— Кто еще знает о том, что сын бургомистра ездил в Фельск?

— Да все. Из этого секрета не делали. А вот о том, что тот был в замке, — Арнвальд хитровато сощурился, — кроме меня и вас? Уже никто.

Я одобрительно кивнул. Правильно. Незачем такой информации давать распространение. Это стратегический ресурс, который можно использовать в свою пользу.

— Хорошо. Откуда ветер дует мы теперь знаем, и можем предположить, что так просто бургомистр не успокоится. Допустим, донеся эту информацию до «уважаемых», мы сумеем заставить объявить его «не оправдавшим ожиданий». Но как ты планируешь взять власть над городом? Не новым же бургомистром стать? — Я внимательно вгляделся в лицо Арнвальда, а заметив мелькнувшее на нем выражение, не выдержал и рассмеялся:

— Да ладно? Только не говори мне, что я угадал. Как ты себе вообще это представляешь? Ты же чужак в городе.

— Ну, — он чуть смущенно улыбнулся, — уже не совсем чужак. Я же писал.

И это было действительно так. Я не раз уже радовался тому, что в свое время помог этому, уже бывшему, калеке. Арнвальд оказался предприимчивым и пробивным малым. За какие-то пару месяцев он сумел не только влиться в местное общество, не только подружиться с нужными людьми, но и выйти на полное самообеспечение. Его лавка приносила неплохой доход, а темные делишки давали возможность дружить с нужными людьми на постоянной основе. Только мне по-прежнему казалось, что этого все же маловато для того, чтобы его выбрали бургомистром. О чем я ему и сказал.

— Для этого мне и нужны ваши люди, — вновь начал мне «выкать» Арнвальд. — Для того, чтобы убедить самых несговорчивых старшин отдать голос за меня. Ну и для организации поводов для свержения нынешнего бургомистра.

— Хорошо, — решил я подвести предварительный итог. — В принципе, твой план ясен. Спрашивать, как ты собираешься договариваться с уже действующими «уважаемыми» не буду, уверен, что у тебя там или все схвачено, или почти. Про «поводы» тоже нет смысла пока разговаривать, их мы обсудим отдельно. Зачем лично тебе становиться бургомистром я тоже понимаю, и против твоей кандидатуры, в принципе, ничего не имею. Осталось понять зачем это все лично мне.

Арнвальд задумался. Видно было, что этот вопрос, если и приходил ему в голову, то он над ним не очень-то и размышлял. И зря, ой как зря. Нет, в том, что каждый в первую очередь думает о себе, не было ничего страшного. Только вот и я далеко не Мать Тереза, и добро делаю не только по велению души. Купец Арн был моим активом, в который я вкладывал деньги, и от которого ожидал определенных дивидендов, пусть и не совсем материальных. И самое главное — я мог его контролировать.

А вот бургомистр Арн, как ни крути, становился фигурой сам по себе. Шутка ли, управляющий довольно крупным городом? Кто даст гарантию, что он в один прекрасный момент не захочет изменить условия нашего договора? Или, что еще хуже — не расторгнет в одностороннем порядке? И что я буду делать? Бегать у стен Вохштерна и кричать о том какой бургомистр редиска? Или убью его?

Во всех этих случаях я окажусь в проигрыше. Так что, если подходить к вопросу с чисто практичной точки зрения, купец Арн был для меня сейчас предпочтительнее. Вот я и хотел услышать аргументы моего резидента, которые смогли бы изменить мое мнение.

Весь наш дальнейший разговор больше напоминал торг. И, врать не буду, дался мне он нелегко. Я понял, что потерял своего агента. Арнвальд уже успел испить из порочной чаши богатства и власти, и теперь изо всех сил пытался отстоять свою самостоятельность. Пусть и делал это аккуратно, крайне уважительно ко мне. Но стало понятно, что я перестал для него быть авторитетом. Печально и… Предсказуемо. Я всегда знал, что ни на дружбе, ни на благодарности, крепких денежных взаимоотношений не построить. А тут были замешаны ОЧЕНЬ большие деньги.

Что ж, злым я тоже быть умею. Что и продемонстрировал обнаглевшему наемнику, когда меня вконец задолбал этот бессмысленный торг. В нескольких словах, без экивоков, объяснил ему кто я, кто он, и где я его видел.

Не знаю уж кем там меня Арнвальд считал до сегодняшней встречи, видимо кем-то вроде малолетнего мечтателя, которому хочется поиграть в политику. Не зря же он постоянно скакал в своем обращении с «ты» на «вы» и обратно. А сейчас, после моей прочувственной речи, я видел в его глазах удивление… И страх. Не ожидал бывший наемник столь откровенного разговора, не ожидал.

В общем и целом, мы договорились. Со скрипом, но договорились. И теперь мне оставалось придумать каким образом обеспечить лояльность своего излишне самостоятельного сотрудника.

На следующий день после нашего с Арнвальдом разговора. Я как раз ехал по Приречному тракту в направлении Фельзена. Дождик прекратился, тучи разошлись, выглянуло холодное осеннее солнышко. Самое время для размышлений на самые разные темы. Ромчик у меня был конем целеустремленным и знай себе пер по тракту, не нуждаясь в дополнительной рулежке. Оба мы были прикрыты защитой Итана, так что очередная стрела в круп нам не грозила. Вот я и воспользовался выдавшейся возможностью.

Мысли мои скакали с третьего на десятое. Я размышлял как о своих «железных людях», так и о ситуации с моим Вохштернским резидентом. Думал, как лучше использовать бандитское золото, и что скажу лично Хониру, когда придет время забирать жену и сына Глинора из Пригорья. Вспоминал наш последний разговор с Амьеном, и гадал не сглупил ли я, отправив его обратно в Круг.

Собственно, именно мысли о моем лысом ученике, и подсказали как быть с Арнвальдом. Я вспомнил те опасения, что охватили меня, когда я узнал, что Амьен инициирован. Я боялся, что все мои усилия пойду прахом, и не понимал зачем вообще это было сделано. Но уверения Ирвоны о том, что боги знают, что делают, что они в состоянии проконтролировать верность Амьена, тогда меня успокоили.

Так что мешает поступить точно так же и в этот раз? Пусть даст клятву верности, а боги проследят за ее исполнением. В конце концов, это в их интересах.

Идея мне так понравилась, что все то время, что осталось до встречи с нашим караваном, у меня держалось хорошее настроение. А потом Ирвона его испортила.

— Это невозможно. — Заявила она, стоило мне поделиться с нею своей идеей.

— Почему? — Я и правда не понимал в чем проблема. За мной же боги как-то следят, почему не могут еще и за Арнвальдом?

— Потому, что он не может стать магом. Я… У меня при инициации Амьена был разговор с Хаймат. Она мне объяснила. Но я не до конца поняла. Это как-то связано со свободой воли. Они почему его сделали магом-то? Потому, что так им проще его контролировать.

— Погоди. — Перебил я подругу. — А разве его инициировали не потому, что мне нужен еще один ученик?

— Нет. — Отрицательно покачала головой она. — Твои ученики — это твои ученики. Хаймат же решила, что такой человек, как Амьен будет тебе полезен в первую очередь за счет своих знаний. А инициировали его потому, что так было проще увидеть его душу. К тому же, новый маг — это всегда хорошо.

— А Дволика говорила, что не может читать мысли. — Задумчиво протянул я. — Соврала, выходит?

— На сколько я знаю — не соврала. Они действительно не могут читать мысли. Разговаривать мысленно — да, а вот знать, что ты думаешь — нет.

— Так, я запутался. Ты же сама только что говорила, что инициация дает возможность проникнуть в душу. А потом говоришь, что боги не знают, что ты думаешь.

— Слушай, — Ирвона тяжело вздохнула. — Я сама слабо представляю как там у них все обстоит. Но, насколько понимаю, всматриваясь в душу, боги каким-то образом узнают, чего можно от человека ожидать. Насколько он гнилой, как поступит в той или иной ситуации, и тому подобное. Ну… Как с яблоком. Смотришь снаружи, вроде красивое, откусишь — гнилое изнутри. Вот они и смотрят не червиво ли оно.

— А что мешает им сделать это без инициации?

— То, что души они могут видеть либо будучи воплоти, либо после смерти человека, либо во время инициации в храме. Ну или, — после некоторой паузы добавила она, — после того, как человек станет их посвященным. Все остальное время душа смертного закрыта для богов. Да и не только для них.