Сегодня «шухер» нагрянул внезапно. Я сидела на подоконнике, от скуки гоняла по платформам желтого человечка в игре «Дудл Джамп», насвистывая под нос привязавшуюся песенку. Под ухом зашумело. Я поставила игру на паузу и перевела взгляд на улицу: все докурили и принялись ползти обратно. Первый пошёл. Второй пошёл. На подоконнике неуклюже подтягивался Ромыч (недавно он вывихнул кисть и рука все еще болела), когда Туре вдруг прошептал: «Шухер! Михалыч идёт!»

Михалыч возник в кабинете намного быстрее, чем мы этого ожидали: оказывается он шёл не из столовой, которую обычно посещает во время «пиривов», а из аудитории напротив. В это время Ромыч с горем пополам закинул вторую ногу на «свою» территорию и выпрямился.

– Это чем это мы тут занимаемся?– преподаватель с подозрением оглядел группу студентов, столпившихся у окна.

– Плюшками балуемся, – ляпнул Ромыч. Видимо, первое, что пришло на ум.

– Грызём гранит науки, – поправил его Туре. – Там на стене под подоконником слизни собираются. А у нас как раз работа про них на биологии. Ну, про слизней этих. Научная, между прочим, можно на конференции выступить!

Александр Михайлович лишь усмехнулся:

– Слизни! Я в ваше время курить бегал и девчонок лапать, а вы – слизни… Во жизнь!

Я с трудом подавила смешок.

– А если бы они сказали ему правду, – шепнул мне на ухо Туре, – он бы тут же отправил их в деканат.

– Да, Туре тогда отжег, – согласился Ромыч. – А как мы после тусовки на физику завалились, вы помните?

Это было на беззаботном первом курсе. Наша первая совместная тусовка. Присутствовали на ней, правда, не все – только мы с Туре и Викой, Ромыч с Ником и Лина. Все разумные люди отсеялись еще на первом этапе, когда поход только-только планировался. Мы оказались самыми отчаянными. Все дело было в том, что тусовка эта по непонятным причинам проходила в четверг в одном местном клубе. Ну кто вообще устраивает тусовки по четвергам?!

Вечером перед мероприятием мы собрались у Ника с алкоголем. Он говорил, что так делается, чтобы меньше платить в клубе. Прежде ни я, ни Туре в подобных заведениях никогда не бывали, поэтому решили послушать более опытного человека. В этом мы, пожалуй, даже перестарались: все напились настолько, что едва не уснули прямо у Ника. Одно останавливало – билеты на тусовку были уже куплены, и потерять деньги не хотелось. На самом деле, Туре не хотел никуда идти с самого начала, но отпускать меня одну не желал еще больше – «мало ли какие парни захотят подцепить тебя в клубе!». И я даже не знаю, чего он боялся больше – что со мной что-то случится, или что я стану флиртовать с каким-нибудь симпатичным пьяным отморозком.

Домой я вернулась около половины пятого утра вместе с Туре. Мама дежурила в больнице, папа давно спал, о чем сообщал его храп, разносящийся по всему первому этажу. Правда тогда мне было абсолютно все равно – единственной мыслью было поскорее оказаться в постели.

Мы завалились в мою комнату и, даже не раздеваясь, уснули крепким сном, прижимаясь друг к другу, чтобы уместиться на не рассчитанной на двоих кровати.

– Рота подъем! – вдруг раздалось над ухом. Я приоткрыла один глаз и увидела склоняющегося над нами отца. – Вставать пора!

– Какой вставать, мы только легли, – пробормотала я и потянулась за телефоном. Часы на экране показывали семь утра. Я не поверила своим глазам. Казалось, будто с момента, как мы вернулись домой, прошло всего пятнадцать минут.

– Вставайте, а то ведро воды на вас вылью. И приведите себя в порядок, а то опозорите меня перед вашими преподавателями.

В ВУЗе папу конечно же никто не знал, он вообще не имел к нему никакого отношения, но это сейчас не имело значения.

С трудом я разбудила Туре, переоделась в джинсы и первый попавшийся под руку свитер. Сил хватило лишь на то, чтобы смыть вчерашний макияж – на нанесение нового их уже не осталось. Завтрак в горло не лез, к тому же, ужасно болела голова.

– Если хотите выпить аспирин от головы, придётся сначала поесть, – сообщил отец, когда мы спустились вниз. Словно прочитал наше состояние. Хотя, думаю, на наших лицах все было написано и без слов. – Иначе заработаете язву желудка. На тарелке бутерброды. Не выйдете из-за стола, пока не съедите хотя бы по одному.

В универ ехали молча и мучительно, на каждой кочке рискуя вытолкнуть съеденный завтрак обратно. Первой и единственной парой была физика. В этот момент я ненавидела всех и вся: себя, за то, что поплелась на тусовку посреди недели; тех, кто поставил физику во вторник в 9 утра; тех, кто решил, что физика вообще нужна в медицинском.

Вика и Ромыч пришли на пару не в лучшем состоянии, чем мы. Ник и Лина не пришли вообще – так и не смогли проснуться. А Туре как назло вызвали решать задачу к доске. Честно признаться, это было жалкое зрелище: он забывал элементарные формулы, путался в словах, а дрожащую руку с мелом было видно невооружённым глазом даже с нашей предпоследней парты. В тот раз Туре пронесло – преподаватель физики оказался довольно лояльным, другой давно бы отправил его на место с двойкой или отработкой.

– Я до сих пор будто пьяный, – шепнул Туре, отмучившись.

– Ты не один, бро, – повернулся Ромыч, сидящий перед нами.

После пары мы все заказали такси, разъехались по домам и завалились спать.

– Вы о чем-нибудь кроме алкоголя и сигарет думаете вообще? – спросила я, но не в укор, а скорее задумавшись. – Вспомните лучше, как Туре устраивал Тайного Санту на первом курсе! Как сам упаковывал каждый подарок, чтобы они все были оформлены в одном стиле…

– Да, и в итоге сам остался без подарка, – Вика укоризненно посмотрела на Рому.

– Ну что ты опять на меня так смотришь? У меня денег тогда не было! На одних макаронах из «Пятерочки» жил.

Когда я случайно подслушала разговор Туре о том, что для него никто так ничего и не передал, то решила сама купить ему что-нибудь. Долго думать не пришлось: купила шахматы, в которые он давно мечтал научиться играть. Попросила Ромыча, чтобы подсунул ему в раздевалке на физкультуре. Тогда-то и узнала, что Ромыч и был его тайным Сантой.

– Сейчас это все равно уже неважно, – задумчиво протянул Ник.

– Прости, брат, – вздохнул Ромыч, глядя на фотографию в чёрной рамке, с которой ему улыбался счастливый Туре. – Я так и не успел исправиться.

Глава 6

ДАША

Неделя. Земля вращается, но на ней больше нет Туре.

Две недели. Все кажется таким обычным: мы просыпаемся по утрам, чистим зубы, спешим на автобус, приходим на пары, отвечаем на семинарах, валим тесты. А Туре нет. Жизнь просто выбрала его и нажала кнопку «удалить». И ничего больше не поменялось. Как странно это осознавать.

Три недели. Туре вычеркнули из группового списка. Больше никто из преподавателей не говорит: «Йохансон здесь?» – после Игнатьевой сразу называют Красильникова. Точно и не было никакого Йохансона между ними.

Месяц. Мы научились жить без Туре. Последовательность Игнатьева – Красильников больше не режет слух. Место рядом со мной прочно закрепилось за Викой, словно так было всегда. Туре превратился в «того-чьё-имя-нельзя-называть». Его больше не существовало, просто не существовало и все.

Эта потеря лишь укрепила нашу дружбу с Ромычем, Ником и Викой. Мы стали проводить время вместе все чаще: бывало, заваливались к ребятам в квартиру, иногда – ко мне домой. К Вике ходили реже – у них всегда дом полон народу. Такое бывает, когда живешь в многодетной семье. Среди троих сестёр и одного брата Вика была самой старшей. Брат же наоборот – самый мелкий, ему было всего два (представляю лицо Викиных родителей, когда им сказали, что у них наконец-то родится не девочка).

А вот что происходит между ней и Ником, Вика так и не говорила. Я часто видела, как подолгу Ник стал смотреть на подругу, какое тепло крылось в его глазах под маской крутости и вселенской важности. Но Вика «еще не разобралась в себе» – это был ее универсальный ответ, стоило мне только завести разговор на эту тему.