У Малкольма вдруг родилась приемлемая версия.

– Но, сэр, в таком случае эта девушка – та, которую считают англичанкой, – не голландская ли это девица? Одна рыжая, другая блондинка – это же ровным счетом ничего не значит. А по-английски они обе говорят.

– Помолчите, – приказал Пиктон и закурил сигарету, не предложив никому последовать его примеру. – Пусть продолжает, – сказал он. И заглотнул дым, так его и не выпустив.

Голос Курца зазвучал весомее, и сам он стал выглядеть как-то весомее. Он положил крепко сжатые кулаки по обе стороны досье.

– К нам также поступила информация из другого источника, – с нажимом объявил Курц, – что этот "мерседес" вела из Греции через Югославию молодая женщина с британским паспортом. Любовник не сопровождал ее, а вылетел в Зальцбург на самолете Австрийской авиакомпании. Эта же компания зарезервировала ему в Зальцбурге престижный номер люкс в отеле "Остеррайхишер Хоф", где. мы выяснили, эта пара была записана как мсье и мадам Ласерр, хотя дама говорит только по-английски и ни слова по-французски. Дама эта запомнилась своим необычным видом – рыжая, без обручального кольца, с гитарой, что немало всех позабавило; запомнилась она также и тем. что, уехав из отеля рано утром вместе с мужем, через некоторое время вернулась, чтобы воспользоваться туалетом. Старший носильщик припоминает, что вызывал для мадам Ласерр такси для поездки в зальцбургский аэропорт; он помнит, что заказывал машину на два часа дня – перед тем, как уйти с дежурства. Он еще предложил мадам Ласерр позвонить в авиакомпанию для подтверждения и выяснить, не задерживается ли вылет самолета, но она отказалась от его услуг, по всей вероятности, потому, что путешествовала под другим именем. Из Зальцбурга в это время вылетало три самолета, один из них – самолет Австрийской авиакомпании, летевший в Лондон. Сотрудница Австрийской авиакомпании отчетливо помнит рыжеволосую англичанку, которая предъявила неиспользованный чартерный билет из Салоник в Лондон; она просила переписать билет, но это было невозможно. Так что ей пришлось купить новый билет в один конец за полную стоимость; она заплатила за него американскими долларами – преимущественно двадцатидолларовыми бумажками.

– Не будьте таким чертовски скрытным, – буркнул Пиктон. – Как ее фамилия? – И он резко ткнул сигаретой в пепельницу.

В ответ на его вопрос Литвак раздал фотокопии списка пассажиров. Он был бледен и как будто нездоров. Обойдя стол, он налил себе из графина воды, хотя за все утро едва ли произнес слово.

– К нашему огорчению, никакой Иоанны или Джоан среди них не было, – признался Курц, когда перед каждым уже лежал список пассажиров. – Ближе всего подходит имя Чармиан. Ее фамилия у вас перед глазами. Сотрудница Австрийской авиакомпании подтвердила соответствие одной из пассажирок нашему описанию – по списку номер тридцать восемь. Сотрудница даже помнит, что при пассажирке была гитара.

Последний экспонат Курца тоже появился из чемоданчика Литвака.

– Парижский аэропорт Шарля де Голля, тридцать шесть часов тому назад, – коротко объявил Курц. – Бергер и Местербайн перед отлетом из Парижа в Эксетер через Гэтвик.

– Жаль, у вас нет снимков их прилета в Эксетер, – не без ехидства заметил Пиктон.

– Вы же прекрасно знаете, шеф, что мы не могли их сделать, – уважительным тоном сказал Курц.

– В самом деле? – сказал Пиктон. – Ах, да.

– Между нашими начальниками существует ведь деловое соглашение, сэр. Никакой ловли рыбы в водах друг друга без предварительного письменного согласия.

Валлиец снова прибег к дипломатии.

– Она ведь родом из Эксетера, так, сэр? – спросил он Курца. – Девонширская девчонка? Трудно представить себе, чтобы деревенская девушка занялась террором, обычно так не бывает, верно?

Но у берегов Англии поток информации Курца, казалось, замер. Они услышали звук шагов на большой лестнице и поскрипывание замшевых ботинок Малкольма. Однако валлиец не оставлял своих попыток.

– Должен признаться, я что-то никогда не связывал рыжих с Девоном, – посетовал он. – Ну и уж, честно говоря, тем более Чармиан . Бесс, Роза – пожалуй. Но не Чармиан, не в Девоншире. На севере, пожалуй, да, – можно найти Чармиан . Скорее всего, в Лондоне.

Малкольм осторожно вошел в кабинет, неслышно переставляя ноги. Он нес гору папок – плоды общения Чарли с воинствующими леваками. Самые нижние были изрядно потрепаны за давностью лет. Из них торчали газетные вырезки и размноженные на ротаторе брошюры.

– Ну, скажу я вам, сэр, – заметил Малкольм и облегченно вздохнул, опуская свою ношу на стол, – если даже это не та девица, ею все равно следует заняться!..

– Обедать! – объявил Пиктон и, выстрелив пулеметной очередью приказаний в адрес своих двух подчиненных, повел гостей в просторную столовую, где пахло капустой и полиролем.

В парке, если не считать неизменных часовых, было так же пусто, как на школьной спортивной площадке в первый день каникул, и Пиктон, словно страдающий причудами землевладелец, шагал по дорожкам, раздраженно посматривая на ограду, тыкая палкой во все, что ему не нравилось. Курц этаким веселым маленьким воробышком подпрыгивал рядом с ним. Издали их можно были принять за пленника и тюремщика, хотя трудно сказать, кто был кем. За ними тащился Шимон Литвак с двумя чемоданчиками, а за Литваком – Миссис О'Флаэрти, знаменитая эльзасская сука Пиктона.

– Это очень благородно с вашей стороны – приехать в такую даль, просто чтобы сообщить нам о девчонке, – несколько вызывающе начал разговор Пиктон. – Мой шеф напишет несколько слов старине Мише – сущий черт.

– Мише это, безусловно, будет приятно, – сказал Курц. не пытаясь выяснить, кого Пиктон имел в виду под чертом.

– И все-таки эго смешно. Чтоб вы, ребята, сообщали нам о наших собственных террористах. В мое время дело обстояло как раз наоборот.

Курц попытался его успокоить, сославшись на колесо истории, но Пиктон не понимал поэтических образов.

– Конечно, это ваша операция, – сказал Пиктон – Ваши источники – вам и кукарекать. Мой шеф непреклонен в таких вопросах. А наше дело – сидеть и ждать, что нам, черт бы их подрал, прикажут, – добавил он и искоса взглянул на собеседника.