Все события, имена, фамилии, названия мест, фирм и товаров выдуманы. Любое совпадение с реальными событиями является случайностью.

Часть первая.

Вопросы без ответов.

Сегодня голова болела не так сильно, и Родион решил прогуляться. Здесь, в этом райском уголке, где жарко было в любое время суток, даже ночью липкая удушающаяся жара дня сменялась чуть менее теплой влажной темнотой, прогулки доставляли особое удовольствие. Этому способствовал постоянный легкий бриз, который в полной мере невозможно было ощутить в помещении.

Далеко за горизонт, насколько хватало взгляда, простиралось насыщенно голубое море. У самого берега, там, куда спускалось основание конусообразного, скорее всего когда-то давно бывшего вулканом острова, вода оставалась заметно светлее. Она белыми пенными брызгами накатывала на песочные пляжи. Когда море было спокойное, как сейчас, вода была чистой, и, откатываясь назад, после себя на песке оставляла лишь редкие бурые водоросли и небольшие ракушки. Когда же где-то в сердце океане проносилась буря, на пляж накатывали мутные белесые волны, вынося на берег довольно много мусора, принесенного течением.

Работники клиники, почти все сплошь туземцы, трудолюбивые и аккуратные, собирали мусор с пляжа, складывая его в пластиковые черные мешки. Мешки эти потом куда-то увозили на небольших багги, которые использовались для передвижения по острову, так как машин здесь попросту не было.

Там, где подводная часть острова заканчивалась, и дно резко опускалось на недосягаемую глубину, вода была значительно темней. Даже с берега было видно, где суша сменялась глубиной. В том месте гигантские волны накатывали на мелкий участок. С суши казалось, что они настолько мощные, что легко достигнут берега, но они разбивались гораздо раньше.

Родион медленно брел по дорожке, опираясь на костыли. Навстречу ему шла пара: парень лет двадцати одетый в светлые шорты и голубую футболку, и совсем еще юная, выглядевшая сущим ребенком молодая девушка в полупрозрачном желтом сарафане, который изящно развевался вокруг ее ног. На вид девушке было не больше тринадцати, но Родион знал, что она уже отпраздновала свой восемнадцатый день рождения. Парень нежно держал ее за руку, и вместе они казались такими счастливыми.

Чужих на острове не было. По ухоженным дорожкам прогуливались только пациенты. Весь этот остров, в сущности, и был клиникой. Искусно оформленный, он был сделан специально для того, чтобы хранить тайны. Пациентами были только те, кто мог заплатить внушительную сумму за услуги, но оно того стоило. Здесь было все, чтобы с успехом реабилитировать самых тяжелых больных. На довольно обширной территории имелся даже собственный аэродром. Частным самолетам требовался специальный код, чтобы получить разрешение на посадку, но только так пациенты могли попасть на остров.

Клиника занималась всем, начиная от реабилитации после тяжелых болезней, и избавлением от различного рода зависимостей, и заканчивая пластическими операциями. Персонал состоял из высококлассных специалистов, и умеющего держать язык за зубами услужливого персонала. Операциям, проводимым здесь, могли бы позавидовать ведущие институты мира.

– Добрый день, Родион. Я смотрю, ты ходишь все лучше. Думаю, скоро костыли уже будут не нужны.

Поравнявшись с Родионом, парень дружелюбно улыбнулся. Девушка же стеснительно опустила голову. Она перенесла ринопластику, швы еще не сняли, и она чувствовала себя неуверенно. Конечно, Родион не видел ее до операции, возможно вмешательство ей и в самом деле было необходимо, но на его взгляд она и без операций была настоящей красавицей. Одни глаза чего стоили. В пол лица, обрамленные густыми пушистыми ресницами, они мгновенно притягивали взгляд чистотой и какой-то незамутненной наивностью.

– Да, местные врачи просто творят чудеса. А как у вас дела? Надеюсь, все в порядке.

– Все хорошо. Еще немного и отправимся домой.

Когда парочка скрылась за поворотом, Родион остановился передохнуть. Вдоль всех гравийных дорожек были установлены скамейки с небольшими навесами из сбитых реек, увитых зеленью. Родион присел на одну из них, пристроив костыли рядом.

Сладковатый морской бриз наполнял легкие. Прямо перед ним белело здание клиники. Внушительное строение, из бетона и стекла, оно единственное здесь выглядело столь массивным. Чуть поодаль от него расположились домики для пациентов. Здесь не было общих палат и шведского стола. Каждый пациент жил отдельно и сам для себя решал, общаться ему с кем-нибудь или нет.

Мимо прошла пожилая женщина. Правой рукой она опиралась на дорогую, ручной работы трость инкрустированную серебром, левой удерживала кожаный поводок, столь же вычурный и дорогой. Маленький белый пудель все время норовил вырваться, и женщина одергивала поводок, заставляя его подстраиваться под свой неспешный шаг.

– Good afternoon, Mr. Norkin! How are you? I hope you’re feeling better?¹

– Thank you, Mrs. Collins. Hi Chori! I feel much better. And how are you? Is Chori naughty today?²

– Oh such a prankster! We’re going home soon. Have a nice day!³

– And have a good day to you!⁴

Женщина величественно прошествовала мимо, беззлобно покрикивая на собаку. Пудель следовал за своей хозяйкой.

Здесь на острове можно было встретить пациентов со всех уголков мира. Клиника подбирала персонал с учетом особенностей каждого пациента. Женщина, которая только что прошла мимо, была британкой. Во время прогулок Родион слышал и французскую речь, немецкий и итальянский говор. Но понимал он только тех, кто разговаривал по-английски.

Природа острова просто поражала своей красотой. Все вокруг утопало в зелени. Насыщенный изумрудный цвет уютно гармонировал с лазурью бескрайнего неба и синевой уходящего за горизонт моря. Этакий рай на земле. В этом раю не хотелось ни о чем думать, только наслаждаться теплом, свежим соленым бризом и шумом волн, накатывающихся на берег.

Но Родиону было о чем подумать. Нога, сломанная в аварии, почти зажила и уже не сильно беспокоила. Раны от осколков на руках тоже прошли, оставив после себя лишь белесые чуть выступающие шрамики. Но вот лицо. Оно сильно пострадало, когда взорвался бензобак, и машина загорелась, так, что его пришлось восстанавливать по частям. Лечащий врач сказал, что сегодня после обеда бинты будут сняты, и он сможет увидеть свою новую внешность.

Родион усмехнулся про себя. Странно звучит – новая внешность. Для него сейчас любая внешность будет новой, потому что, как это ни печально, но свою старую внешность он не помнит. Так же, как не помнит своего имени, своего прошлого…. Не помнит ничего. Вместо памяти в голове девственно чистые листы. И все, что он может вспомнить, это как пришел в себя в палате интенсивной терапии.

Только с чужих слов он знает, что его зовут Норкин Родион Дмитриевич. Его воспоминания об аварии, это тоже чужие слова, ровно, как и то, что он сотрудник одной из ведущих научно-исследовательских компаний в сфере исследований мозга. Он сам этого не помнит. Не помнит, какого рода задачи ему приходилось выполнять, не помнит, где он жил, с кем, даже не помнит, откуда он так прилично знает английский. А то, что он его знает, бесспорно, ведь он прекрасно понимает, когда миссис Коллинс обращается к нему и без труда подбирает слова в ответ. Но вот когда он его выучил, и где?

Он не знает, есть ли у него семья, дети? Что он любит есть, читать? Какие передачи смотрит, чем увлекается? Какое, наконец, у него хобби?

Как он не старался расшевелить уголки памяти, та упрямо подсовывала ему все те же чистые листы, а усилия, предпринятые в этом направлении, вызывали только чувство бессилия и неуверенности. Родион не понимал, как ему жить дальше, не имея прошлого.