Вика же была прямолинейной и всегда рубила сплеча. Она не стеснялась сказать что-нибудь наподобие «Попороси у мамы тональник, чтобы замазать этот ужасный прыщ у тебя на носу» или «Лина, ну когда ты уже похудеешь?». Наверное поэтому ее никто не любил, в том числе и Туре. Каждый раз, когда Вика одна или вместе с Линой встречала меня утром возле школьных ворот, он демонстративно закатывал глаза и отходил в сторону, присоединяясь к мальчишеской компании.

Каждый год мы с Туре с нетерпением ждали последнего школьного звонка, ведь он означал, что скоро начнётся лето. Яркое, бесконечное, весёлое, только наше. В летние дни я вставала ни свет, ни заря и каждый день ждала, когда Туре позвонит в нашу дверь.

Дом семьи Йохансонов находился на соседней улице нашего небольшого коттеджного посёлка. Еще с тех времён, когда на месте старых шахт вырубили лес и построили Копи, их сразу же отгородили высоченным забором, а на въезде поставили шлагбаум с охранником. Именно поэтому родители никогда не боялись отпускать нас гулять одних. Правда с одной оговоркой – гулять разрешалось исключительно на территории Копей. Но делать здесь было особо нечего, разве что обыденно шататься по улицам среди однотипных домов, построенных в европейском стиле. Иногда мы ходили на детскую площадку – единственное развлечение в этом посёлке для богатых. В будние дни мамаши с детьми появлялись здесь лишь к вечеру, поэтому мы могли спокойно освоить каждую лазалку и даже покорили последний, самый высокий, уровень «паутинки». Но чаще все же играли на заднем дворе у меня или у Туре – детская площадка со своим скудным набором «аттракционов» быстро наскучила. Каких только игр мы ни придумывали – ловили жуков и устраивали жучьи гонки, строили замки из земли и веток, устраивали перестрелки из водных пистолетов, играли в прятки. Нам с Туре никогда не бывало скучно, а каждый раз, когда чьи-то родители приходили, чтобы позвать нас домой, мы громко протестовали и с нетерпением ждали следующий день, чтобы снова провести его вместе.

Туре постучал в мое окно первого июня, в первый день лета после окончания третьего класса. Да, иногда он любил карабкаться на дерево и залазить в мою комнату через него, ведь заходить через дверь – это неинтересно. Родителей почти никогда не было дома, так что наругать его за это никто не мог.

– Пошли в башню! – заявил Туре, как только его лохматая голова появилась за окном. Вот так, ни здрасьте, ни до свидания.

– В какую еще башню?

– В заброшенную! – Туре посмотрел на меня так, словно я не знаю, какой сегодня год, а не какую-то там заброшенную башню.

– Ага, – послала ему в ответ хмурый взгляд я, – мама узнает, что мы вышли за забор – убьёт. И больше никогда одних гулять не отпустит.

– Да нет же! Она здесь, на территории посёлка! Мы вчера с мамой видели, когда ходили в лес собирать травы для ее чая.

Башня и правда оказалась на территории посёлка – забор, отгораживающий Копи уходил далеко в лес. Невысокая, из оранжево-красного кирпича, с маленькими окошками, напоминающими бойницы, она терялась среди сосен и густой травы. Кое-где стены башни поросли мхом, на железной двери висел гигантский амбарный замок, но зато рядом в стене красовалась дыра – точно кто-то специально вытащил несколько кирпичей, как вытаскивают деревянные блоки игроки в «дженгу». Лаз был небольшим и располагался близко к земле, но если изловчиться, протиснуться внутрь не составило большого труда.

Туре полез первым. Закинув рюкзаки внутрь, друг нырнул вслед за ними. Перед моим лицом предстали чёрные подошвы его не по возрасту огромных ботинок.

– Дашка, тут супер! Давай за мной! – послышалось откуда-то из глубины.

Я вздохнула и просунула голову в глубь этой кроличьей норы. Правда, ничего кроме битого стекла и камней мои глаза разглядеть не сумели. Ну, была не была – подумала я и вытянула руки так, как вытягивают пловцы, когда ныряют «рыбкой». Мои плечи тут же ощутили сопротивление. Кожу обожгло острым кирпичом. Черт, не так уж это и просто. Попробовала проползти вперёд, отталкиваясь ногами от земли, но лишь почувствовала, как стена стала давить на тело еще сильнее.

– Ну где ты там? – донеслось откуда-то издалека. А акустика в этой башне очень даже ничего.

– Кажется, я застряла, – пропыхтела я.

– Развернись чуть влево, чтобы лечь по диагонали лаза. Тогда сразу пролезешь.

Ага, легко сказать! Если бы только я могла повернуться – сразу же бы это сделала, но похоже плечи застряли намертво.

– Не получается. Туре! Помоги!

Послышались шаги и через несколько секунд обзор на битое стекло и другой вековой мусор загородили ноги друга. «Девчонки!» – проворчал он и, взяв меня за руки, с силой потянул на себя. Плечи обожгло с новой силой. Но было в этом и кое-что хорошее – кажется, я сдвинулась с мертвой точки.

– Дальше сама сможешь?

– Думаю, да, – я подтянулась и почувствовала, как тело окунается в сырость старой заброшенной башни.

Внутри стояла относительная темнота, но сквозь небольшие окошки на верхушке в башню пробивались маленькие лучики солнца, освещая парящую в воздухе пыль.

– Ау! – крикнула я.

«Ау! Ауу! Аууу!» – раздалось в ответ.

Мы забрались на подоконник заколоченного окна, я положила на колени рюкзак и достала из него бутерброды и термос с чаем, которые мы предусмотрительно захватили из дома. Еще взяли с собой два фонарика, но они не понадобились – для того, чтобы разглядеть окружающую обстановку, света в башне хватало. Пространство вокруг окутывал таинственный полумрак. Нам это нравилось.

– Можно сделать здесь базу, – предложил Туре. – Принесём из дома газет, клеенок, можно даже припрятать запасы еды на чёрный день.

– Ага, вот только вход в базу немного маловат. И скажи мне, пожалуйста, зачем мы взяли вот это? – я вытащила из сумки зелёный резиновый сапог.

– Ну… – протянул друг. – Башня-то водонапорная. Вдруг здесь оказалась бы вода.

И не поспоришь.

– А ведь и правда классное место! – заговорила я, уплетая третий по счету бутерброд. До этого мы не проронили ни слова – настолько увлеклись бутербродами, которые на голодный желудок показались пищей богов.

– Еще бы! – усмехнулся Туре. Он был явно доволен собой и своей находкой. – Тш-ш-ш!

– Чего такое? – я замерла, а надкусанный бутерброд так и завис в воздухе.

– Шуршит что-то, – Туре поморщился, прислушиваясь.

В башне царила кромешная тьма и оглушающая тишина. Настолько, что я слышала лишь собственное дыхание.

– Не слышу ничего, – прошептала я, стараясь не спугнуть это странное нечто, наверняка придуманное фантазией Туре.

– Может, это крысы?

– О боже, только не это! Какая гадость! – я инстинктивно подтянула ноги к животу, чтобы тайные обитатели башни ненароком не коснулись их своими мерзкими хвостами.

– Хотя…Нет, крысы определенно не умеют мяукать.

Туре спрыгнул с подоконника и осторожно направился на звук. Теперь и я стала слышать что-то невнятное, и это «что-то» и вправду очень напоминало кошачье мяуканье.

– Эй, кажется, у нас гости! И это определенно не «гадость», – голос Туре прозвучал где-то в противоположном конце башни.

– Что там? – я быстро достигла того места, где, что-то внимательно разглядывая, на корточках сидел друг, и осторожно отпихнула его в сторону. – Дай мне тоже посмотреть!

Туре оказался прав. В башне действительно находился гость (или это мы стали его гостями?). И гость на самом деле не имел ничего общего с гадостью. Маленький серый комочек спрятался среди покрывшихся пылью мусорных пакетов.

– Иди ко мне, малыш, – проворковал Туре. Но комок шерсти, оказавшийся котенком, лишь испуганно отпрянул назад.

– Не видишь, он тебя боится. Не протягивай свои лапы! Нужно дать ему понять, что мы не сделаем ничего плохого.

– У нас вода осталась. Может, дать ему попить?

Друг поднялся и исчез в темноте башни, напоминая о своем присутствии лишь шуршанием и возней.

Из полумрака на меня смотрели два светящихся глаза, а я молча глядела в ответ. А потом котёнок сделал неуверенный шаг. Мусорные пакеты зашуршали, и этот шум показался мне оглушительным.