憤怒一愛 В этом дне я меняюсь местами со своей неусидчивой злостью. Она топит меня, перекрыв мне дыхание, она ждёт, что я сдамся без боя. Мне нелепо-противно в моменты, где я гордостью скован, как взрослый ребёнок. Меня держит за шею иллюзия долга, и туда же подсела тревога. Я стараюсь найти оправдание, что эмоции – лишь послевкусие действий. Слишком долго молчать – без ударов по миру. Как же трудно найти себе место… Мне глаза защемляет от люда, в диалогах с которым я поистине жалок. Не от рамок, дозволенных совестью, внешних. Просто рядом с которым – несчастен. Отчего, ну зачем, почему же я опять забродил, в пляс пускаясь по граблям? Мой рассудок очистился словом небрежным. Я спокоен… а мир мне приятен! Вдох-выдох Впопыхах – слишком быстром движении, — позабыв про уют, создаваемый сердцем, ты в моменте забыл о прекрасном мирке — самом лучшем, вообще-то, на свете. В диалогах хранителей леса, обгоняя потоки холодного ветра, не надумывай план, как увидеть всё сразу — у природы ведь плана же нет разгадать тебя, словно загадку, изучить надрываясь, беспристрастно сутулясь, обалдеть в полный рост от количества страха, затаившегося тихо в груди. Ты привыкни к безликим звучаниям, осознай – только честно – всю силу этапа. Да, наверное, где-то, что-то было не так. Ну раз здесь ты сейчас – значит, всё так, как надо. Впопыхах – ты значение знаешь. Не сутулься от рыхлости чуждых решений. Твоё сердце тебе понастроит уют, дай свободу своим ощущениям. Видение Всё во тьме (как-то так это помню). В никуда вся надежда безвозвратно исчезла. Я – окутанный страхом, моё тело – злой болью. Шелестят мои нервы умело. Нет ни стен, ни опоры кирпичной. Потолка, как и дна, в пустоте не разыщешь. Если хочешь кричать – можешь пробовать смело. Сердце чувствует, выходы ищет. Я, надев свои лучшие лица да припудрив все разом вихрем грустных эмоций, понадеялся выпросить мизерный шанс сделать залпом свободы глоток и взбодриться. Стены сжались, потрескались, рухнув, ослепив всё пространство теплом бесконечным. Я дрожал вне себя, поглощённый любовью. Протянул мне ладонь вестник света – дух вещий. Отказаться? Я что, разве брежу? Колебаться нельзя, это чудо не вечно. Можно быть счетоводом причин «почему». Можно им и остаться, конечно! Вне себя
Каждый раз «вне себя» – я по новой, разукрашенны й в дебри немытой тревогой, всё пытаюсь прогнать её грубой ухмылкой, без пайка и «присядь на дорогу». Каждый раз, побледневший от странных, но родных громких криков, доносившихся в сердце, мне кричит моя глупость, не имевшая страхов: «Выходи погулять напоследок!» Так дотошно! Я знаю, без спора, округлённый немым, заплутавшим сомнением. Мне нетрудно идти, забираясь на гору, не люблю с высоты я падение. Каждый раз «вне себя» – по привычке, отказавшись от сил, накопившихся злостью, я съедаю с лихвой исковерканный пыл, на десерт мне оставленный грустью! Вопрос себе Я в неведении жгучем, что прилеплено к сердцу, за горами ли жизнь наша – вместе? Отвечать на вопросы мне несвойственно сразу. Я отвечу молчаньем. Без лести. В голове монолог суматошный… В нём сюжет: 1. О любви; 2. О тревогах; 3. О смысле. Он капризный шалун, всё меняет местами. 2 и 3 – здесь не нужные числа. Выводя из себя на прогулку горсть скопившихся мнений, засорявших мне душу, Я завёл их во двор – слабонервным не слушать, отхлестать из улыбок кнутом. И спросил себя вновь обнажённым, Покрасневшим, от чувств переполненным взглядом: «За горами ли жизнь наша вместе?» Держись! Я иду, чтобы мы были рядом. Если бы да кабы Иссякаю в ночи, не попробовав, постоянно голо дный, как в коме. Автоматом дышу, кислорода запасы трачу всюду, везде, поневоле. Изучаю фальшивых, нетрезвых своим взглядом. Нутром слышу тиканье стрелок. Моё время бежит без отдышки вперёд. Я за ним, впопыхах, где-то следом. Надрываться в знакомствах так глупо! Все рассказы волной напрочь смыли рассудок. Я люблю познавать в тишине, как немой. Я люблю просыпаться наутро. Тараторя без комплексов, я врываюсь в поток – с онемевшим, скопившимся чувством. Им нужны голоса, как вода. Я промок. А сбежал бы – помылся бы дома… |
