Они быстро обменялись парой фраз на местном наречии, которого Язон не знал при всех своих выдающихся лингвистических способностях. Когда-то выучил несколько самых расхожих словечек на дарханском, но это было давно, а язык уж очень отличался ото всех широко распространенных в Галактике. Так что из потока не просто трудно понимаемых, но даже трудно воспроизводимых фраз ему удалось вычленить лишь два часто повторяемых слова: «афш», что означало «багаж» (Язон то ли вспомнил, то ли догадался об этом), и «мухарриб» — так называли его самого с явным желанием оскорбить. Однако ситуация складывалась таким образом, что было явно не до практических занятии по изучению дарханского языка.
Язон вдруг представил себе, как эта доблестная компания начинает обыскивать Мету, и содрогнулся. Вначале на их совести появятся три трупа, а затем... Очевидно, затем трупами станут они сами. Ведь не удастся же в самом деле Мете даже при ее выдающихся способностях перестрелять до единого весь личный состав полиции Дархана.
— Камарадо, послушайте, — мягко начал Язон, радуясь тому, что Мета ни слова не понимает на эсперанто. — Я уверяю вас, нет никакого смысла производить обыск, то есть личный досмотр. К тому же моя жена, с которой мы пока только помолвлены, но не обручены официально, не переносит фамильярного отношения и всяких этих насильственных действий. Учтите, она спортсменка и большой специалист по стрельбе, а еще с нервами у нее не все в порядке...
— Сочувствую вам, камарадо, — откликнулся чернокожий муфаттиш, почувствовавший свое превосходство и заговоривший теперь едва ли не приветливо. — Сочувствую, но закон есть закон. И если вы что-то неправильно поняли, спешу пояснить вам: обыскивать вашу даму, будут женщины.
Он нажал еще одну клавишу, и явились две миловидные девушки с тонкими чертами лица и кожей цвета графитовой смазки.
— Прошу вас следовать в комнаты для досмотра, — объявил пограничник и так гадко улыбнулся, что Язон вмиг догадался: обыскивать-то Мету будут, конечно, эти черные девчонки, а вот наблюдать за столь увлекательным процессом намерен не только похотливый пограничник, но, очевидно, еще целая компания его друзей. Наверняка в комнатах персонального досмотра установлены следящие камеры, то-то они все так радуются в предвкушении намечающегося действа! Ну, извините, ребята, не дождетесь.
Много лет назад Язон был на Дархане. Отдыхал у теплого моря, после тяжелых игорных будней на планете Мэхаута. Дархан всегда был очень специфическим местом во Вселенной. Здесь, в государстве религиозных фанатиков, свято соблюдавших заветы какого-то — древнего пророка, запрещали почти все: наркотики, алкоголь, табак, проституцию, азартные игры, — гомосексуализм, уличные шествия, разговор вслух на древних языках громкую музыку, превышающую пятьдесят децибел, плевки и сморкание на публике, хождение на руках... (Последний пункт казался Язону смешным, до тех пор пока он не узнал, что к хождению на руках приравнивается любое касание поверхности почвы передними конечностями. Короче говоря, если ты что-нибудь уронил на землю или на пол — забудь об этом. Касаться земли руками нельзя. Все, что упало на землю, подбирают после захода солнца представители низших каст. А люди благородных кровей, не смеют касаться земли или пола даже пальцами. За любые нарушения местных законов следовало строгое наказание. К ответственности привлекали любого, невзирая на пол, возраст и гражданство провинившегося. Случалось, представители весьма богатых планет проводили по нескольку месяцев в ужасных тюрьмах Дархана, пока на межправительственном уровне шел торг о сумме залога за осужденного. Цифры всякий раз назывались астрономические.
Да, планета Дархан была прекрасным местом для отдыха высоконравственных людей, поправляющих свое здоровье и не считающих скуку главным злом во Вселенной. Любители же настоящих развлечений, во всей гамме дозволенного и недозволенного, летели на соседнюю Кассилию. Кассилийские моря и реки на долгие полгода покрывались льдом, да и летом там было, как правило, прохладно, зато в городах, под крышами роскошных соляриев, ресторанов, зимних садов, казино, борделей и дансингов, — по-настоящему жарко. Кто-то когда-то пошутил: на Кассилии разрешено все, даже то, что запрещено. На Дархане запрещено все, даже то, что разрешено.
Таким образом, коренные граждане Дархана оказывались с детства лишены большей части радостей жизни. Эти моральные уроды и вырастали с годами в тайных наркоманов, потенциальных убийц и полновесных сексуальных маньяков, вожделевших любого запретного кайфа с истеричностью клинических идиотов. Язон помнил, как вокруг большого международного пляжа в Дурбайде сидели дарханцы, укутанные в традиционные, предписанные религией синие балахоны, и часами наблюдали в сильные бинокли за купанием инопланетных женщин в узеньких бикини-веревочках. Закон запрещал дарханцам, как мужчинам, так и женщинам, обнажать свое тело на публике, а к международным пляжам им не полагалось подходить ближе чем на пятьсот метров. Язон и сочувствовал этим странным людям, и смеялся над ними. Но сейчас было не до смеха. Эти уроды собирались оскорбить Мету, а Мета умела постоять за себя. Да кто вообще успеет оскорбить ее? О чем он думал?! Это же смешно! Ведь любой нормальный полицейский начнет с обезоруживания. Меж тем обезоруживание пиррянина — процесс, который как начнешь, так и закончишь. Неинтересный процесс.
Да, Язон еще, в полете догадывался, что на этой суровой планете рано или поздно придется конфликтовать с властями: Но устраивать перестрелку с полицией прямо в космопорту в его планы никак не входило. С лихорадочным, отчаянием искал он выход из создавшейся ситуации.
Помощь подоспела, как всегда, неожиданно. Очень смуглый, но скорее от космического загара, чем от природы, человек возник рядом с ними, словно из-под земли, ослепляя жемчужно ровной улыбкой. На нем был элегантный светлый костюм, белоснежные лацканы которого подчеркивали благородную — красоту золотисто-шоколадной кожи и черных до синевы волос.
— Товарищи, я говорю извинение, это наши друзья, друзья нашей планеты
