Ее лицо стало яростным.

— Ты знаешь, сколько хорошего можно было сделать такой силой? И как всем было бы лучше, если бы ты использовала свою магию, чтобы встретить в мире новорожденного и растерянного Смертного Духа СЗД, а не топтала ее? СЗД оказалась чудесной! Она могла бы стать прекрасным союзником, если бы ты не обходилась с ней, как с бойцовской собакой, но ты так делала. Ты так ненавидела нас, что даже не думала попробовать что-то другое, и теперь ты делаешь это снова. Ты снова и снова выбирала быть злодейкой, а теперь ты на стороне с этим монстром против своего мира! Твои Духи Земли, ради которых, по твоим словам, ты это делал, так боялись того, что ты сделала, что по своей воле отдали мне магию, чтобы я попыталась это остановить!

Алгонквин отпрянула.

— Изгнание, — прошептала она. — Это была их магия?

— Это была магия всех, — сказала Марси. — Земля, Звери, Смертные — все они вызвались, потому что до смерти боялись того, что ты делала! Но, хоть мое изгнание провалилось, я рада, что попробовала, потому что я доказала то, что все время говорила.

— Что я — враг? — горько сказала Алгонквин.

Марси покачала головой.

— Что мы все одинаковые, — она посмотрела на Призрака в своих руках. — Ты всегда говорила о Смертных Духах, как о чужаках, тех, кто вторгся, отдельных от других духов, но они не такие. Сосуд Призрака вырезан людьми, а не геологией, но он защищает забытых мертвых, как ты защищаешь свои воды и рыбу. Если нужно больше доказательств, посмотри на Ворона. Он понял давно, что линии между видами духов — бред, и он использовал знания, чтобы стать чем-то большим.

— Не говори имя того предателя! — прорычала Алгонквин, ее водная голова повернулась, она разглядывала тьму вокруг них. — Где он? Прячется в тенях, ждет момента, чтобы вылететь и сказать что-то драматичное?

— Его тут нет, — мрачно сказала Марси. — Он отдал свою магию, как и все, чтобы попытаться изгнать тебя, пока ты не уничтожила все. Он еще не поднялся снова. Может, и не поднимется, если ничего не изменить.

Впервые с их прибытия Алгонквин выглядела печально, мутная вода обрушилась. А потом она снова собрала себя.

— Это не важно, — сказала она. — Ворон всегда был против меня.

— Ты была против себя, — сказала Марси. — Ворон всегда пытался тебя спасти.

— Он был дураком, — рявкнула Алгонквин. — Но это не важно, — она опустилась в грязную лужу. — Критикуй меня, сколько хочешь, смертная, но это слишком поздно. Этому миру уже конец.

— Нет! — закричал Джулиус, хватаясь за воду когтями. — Потому мы так рисковали, чтобы попасть сюда! Мы еще живы, как и ты. Ты еще не мертва, Алгонквин! Еще есть время передумать.

Лужа воды фыркнула.

— И что сделать? Присоединиться к вам? Забыть, как я страдала, принять тех, кто ненавидят меня так же сильно, как и я их?

— Это ты сделала нас врагами, — сказал Призрак, его холодный голос был жутко мягким, он спрыгнул с рук Марси. — СЗД и я не родились с ненавистью к тебе. Ты научила нас ненавидеть тебя своими поступками. Ты убила сотни тысяч людей, чей гнев пробудил меня. Ты поработила город, который построила. Это твои грехи, Алгонквин. Не наши.

— Твой вид научил мой бояться, — рявкнула дух воды. — Вы были вне контроля, и ваши Мерлины подавили магию, потому что не могли с вами справиться. Где плата за те грехи, кот?

— Это несправедливо, — возразила Марси. — Ты не можешь винить Призрака за то, что Смертные Духи сделали до засухи, как не можешь винить меня за то, что маги делали за тысячу лет до моего рождения.

— Так мне их игнорировать? Ничего не делать? — она указала на Пустого Ветра. — Его вид растоптал мой, превратил мир в ад. Ты ожидаешь, что я забуду этого, потому что он забыл? Он бессмертный, как я! Пустой Ветер дул тогда, как сейчас, но, в отличие от Смертных Духов, я не проснулась несведущей. Я сделала выводы из прошлого, чтобы действовать в настоящем, пока это не разрушило мое будущее!

Марси ответила чем-то резким, но Джулиус уже не слушал. Ему не нужно было. Аргументы могли отличаться, но гнев в их голосах был тем же, какой он слышал всю жизнь. Марси и духи застряли в том же круге жестокости и мести, об который Джулиус бился, пока не нашел смелость поднять его. Но, хоть это злило, это дало ему надежду, потому что, хоть он был в стороне в деле магии духа, это было проблемой, которую он знал, как свой огонь.

— Это нужно остановить.

Духи и Марси удивленно вздрогнули от его голоса, а потом вода Алгонквин ударила его по лицу, как пощечина.

— Это не твое дело, — прорычала она. — Ты тут не говоришь, дракон.

— Я говорю это, потому что я дракон, — ответил Джулиус, стряхнул воду с перьев. — Я видел, как вредят ненависть и месть всему, что задевают. Посмотри, что они сделали с тобой, — он посмотрел на жалкую грязную лужу. — Ты была Хозяйкой Великих Озер, самым сильным духом в Северной Америке. Теперь ты поместишься в ведре.

Вода задрожала.

— Ты смеешь насмехаться надо мной?

— Я не насмехаюсь, — сказал он. — Я привлекаю твое внимание к результатам твоих действий. Я понимаю, почему ты это сделала. Ты увидела, как твой мир меняется, и ты обвинила людей и Смертных Духов, потому что они были лицом этих изменений, но ты не остановилась и не вспомнила, что и ты продукт изменений. Твои пять озер были одним. До последнего ледникового периода их не было вообще. Источник был другим, но, как Марси уже указала, ты родилась в этом мире, как другой дух. Или дракон.

— Ты не из нашего мира, — рявкнула она.

— Но я родился тут, — сказал Джулиус. — Как и моя мать и другие живые драконы. Три Сестры, которых ты убила, были последними драконами, рожденными в нашем старом мире. Остальные были созданы тут, как люди и звери. Теперь Амелия привязала нашу магию к этому измерению, так что мы отсюда, и мы боремся за защиту нашего мира, как ты.

— Это не твой мир, — прогудела Алгонквин, указывая на Призрака и Марси. — И не их мир. Это мой мир!

— И через пару минут это будет ничей мир, — прорычал Джулиус. — Ты не понимаешь? Ты была так увлечена борьбой за то, что ты якобы потеряла, что не видишь, что теряешь сейчас!

— Я ничего не теряю, — сказала Алгонквин, ударяя водой по тьме. — Это моя выбранная победа! Я бы лучше умерла одна, чем жила в мире, где мною правят Смертные Духи, где наглеют люди, где все портят драконы!

— Но в том и дело! — закричал Джулиус. — Ты так убеждена, что это изменение — твой враг, что забыла, что ты тоже можешь измениться. Все может! Если тебе не нравится, как растет дерево, ты не сжигаешь его! Ты помогаешь ему — подстригаешь, направляешь веревками, пересаживаешь. Будущее похоже на это. Как сказал Призрак, Смертные Духи не стали сразу тебя ненавидеть Ты научила их этому, потому что только ты вела себя так, словно можем существовать только мы или ты. Но хорошие новости в том, что ты можешь передумать.

— Невозможно, — прорычал Призрак. — Она никогда не изменится. Ее ненависть слишком глубока.

— Все может измениться, — сказал Джулиус. — Два месяца назад я думал, что мой клан всегда будет гнездом гадюк, но днем я видел, как все Хартстрайкеры бились бок о бок с кланами, с которыми мы воевали веками, — он повернулся к Алгонквин. — Если упрямые старые драконы могут измениться, чтобы выжить, ты тоже можешь. Ты же вода! Ты меняешься, так меняйся сейчас. Пусть старые обиды пройдут. Смотри вперед, а не назад. Если ты не можешь жить в этом мире, то работай с нами, чтобы построить то, в каком ты можешь жить. Но если ты все сейчас уничтожишь, то все будет кончено для всех, включая озера, которые ты так старалась защитить все это время.

Последняя часть была самой важной. Джулиуса с рождения учили видеть в Алгонквин врага, но даже когда он жил в ее тени в СЗД, он не сомневался в ее верности озерам. Все, что она делала, включая это, было для защиты земли и тех, кто был на ней, и это давало ему надежду. Она приняла много ужасных решений, но любой, кто мог умереть за других, мог быть убежден жить ради них. Даже тот факт, что она держалась за Левиафана шестьдесят лет, а не использовала сразу, было знаком, что Алгонквин не была неумолимым врагом. Она была в отчаянии, загнана в угол, как Эстелла или Челси.