– Это нечистая сила, господин наместник! – с натугой проговорил он, поочередно плюнув в три стороны. – Такое даже обсуждать опасно.

– А ты попытайся.

– Хотя бы не в доме, смилуйтесь!

Мы вышли в сад, и мужик изложил мне местную легенду о нечистой силе, чёрной как ночь, что ходит по горам, да по лесу и сеет беды. Её же он обвинял в недавнем обвале, что перекрыл главную дорогу. И наконец, о пещере, открывшейся после этого обвала.

– В ней, – говорил староста, – лежит камень с виду прекрасный, светится как звезда в ночи. Внутри же смертельно опасный. Кто к тому камню прикоснётся, тот для всего белого света исчезнет! И душа его будет жить во тьме в страшных мучениях и рабстве!

– Эту сказку что, таприканцы12 придумали? – вздохнул я.

Глаза старосты опять округлились:

– Это не сказка, господин, камень лежит там, мы видели! Пойдите сами посмотрите… – он помолчал. – Хотя нет, не ходите.

– Почему?

– Вы хороший наместник, а если вас не станет, неизвестно каким следующий будет.

Я отмахнулся, поднялся, он тоже, и вдруг быстро заговорил:

– Кобыла у нас старая, та, что поле пашет.

– Я помню, – опять отмахнулся я. – Радуйся, что хоть такая есть.

– Совсем, совсем толку от неё нет, господин! – покачал головой староста.

– Ты давай тут не ной! – прикрикнул я и пошёл прочь. Не хватало, чтобы вся деревня думала, что я тут раздаю милостыню. И так уже оставил горсть серебряных под салфеткой на столе. Вернётся в дом – сам найдёт.

Я направился в замок, долго отсутствовать без повода не стоило. Барона нашёл сразу же. Разодетого, благоухающего, озаряющего улыбками холл. Неугомонные гости мельтешили взад-вперёд.

По обрывкам реплик, я понял, что одни собирались на конную прогулку, другие рассматривали картины, третьи что-то потеряли, четвёртые только проснулись и направлялись на завтрак, что благодаря им тянулся до обеда… Почему бы им не поехать по домам? Вроде вечеринка давно закончилась.

Барон только сиял и кланялся, здороваясь, ободряя, подсказывая. Я подошёл к нему, поприветствовал и сразу же перешёл к делу:

– Милорд, поймите, у нас же невесту в три года от роду выбирают.

– Что ты хочешь этим сказать? – спросил барон, не глядя на меня, как раз кому-то кивал и улыбался.

– То, что у меня уже есть невеста! И я обещал отцу… обоим отцам, – для уверенности добавил я. – В смысле своему и её!

Барон замер, уставился на меня, брови сдвинулись:

– Так ты помолвлен? А что же ты раньше молчал? Ты б ещё у алтаря это объявил!

– Да ведь я ещё не давал согласия!

– Ой, умолкни! – вскинул руку барон, он поджал губы, секунду думал. – Доброе утро, милорд! – я и он поклонились мужчине в голубом камзоле. – И где же эта твоя избранница? – тихо спросил барон.

– В Баркии.

– И что, хороша?

Я кивнул.

– Лучше виконтессы Белианны?

Меня передёрнуло, но я заставил свои губы растянуться:

– Я, Ваша Милость, никаких других женщин в упор не вижу! Я помолвлен.

– Да что ты! Какого ж чёрта без неё приехал? Что смотришь? Пиши, вызывай, женись уже тогда. К концу месяца, чтобы… Приветствую вас!

Я кивал, на этой должности постоянно киваю, аж шея побаливает. Кто собирается служить – тренируйте кивательную мышцу.

– Ах, милорд. Разве до того? Тут такие дела творятся!

– Утро доброе, да, туда, да… – кивнул ещё кому-то барон, я привычно согнулся в поклоне. – О чём это ты?

– О Камне Смерти, – выдал я заготовленный ответ.

Название придумал сам, и остался собой доволен. Барон встрепенулся, как пёс, которому в уши попала вода.

– Он лежит в пещере, – тараторил я. – Ну той, что открылась после лавины, оползня или обвала. Он светится в темноте и приносит смерть тому, кто к нему прикоснётся.

– Что ты говоришь? Это… – очередной гость сам поздоровался. – … ужасно! Я не вам, не вам. Вы неотразимы! А ты, Прата, разберись с этим. Чтобы до обеда разобрался! Никакой каменной смерти нам не надо.

Пришло время познакомиться с местной легендой.

Пещера выделялась чёрным треугольником на белом снегу. Я спешился и подошёл ближе. В лицо пахнуло тёплым воздухом как, дыханием огромного зверя.

Осторожно шагнул внутрь, подошвы ушли в рыхлую землю.

«Так это здесь обитает та нечистая сила, что убивает налево и направо? Не верю».

До сих пор единственной нечистой силой в лесу являлся только я сам.

Иногда даже обвешивался листьями и ветками и мазал лицо грязью – классический костюмированный грабёж, когда лень выяснять отношения с путниками. Путник убегает сам, а добро оставляет на дороге. А потом ходят слухи о леших, болотных, речных. Уж я-то знаю им цену.

Я двинулся вдоль стены пещеры наощупь, когда ищешь в темноте светящийся предмет факел или фонарь только помешают. Вязкая грязь цеплялась к пальцам, тёмная проход уводил вправо и резко вниз. Сразу за поворотом в полнейшем мраке, глаза различали белую точку, как бельмо на глазу, как навязчивое видение. Я приближался, она медленно росла.

Шаг, ноги разъехались по скользкой грязи, я упал и проехался по земле, ободрав локти и колени. Голова упёрлась в стену – хорошо, глинистую и мягкую. Светящаяся точка оказалась прямо перед глазами, если бы я опустил голову, то она коснулась бы моего лба. Вернее, это был камешек, круглый с ноготь размером.

"Камень Смерти? Глупость, это тоже выдумки. Даже если в лесу поселилась нечистая сила, то при чём здесь этот камешек? Или…"

Моя рука замерла на полпути, по спине пробежал холодок, вздымая волосы на затылке. Я сглотнул, смочив пересохшее горло, осторожно провёл пальцем рядом с камнем, потом накрыл пригоршней. Ладонь запульсировала, будто в ней билось сердце. Не к добру, не к добру…

"Предательство нельзя прощать, даже если это брат. Он желал смерти, но она не смыла позора. Его тело даже не покоится в фамильном склепе. Он виновен, но брат – изменник. Он не успокоится, и не даст покоя другим", – мгновенно пронеслось в моей голове.

Я быстро отдёрнул руку, голос смолк. Что до меня, так я брата не предавал, мы просто разделили земли: его ближе к столице, мои – к Левигане.

Я не знал, что происходит, но сердце ушло в пятки. Я не видел, но чувствовал, как хищный взгляд из темноты упёрся мне в спину. Первобытный страх гнал прочь от этого места. Но камень…

Я сгрёб сырую землю, поднял камень, не коснувшись, и побежал вверх на свет Божий. Странно, но путь обратно дался гораздо легче. На выходе я обернулся, пещера больше не казалась такой уж страшной, не верилось, что я только что бежал оттуда.

На свету камень оказался гладкой чуть прозрачной бусиной. Я положил её на землю, разыскал в сумке мешочек и осторожно вместе с землёй отправил туда, крепко завязав. С ним и вернулся в баронский замок.

Я не успел и спешиться, как передо мной возник барон. Так и знал, теперь в голове у него только Камень Смерти, что грозится потревожить его драгоценный покой.

– Ну? Где же Камень Смерти?

Меня вновь передёрнуло, я зачерпнул земли и вывалил поверх неё содержимое мешочка. Барон уставился на бусину так, что зрачки сошлись к переносице:

– И как это может убить?

– Понятия не имею, – признался я.

Барон протянул руку, но вдруг замер:

– Эй, ты, как тебя там? – крикнул он селянину, что остервенело драил крыльцо. – Иди сюда!

Я думал, у меня есть время, чтобы ни случилось дальше. Но как только селянин приблизился, барон схватил его руку, будто инструмент, и коснулся ею бусины.

Я успел заметить расширенные зрачки селянина, тёмные круги под его глазами. Какого цвета были сами глаза, сколько примерно ему было лет, и даже, как его звали, я уже никогда не узнал. Его тело рассыпалось в прах, и даже прах этот не упал на землю, а просто исчез в воздухе.

Мои ступни похолодели, будто я стоял без сапог на снегу.

– Да как это? – зазвучал ни к месту весёлый голос.