— Я — дракон, — выдавил он. — Большая часть меня — вода, как у других животных. Но я и чужак. Существо из другого измерения, — он умолк, пару раз быстро вдохнул, потом заставил себя продолжить. — Магия Черного Размаха — все еще чистый огонь моих предков. Это не давало Левиафану съесть нас все это время. Раз огонь мог помешать ему съесть Марси и меня, он не даст ему съесть и тебя.

Но он уже съел меня! — кричала Алгонквин в его разуме. — Теперь у него мы оба!

Джулиус кроваво улыбнулся.

— Но ты можешь меня покинуть. Левиафан не может пройти сквозь магию Черного Размаха, иначе он бы уже это сделал, но ты — вода. Ты можешь пройти сквозь все, и я видел, как ты используешь кровь дракона, раньше.

Крови было много. Запах Марси уже был перекрыт соленым запахом крови дракона, капающей с его зубов, щупальца Левиафана кричали и рвали его изнутри.

— Бери шанс, — прохрипел Джулиус, рухнув на землю в новой луже, растекающейся вокруг. Луже его крови. — Я даю его тебе.

Дух в его голове потрясенно молчал. А потом она сломлено прошептала:

Почему?

— Потому что могу, — прошептал он, кашляя. — У меня было мало шансов выбраться отсюда живым, но у тебя теперь есть шанс. Вытекай с моей кровью, бери Марси и сбегай. Я знаю, ты можешь двигаться между своими водами, и там должно быть еще несколько капель для тебя.

— Нет! — завизжала Марси ему на ухо, схватив его голову в страхе. — Не смей, Джулиус!

— Я задержу его, насколько смогу, — продолжил Джулиус, отчаянно выдавливая слова, пока еще мог. — Иди, Алгонквин. Я дал тебе второй шанс. Сделай выбор снова. Другой выбор, — он улыбнулся. — Выбери нас.

Кашель заставил его закрыть глаза. Когда он снова открыл их, он смотрел на лужу своей крови, поверхность мерцала, отражая сияние огня Черного Размаха. В его желудке кусочек Левиафана, который он проглотил, боролся еще сильнее, рвал его на кусочки изнутри, пытаясь добраться до Алгонквин, но было слишком поздно. Холодное присутствие духа озера уже вытекало из него, капая в красную лужу с его кровью. Жидкость бурлила, Алгонквин завладевала ею, а потом мерцающая жидкость поднялась, посмотрела на него идеальным отражением его лица. Отражение было без щупалец, которые отчаянно пожирали его тело, стремясь к ней.

Если бы он был хорош со своим огнем, он мог бы направить огонь по горлу и заставит щупальца Левиафана погрузиться в него, задержав его еще сильнее, но Джулиус всегда был в этом плох. Джастин всегда говорил, что его нехватка способностей в бое погубит его однажды. Жаль, что Джулиус не успел сказать брату, что он был прав.

Он не хотел думать в конце о Джастине, так что посмотрел на Марси. Это было просто, потому что она теперь была перед ним, и она была разгневана сильнее, чем когда-либо, кричала ему, что он не мог умереть. Что она ему не позволит. Но, хоть то, что он с ней сделал, ощущалось ужасно, маленькая эгоистичная часть Джулиуса ценила ее переживания, вызвавшие ярость. Он хотел собрать тот гнев, вызванный любовью, и ценить как драгоценный камень, но он так устал. Он даже не мог поднять голову.

Марси закричала, и это ранило больше Левиафана. Джулиус хотел сказать ей, что жалел, что только так он мог всех спасти, но было слишком поздно. Даже способность дракона исцеляться не помогала против тысяч порезов, которые Левиафан оставлял внутри. Он смог прохрипеть имя Марси, и Алгонквин поднялась из огромного пруда его крови и утянула мага туда, сквозь кровь к безопасности ее озер, если повезет.

Джулиус мог лишь надеяться, не мог выяснить правду. Левиафан, наконец, закрыл дыру от защитного огня Черного Размаха. Свет угасал, щупальца тянулись к нему и снаружи, пронзили его тело, как зазубренные ножи, со всех сторон. Большие щупальца стали появляться, когда его сердце остановилось, и Джулиус Хартстрайкер, младший сын Бетезды, Основатель Совета клана Хартстрайкер, Клык Дипломата и Хороший Дракон сделал то, что его семья говорила ему сделать последние двадцать пять лет.

Он умер.

Глава 15

Марси тонула в кровавой воде, и она даже не переживала. Она боролась с потоком, тянущим ее вниз, всеми силами, барахталась и кричала, тянулась к дракону, чей силуэт едва видела в огненном сиянии над ней. Она все еще тянулась к нему, когда огонь пропал, и она вырвалась из лужи ледяной воды в обломках основания Башни Алгонквин.

Она тут же попыталась нырнуть, крича Джулиусу, что вернется, и ему лучше не быть мертвым к тому времени. Она бросилась в мелководье, но холодная ладонь сжала ее запястье.

— Хватит, смертная.

Марси вскинула голову, Алгонквин стояла над ней. Ее водное тело снова было ясным, как голубая вода ее озера, без следа драгоценной крови, через которую она доставила их сюда.

— Верни меня! — потребовала Марси, схватив духа обеими руками. — Я должна спасти Джулиуса!

— Ты не можешь, — Алгонквин вытекла из хватки Марси. — Он мертв, — ее голос задрожал. — Дракон умер ради меня.

Она говорила удивленно, но Марси не хотела ее слышать. Хозяйка Озер ошибалась. Джулиус не мог умереть. Она только его вернула. Это было несправедливо.

Марси.

Она выгнала голос призрак из своей головы, упала на колени в грязь рядом с лужей, оставшейся от озера Сен-Клер. Она не хотела никого слышать. Ей было плевать, умрет ли она. Она хотела Джулиуса. Она хотела вернуться к нему и…

Марси!

— Смертная! — крикнула Алгонквин в то же время, утащила Марси в воду, и через миг с неба упало щупальце, чтобы поглотить лужу, откуда они выбрались. Они всплыли через пару мгновений, появились в луже еще меньше на дальнем краю озера. — Скорее! — закричала Алгонквин, Марси откашливала воду на грязь на дне озера. — Нужно шевелиться!

Но бежать было некуда. Дно озера было сухой чашей вокруг них, и тень Левиафана была над ними, щупальца постоянно двигались, а теперь повернули концы с крючками в сторону духа, сжавшегося в последнем дюйме воды.

— Алгонквин.

Казалось, говорило землетрясение. Имя дрожало в костях Марси, все ее тело болело. Алгонквин тоже дрожала, ее вода рябила, щупальца приближались, сплетались в одну массу, которая упала петлей вокруг них.

— Вернись, — прогудел Левиафан. — Живо.

Алгонквин притянула к себе грязную воду.

— Нет.

— Время бунта прошло, — сказал Безымянный Конец. — Ты сдалась. У тебя больше нет голоса. Нет больше силы, — черная петля затягивалась. — Вернись ко мне сейчас же.

— Не стану! — закричала Алгонквин, ее голос звенел, она поднялась с последнего берега. — Я уже не глупа! Победа, которую ты предложил, это скрытое поражение. Мне стыдно, что я так долго этого не видела, но я теперь исправлю эту ошибку, — она поднялась выше, собирая все, что осталось, из грязи, пока не стала синим столбом внутри черного кольца. — Я отказываюсь от тебя, Левиафан! Я забираю твое имя и твои привилегии в этом мире! Тебе уже не рады в моих водах! Уйди, пожиратель, и не возвращайся!

Она говорила слова как изгнание, но, хоть они красиво звенели в неподвижном воздухе, ничего не произошло. Была лишь тишина, а потом гул, сотрясший землю. Пожиратель Миров засмеялся.

— Уже поздно для этого. Ты была величайшим духом этой земли. Теперь ты лишь грязь на земле. Твоя вода уже моя, Алгонквин, и данным именем ты меня приняла. У тебя нет уже над этим власти, как нет власти надо мной.

Марси лежала на высохшей земле, испуганно вдохнула. Джулиус надеялся, что Алгонквин была ключом к победе, но Безымянный Конец все еще звучал как победитель. Но, хоть Левиафан смеялся над ней, Алгонквин стояла решительно, ее вода мерцала в темноте его тени.

— Тут ты ошибаешься, — торжественно сказала она. — У тебя вся сила, но, пока даже память о них существует, эти озера мои и всегда такими будут. Их вода всегда будет принадлежать мне, и теперь я уже не скована тобой, так что могу отозвать свою воду.