Размышления прервала Долли.

— Простите, но хоть здесь-то мы можем говорить обо всем? — спросила она робко.

— Да, девочка, — грустно сказал Язон. — Я знаю, о чем ты хочешь спросить. Но пока не смогу тебе ответить. Мы непременно выберемся отсюда, однако но это может уйти месяц или целый год. Ты должна привыкнуть к жизни на Джемейке, познакомиться с кем-нибудь, найти себе занятие и вновь научиться радоваться. Нельзя быть печальной целый год. Даже месяц.

— Нельзя, — согласилась Долли, — но я хотела спросить, то есть сказать совсем о другом. Вот вы сейчас подумали, что хорошо бы убить Генри Моргана и захватить тут власть, а потом отбросили эту идею как нелепую. А я думаю...

— Ты умеешь читать мысли? — перебил Язон, резко оборачиваясь к ней.

— Иногда, — скромно потупившись, ответила Долли. — И не у всех. Но однажды я здорово помогла папе, прочитав мысли одного из его конкурентов по бизнесу. Теперь я хочу помочь вам.

— Лихо, — оценил Язон. — И что же ты думаешь по поводу Генри Моргана?

— Его надо убить, — сказала Долли по-взрослому жестко и сухо. — Но прежде давайте я почитаю его мысли.

— Принято, — кивнул Язон. — Завтра же берем тебя с собою. А вот скажи, от чего зависит твоя способность к телепатии?

— Не знаю, — она задумалась. — Иногда я сама пыталась понять, от чего. Но знаете, оно вдруг накатывает, как маль, малоре, как тошнота, и я становлюсь альтера, я вижу изнутри, я слышу много голосов сразу, бывает очень трудно сосредоточиться, в такие минуты мне вообще очень тяжело...

В языке Долли встречалось много разных романских словечек, очевидно, такова была особенность меж-языка на Зунбаре. Многие из них легко понимались без перевода, но когда девушка нервничала, непонятных слов в ее речи становилось больше, и она пыталась сама подбирать общедоступный эквивалент.

Вдруг глаза ее заблестели от слез.

— Понимаете, я только знаю, что когда случилось это... ну, после того, как я, как меня... — Она всхлипнула, но справилась с собою. — Понимаете, мне кажется, я стала лучше читать пенсамьентос... то есть, мысли...

— Это хорошо, — сказал Язон. — А я ведь сразу почувствовал, что ты совсем не простая девочка. И этот наркоман Монбар не случайно назвал тебя ведьмой. Мета, ты слышишь, о чем мы говорим?

Мета шла в двух шагах перед ними и почемуто не оглядывалась, а море шумело все сильнее.

— Слышу, — сказала она.

Остановилась, повернулась, долго смотрела в глаза Язону.

— Читайте мысли у кого угодно. Двигайте кубики по столу. А когда настанет время убивать, позовете меня. Ладно?

— Ну, зачем ты так? — развел руками Язон.

«Неужели она все-таки ревнует?» — мелькнуло в голове.

А Мета вдруг вскинула правую руку и, тремя точными выстрелами сразила трех черных птиц над морем. Остальные с удивительной для их габаритов резвостью разлетелись в разные стороны, оглашая окрестности противным низким курлыканьем.

— Зачем вы убиваете птиц, Мета? — обиженно поинтересовалась Долли.

— Не зачем, а почему. Если мы тут в ближайшие дни не займемся делом, я перебью всю живность на этой проклятой планете.

— Не надо, Мета, — попросил Язон.

И тут их снова окликнули. От шоссе в сторону берега спешил очередной сотрудник СД, стройный, подтянутый, в яркой красивой форме.

— В этих животных нельзя стрелять! — начал он кричать еще на ходу.

Мета равнодушно обернулась.

— А вот в это животное, — спросила она, направляя пистолет в грудь «эсдэшника», — можно?

Наверно, развитие чувства юмора не входило в программу подготовки местных блюстителей по — рядка на дорогах.

— Убийство сотрудника СД при исполнении служебных обязанностей карается согласно пункту двадцать шесть закона флибустьеров...

— Остынь, парень, — перебил его Язон. — Она просто пошутила. Скажи лучше, тебя Морган послал?

— Да, конечно. Он просил вас надеть браслеты и не снимать их больше нигде.

— И ты принес нам три штуки новых?

— Нет, это ваши старые. Вы оставили их в машине.

— Спасибо, сержант, — сказал Язон.

— Старший сержант, — поправил тот.

А Мета взяла ив сердцах выстрелила еще раз. Уже не по птицам. И не по человеку, конечно.

Она разнесла в клочья маленькое, торопливо бегущее по песку членистоногое, похожее по форме на дистанционный пульт от многофункционального робота.

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

Утром, едва проснувшись, Язон набрал номер на браслете, удачно застал Моргана на рабочем месте и сразу взял быка за рога:

— Генри, объясни, как к тебе попасть. Мы приедем прямо сейчас.

— Во-первых, не прямо сейчас, а самое раннее — через два часа, — резко осадил Морган. — А во-вторых, кто это — мы?

— Генри, ты с ума сошел! Мы же не оставляем девочку надолго одну.

— Вот и не оставляйте. Мета будет с ней, а ты приедешь ко мне.

Тон Навигатора был практически приказной, и спорить казалось бессмысленным. Но Язон всетаки попробовал:

— Генри, но ведь я еще на корабле объяснял тебе, как важно нам разговаривать всем вместе.

— На корабле все было по-другому. А сейчас мы будем общаться один на один. Заодно и расскажу тебе о роли женщин в нашем мире. Жду через два часа. Дорогу объяснит секретарша.

— Вот так, — сообщил Язон, садясь завтракать. — Поеду к нему один. А вы уж тут не скучайте.

Завтрак, кстати, был великолепен. Продукты, заполнявшие холодильник в их квартире, оказались все отличного качества.

Дожевав первый бутерброд, Язон взял салфетку и написал на ней: «Чтение мыслей пока отменяется». Мета взяла у него ручку и ответила тем же способом: «Тогда давай сразу убивать этого гада». Настала очередь Долли, и она приписала под словами Меты: «Поддерживаю и одобряю».

«Ну вот, чувство юмора к ней уже вернулось!» — с удовлетворением подумал Язон.

После завтрака он закурил и, скомкав «переговорную» салфетку, сжег ее в пепельнице. Все трое улыбались, как заговорщики. Настроение было отличное.

Ночью прошел сильнейший ливень с грозой, а теперь вновь сияло солнце, пахло свежестью и цветущими деревьями, ветви которых заглядывали прямо в открытые окна.

— Ну вот что, Язон, у тебя назрели некие вопросы, я знаю. И все-таки сначала изволь выслушать меня, каким бы многословным я тебе ни казался.