– О-Кин, я очень устала сегодня, так что давай поговорим позже, – не дав ёкай и рта раскрыть, проговорила Уми.

Она начала было расстилать футон, но О-Кин уселась прямо у неё на пути и проговорила самым елейным голоском, на какой только была способна:

– Ты обязательно отдохнёшь, Уми Хаяси, – глаза дзасики-вараси нехорошо блеснули. – Но сначала ты расскажешь О-Кин, почему от тебя так смердит магией колдунов.

Уми с нескрываемым изумлением уставилась на дзасики-вараси.

– О чём это ты?

О-Кин принюхалась: кончик её и без того вздёрнутого носика поднялся ещё сильнее. Ёкай склонилась над правой рукой Уми и резко задрала рукав кимоно.

Увиденное заставило Уми тяжело опуститься на циновки, выпустив так и не расстеленный футон из рук. На правом предплечье её растекался багровый синяк, напоминавший по форме какой-то сложный иероглиф.

Причина странного зуда в руке была найдена. И лучше бы это и впрямь была мошкара!

– Ч-что это? – только и смогла вымолвить Уми, глядя на странный синяк во все глаза. – Откуда он взялся?

– Похоже, тебя прокляли, – невозмутимо ответила О-Кин, с любопытством рассматривая странную отметину. – Так что давай, рассказывай, какому колдуну ты перешла дорогу.

Новое имя ему не нравилось, но старое он не мог вспомнить, как ни старался. Его забрали у него так давно, что о потере напоминала лишь неприятная ноющая боль в груди, которая после приезда в Ганрю давала о себе знать всё чаще.

У него всегда были проблемы с сердцем, сколько Рюити себя помнил. Госпожа Тё была сведуща в лекарском деле, и она установила, что у него был врождённый порок.

«Не поддавайся сильным тревогам, и проживёшь дольше, чем тебе было отмерено», – неустанно твердила ему патронесса, и Рюити старался следовать этому завету со всем усердием, на какое только был способен.

Но на сей раз Рюити чувствовал, что дело было не только в больном сердце. Может, окрестности Ганрю напоминали ему о том месте, где он жил ещё до того, как его стали называть Рюити Араки? Что-то неуловимое витало в крепком и густом воздухе, какой бывает только в предгорьях – что-то, что пробуждало в нём давно позабытое, почти утраченную им часть самого себя…

Рюити не любил, когда на него нападала меланхолия: она мешала сосредоточиться на деле. А сегодня, Владыка свидетель, ему мог понадобиться весь запас его нерастраченного ещё терпения.

По ту сторону стола на Рюити взирал тщедушный мужичок, лица которого тот уже видеть не мог. Он называл себя Косым Эйкити, и захаживал в балаган, пожалуй, чаще прочих посетителей.

В первый раз Рюити увидел его с неделю назад, когда балаган только-только дал в Ганрю своё первое представление. В тот день народу было столько, что к лоткам торговцев, торговавших всякой снедью и мелкими безделушками, выстраивались громадные очереди.

Косого Эйкити в шатёр Араки привела охрана: они говорили, что тот устроил беспорядки у аттракциона исполнения желаний и требовал дать ему кредит.

Как только Рюити увидел этого человека, он сразу понял, с кем имеет дело. Нищий, состоявший в дружественных отношениях с алкоголем, возможно, ещё и игрок – люди, подобные Косому Эйкити, любили разного рода предсказания, в особенности если те сулили им большую удачу.

Не дожидаясь приглашения, Косой Эйкити уселся возле стола Рюити и принялся причитать: мол, как было бы здорово, если бы в балагане появилась возможность брать услуги в долг.

– Я бы отработал всё, Владыкой клянусь! – продолжал нести околесицу Эйкити, пользуясь тем, что Рюити слушал его молча и не перебивал. – Мне бы только немножко удачи…

– Балаган не работает в долг, – отрезал Рюити, нацепив на лицо свою обычную вежливую и ничего не выражающую улыбку. Он знал, что у многих от неё был мороз по коже – не стал исключением и Косой Эйкити, который тут же втянул голову в плечи, словно желал показаться ещё меньше и незначительнее, чем он был на самом деле.

Окинув взглядом своего тщедушного собеседника, Рюити заключил, что Эйкити, несмотря на всю свою очевидную бестолковость, всё-таки может оказаться им полезным.

Ещё раз обдумав так удачно озарившую его мысль, Рюити добавил:

– Однако один раз мы всё же можем сделать исключение.

Улыбка на лице Рюити стала шире, отчего Эйкити совсем затрясся. Но любопытство пересилило страх, и он с готовностью выпалил:

– Если для вас, эта, надо сделать чего, так я сделаю!

– Да вы прямо схватываете на лету, – усмехнулся Рюити, и Эйкити надулся от гордости, приняв его слова за комплимент. – Вот как мы с вами поступим…

В тот день Рюити отвёл Эйкити к госпоже Тё, и та исполнила его самое сокровенное желание – подарила ему удачу на один вечер, чтобы он смог как следует отыграться в карты.

Вот только Косой Эйкити знать не знал, что ничего из выигранного у него бы не осталось. Духу, которого госпожа Тё приставила к нему, велено было забрать все деньги и принести в балаган. В конце концов никто ведь не пообещал Косому Эйкити, что выигранное останется у него. А тот на радостях даже и не подумал ставить какие-то условия тем, кто и без того облагодетельствовал его.

Однако в назначенное время ёкай, приставленный к Косому Эйкити, так не вернулся. Зато приполз сам Эйкити: с расквашенным носом, с полными карманами денег и без иредзуми на руке, которой притворялся дух.

– Г-госбодин Адаки, – прогнусавил Эйкити. – Бомогиде!

Он упал ему в ноги и впечатался лбом в дорогой хамаадский ковёр, который устилал пол шатра. Рюити скривился: не хватало ещё, чтобы Эйкити заляпал своей кровью его ковёр!

– Кто тебя так отделал? – полюбопытствовал Рюити, без всякого, однако, сочувствия.

– Бедьма, – Эйкити испуганно таращился на него, и его глаза от волнения косили ещё сильнее, чем обычно.

То и дело утирая сломанный нос, Эйкити поведал о том, как жестоко с ним обошлись в игорном доме, куда он направился накануне вечером. Это место принадлежало якудза, и среди них вот уже несколько лет работала одна девушка. Красивая была, зараза, но больно умная: в удачливости Косого Эйкити она сразу заподозрила неладное, но до последнего не могла понять, в чём же было дело. Потом же она каким-то образом узнала, что дело было в иредзуми на предплечье Эйкити, и она одним прикосновением сняла её.

– Постой-ка, – перебил его Рюити. – Что значит, сняла?

Косой Эйкити задрал правый рукав и показал ему чистое предплечье, на котором ещё недавно красовалась иредзуми.

Но это было попросту невозможно! Если дух исполнил желание Эйкити и иллюзия развеялась, то на её месте должен был остаться след колдовства, невидимый глазу обычного человека. Но на предплечье Косого Эйкити не было ровным счётом ничего, словно его никогда не касалась магия госпожи Тё!

На этот раз Рюити и впрямь заинтересовала история Эйкити. Кем бы ни была эта работница игорного дома, она сумела не только почуять духа и прикоснуться к нему, но и развеять колдовство самой госпожи Тё.

А это могло означать только одно: духовная сила этой девушки была очень велика.

– Расскажи мне побольше об этой якудза, – попросил Рюити.

А знал о ней Косой Эйкити, как выяснилось, не так уж и много. Та, кого он упорно продолжал назвать «ведьмой», была молодой ещё девушкой, которую звали Уми. Похоже, они с управляющим игорного дома состояли в особых отношениях, потому как тот не раздумывая ударил Эйкити, стоило тому дурно отозваться о ней.

Больше ничего толкового Рюити от него так и не сумел добиться. Но и сразу отделаться от Косого Эйкити у него не вышло: тот требовал вернуть ему иредзуми взамен на выигранные им деньги.

«Вот ведь олух», – покачал головой Рюити. Косой Эйкити и впрямь не осознавал, как ему повезло: пожалуй, впервые за всю его никчёмную жизнь.

Но говорить ему об этом Рюити, разумеется, не стал.

– У госпожи Тё сегодня выходной, так что приходи лучше завтра, – не моргнув глазом солгал Рюити.

Допустить его к патронессе Рюити не мог. У госпожи Тё и без этого оборванца хватало забот. К тому же, если она узнает, что иредзуми Косого Эйкити бесследно исчезла, то госпожа Тё наверняка придёт в ярость. А чем это заканчивалось, Рюити знал не понаслышке.