее другой сменяют друг друга, перемешиваясь в причудливом калейдоскопе. Я инстинктивно начинаю барахтаться руками, и вот, когда последние силы покидают меня, когда перед глазами проносится вся жизнь, кто-то выдергивает меня на поверхность. Жадно хватая воздух, успеваю лишь бросить:

— Меня зовут Полина Ковалева! Мой муж сотрет вас в порошок!

Не успев сделать спасительный глоток воздуха, вновь оказываюсь под водой. Понимаю, что вряд ли еще увижу белый свет, но слышу знакомый голос и погружаюсь в небытие.

— Какого хрена тут происходит?!!

Вынырнув на поверхность с маленьким тельцем, увидела его. Чудовище, называющее себя моим мужем. Он как раз подошел к бассейну и помог мне выбраться.

— Что произошло? — заговори он раньше со мной подобным тоном, я бы сразу все вспомнила, но дьявол — великий путаник.

Подлетевшая няня тут же принялась оказывать первую помощь, хотя ее дальнейшая судьба была уже предрешена. Кирюша — двухлетний племянник моего мужа, свалился в бассейн, пытаясь достать упавшую туда машинку.

А я так и таращилась на Глеба, ни в силах, произнести ни слова. Человек, делавший меня счастливой последние два года, построил это счастье на абсолютной лжи.

— Детка, ты в порядке? — он прижал меня к себе и уткнулся в макушку. — Я знаю, чего тебе это стоило! Ты очень храбрая девочка! Ты — молодец!

С того случая у бассейна прошло несколько дней, я не могла собрать воспоминания в единую картину, но помнила многое. Глеб это понял. Интернет — вещь полезная, и при желании там можно найти много интересного, минуя архивы, официальные запросы и остальные бюрократические проволоки. Я так и сделала, и, потратив несколько дней, нашла его. Заголовки местного издания одного провинциального города гласили: «Ковалев Климент с супругой на приеме у мэра», «Ковалев Климент потерял супругу в авиакатастрофе». Фото прилагалось. Полина Ковалева. Ковалева, не Бессонова.

Я не раз ловила на себе взгляд Глеба, с интересом разглядывающий меня, и тон с нотками издевки. Он будто пытался спровоцировать, прощупать, что именно я вспомнила. Мне это надоело, и как-то за ужином я спросила в лоб:

— Это ты — причина моей амнезии?

— Нет, но если бы я раньше знал о таком чудесном способе сделать тебя послушной, непременно бы им воспользовался, — ухмыльнулся Глеб.

— Ничто человеческое тебе не чуждо и домашнее насилие в том числе.

— Брось, насилие, по большей части моральное — твой конек, — Глеб отложил приборы и спросил полушепотом — Скажи, за это время ты была несчастна хотя бы день? Час? Минуту? Тебе хотя бы раз пришла в голову мысль, что мы могли быть не вместе? — я молчала, — Тогда какого черта ты все портишь? — он стукнул ладонью по столу, а я от неожиданности вздрогнула.

Мне нечего было ответить, до этого случая с Кирюшей, я действительно не могла представить свою жизнь без него, но теперь я отлично помнила каждый удар, который он наносил мне, охваченную пламенем гостиную и отрезанные пути спасения.

— Все было ложью. Ты меня просто украл.

— Купил, если быть точнее. Я оставил целый город в обмен на одну глупую девчонку. И я даже не представлял, что могу быть так счастлив.

— Ты всегда считал меня вещью, которую можно купить, продать, сломать, починить. Забавно в таком ключе слушать признания в любви.

— Я просто хочу обладать любимой женщиной любой ценой, вот и все. И знаешь, что интересно? Я сделал это с твоего разрешения! Ты тогда сказала: « Я пойду за тобой, куда бы ты ни шел». А твой благоверный не упустил возможности заполучить все то, чего я достиг с таким трудом. Вероятно, ты этого не помнишь.

— Если я сейчас скажу, что хочу уйти, ты меня отпустишь?

— К кому же ты пойдешь?

— Мне обязательно к кому-то идти? Я — взрослый, самостоятельный человек.

— Взрослый, самостоятельный человек — это точно не про тебя, — расхохотался Бессонов. — С момента нашей первой встречи, я только и делаю, что вытаскиваю тебя из дерьма, Дорогуша!

— Почему у нас нет детей? — спросила я, пытаясь просверлить глазами дырку у него во лбу.

Он задумчиво отвел взгляд, видимо, прикидывая как деликатно объяснить мне причину.

До сегодняшнего дня Глеб убеждал меня в том, что это он не может иметь детей. Мы прошли все круги ада: от женской консультации до центра репродуктивного здоровья в Германии. У нас даже была суррогатная мать, и не первая. Только вот ничего не выходило. Глеба этот вопрос вгонял в депрессию, и я даже подумывала отказаться от затеи завести ребенка, чтоб не видеть горя, которое приносила ему каждая неудачная попытка. Теперь же все встало на свои места и его страдания были понятны. В тот роковой вечер, когда он получил доказательства моей измены, Глеб собственноручно наносил удары, отнимающие жизнь у его ребенка. Конечно, он не знал, что я была беременна. Зато сейчас он знал то, что все эти паломничества в клиники никогда не увенчаются успехом. Выкидыш с осложнениями, большая кровопотеря, меня чудом вытащили с того света, а вот мою репродуктивную систему — нет. Каждый раз, переступая порог очередного кабинета, он убеждал меня, что на этот раз точно получится. Каждый раз он шел со мной, не пытаясь отговорить, зная заранее, что ничего не выйдет.

— В нашей жизни есть моменты, которые я предпочел бы забыть навсегда, в этом плане тебе повезло больше. Скажем так: я не проверил информацию и повел себя ни как джентльмен.

— Я прекрасно помню, как ты себя повел! — ответила я, отшвырнув приборы, — Именно поэтому у меня нет ни малейшего повода думать, что я здесь по собственной воле!

— Вернемся к этому разговору, когда ты вспомнишь все остальное.

Остаток дня я провела в нашей спальне — свидетельнице бесчисленного множества страстных ночей и сладких пробуждений. Еще вчера я была уверена — смысл моей жизни в том, чтобы вернуться домой. Однако мой муж меня продал, мой враг окружил меня любовью и заботой. И где теперь мой дом?

Я силилась собрать воспоминания по кусочкам, но ничего не выходило. Глеб с бешеными глазами, наносящий удары, горящий дом, Клим в дорогущем костюме, сверкающий белоснежной улыбкой, перестрелка, чья-то сильная рука, тянущая меня вглубь темного коридора. Спустя несколько часов издевательств над собой, я вышла на веранду. Ночь была звездной, яркая луна отражалась в морской глади. Еще вчера я бы поспешила отвести взгляд от большой воды, но сегодня ставки слишком высоки. «Черт! Я должна это сделать!» — мысленно убедив себя, я покинула дом и направилась в сторону моря. Оказавшись на берегу, я зажмурилась и ступила на мокрый песок. Волны омывали мои ступни, немного постояв, выравнивая дыхание, я ступила дальше. Погрузившись по шею, сделала глубокий вдох и нырнула…