Я человек непритязательный. Щей, каши и блинов, которыми потчевали меня сестрички с добавлением выпечки из ближайшей лавки, вполне хватало: достаточно вкусно, достаточно сытно, достаточно обильно. Но ужин у купца Игнатьева я был вполне в состоянии оценить. Пожалуй, здешний повар был даже поискусней Авдотьи в пансионе мадам Грижецкой, а уж та была редкой мастерицей. И ведь все это на дровяной плите, где точная регулировка температуры невозможна в принципе. Все это я и высказал Ивану Платоновичу в самых изысканных выражениях. Тот довольно улыбнулся в бороду:

- Еще бы, из самой Франции повара выписал. Впрочем, все это так, пустяки. А теперь, позвольте, я тебя порасспрашиваю. А то от сына только и слышу целыми днями: Стриженов то, Стриженов сё… Да и репутация у тебя сложилась довольно скандальная.

Я пожал плечами:

- Репутацию люди мне сами придумали. Накопали какие-то крохи, раздули их до небес, и теперь меня же ей попрекать пытаются. А мне на эту репутацию не то, чтобы совсем начхать, но мобили чинить да в гонках побеждать она не мешает.

- Это, конечно, так, - покивал Игнатьев-старший. – А что ты скажешь насчет…

На первый вопрос я ответил вполне подробно. На второй более сжато. А когда последовал третий, да еще на достаточно личную тему, я решил, что с меня хватит.

- Скажите, Иван Платонович, к чему все эти вопросы? Совместных дел у нас нет, в зятья к вам я не набиваюсь. Между тем, ваше любопытство начинает граничить с неуважением.

Купец сделал вид, что не заметил моего сухого тона и легко рассмеялся.

- Честно говоря, я бы от такого зятя не отказался, да только вот бог дочерей не дал. А что касается совместных дел… есть у меня один должник. И в счет долга он собирается отдать мне механическую мастерскую. Так вот, неплохо было бы нам составить товарищество. Мой пай – та самая мастерская со всем оборудованием и, если захочешь, с работниками. А твой – ты сам, твоя голова и твои идеи. С прибыли будешь получать, скажем, процентов пятнадцать.

Мне стало противно: меня собрались грубо поиметь. С видом благодетеля дать убитую мастерскую, поманить условно большими деньгами, а после, когда я впахивая, как вол, налажу процветающий бизнес, похлопать по плечу и отодвинуть в сторону. Пока был я никто и денег у меня не было ни гроша, я был никому не нужен. Разве что госпоже Неклюдовой, которая успешно вытягивала из моего предшественника все невеликое жалование за исключением платы за пансион. Теперь же… Я уверен, что прежде, чем позвать меня на ужин, Игнатьев собрал обо мне всю доступную информацию. А поскольку Володя Стриженов предыдущие почти тридцать лет своей жизни был слабаком и мямлей, то закономерно посчитал его лёгкой добычей. Тем более, что никакой «крыши» у него не наблюдалось. Ну считать же таковой шапочное знакомство с несколькими полицейскими и пару любовниц из числа светских дам.

И как же мне на это реагировать? Предыдущий Володя, на которого было рассчитано все это представление, сейчас бы уже с готовностью согласился на все условия, почитая Ивана Платоновича за благодетеля. Но я-то не он! И если не начать огрызаться, то меня схарчат. Не Игнатьев, так кто-нибудь другой.

- Что молчишь, язык от радости проглотил? – поторопил меня купец.

Я хлопнул ладонями по подлокотникам кресла и поднялся.

- Прощайте, Иван Платонович, мне пора. Жаль, что поговорить с вами так и не получилось.

Хозяин нахмурился.

- Куда это ты собрался? Мы еще не договорили.

- А мы о чем-то говорили? Пока что вы бесцеремонно расспрашивали меня о моих личных делах, да пытались навязать какие-то сомнительные сделки. А у меня завтра гонка, мне выспаться надо, отдохнуть.

- Ишь ты, обидчивый какой! Садись, закончим разговор. Гонка начнется в полдень, успеешь отдохнуть.

- Увы, мне не о чем с вами разговаривать. Ваше так называемое предложение мне не выгодно. Я не собираюсь делиться прибылью ни с вами, ни с кем другим. И прекратите, в конце концов, мне тыкать. Я вам не мальчишка, и брудершафт мы с вами не пили. А потому – прощайте. Можете не провожать, выход я найду сам.

Помещица Анастасия Томилина. Арт прислал мне Юрий Рыжий (https://author.today/u/loto22)

Глава 21

Ипподром был полон. Трибуны были забиты публикой так, что яблоку упасть было негде. В центральной же части расположились гонщики со своими мобилями и командами. Всю эту неделю я безвылазно просидел в своем доме, ковыряясь то с фургонами для больнички, то с игнатьевским мобилем, то подготавливая к гонке презент от баронессы Сердобиной. А оказывается, за эту неделю в город приехало масса гонщиков, каждый со своим мобилем. Многих сопровождали механики, а некоторые вообще были не сами по себе, а в составе довольно крупных команд.

Были и местные участники. В клубе гонщиков, который я так и не удосужился посетить, нашлось несколько господ, достаточно состоятельных, чтобы иметь собственный гоночный аппарат. Выступали также две команды: товарищество «Успех» под предводительством господина Маннера и товарищество «Скорость», во главе которого стоял некий баронет Вернезьев.

Все это рассказал мне Игнатьев-младший после того, как закончил длительное многословное извинение за вчерашнее. Мол, папаша его отличается резкостью в суждениях и действиях, и в данном конкретном случае он - Федор – с ним не согласен. Но Игнатьев-старший еще и упрям, как сто ишаков. И если уж он вбил себе что-то в голову, то это как минимум надолго. По этому поводу сразу после моего ухода между отцом и сыном возникла острая дискуссия с переходом на личности. И она, эта дискуссия, помешала журналисту подбросить меня домой.

У меня по этому пункту претензий не было, хотя, признаться, я надеялся, что пешком идти не придется. Но не настолько уж я обленился, чтобы часовая прогулка быстрым шагом вызвала у меня затруднения. Заодно я ощутил на себе благодарность местного криминала. Недалеко от дома из темной подворотни мне навстречу вышли было две темных личности. Я уже принялся нашаривать в кармане свой «бульдог», но тут к первым двум бандитам подскочил третий, что-то им сказал, некультурно указывая на меня пальцем, и все трое вновь исчезли в подворотне. Этот эпизод вселил в меня не уверенность, нет, но надежду на то, что тамбовского андеграунда мне теперь можно не опасаться.

Мы с Клейстом последние три дня по вечерам выезжали на ипподром, чтобы осваивать мобиль. Это ведь не случайные покатушки с не слишком умелыми мажорами. Те считали, что количество индикаторных сил под капотом решает все. Здесь же придется соревноваться с профессионалами, и для победы нужно чувствовать свой мобиль до последнего болтика. Вот я и пытался ощутить аппарат: как он ведет себя в поворотах, как- при ускорении, как – при торможении, как подпрыгивает на ямках и кочках и прочее, прочее, прочее. Удалось? Нет? Покажет гонка.

Формат соревнований меня удивил. Он походил, скорее, на правила спидвея: заезды по пять мобилей, по четыре круга. Первые двое из каждого заезда переходят в следующий круг и так далее, до финала. Четыре круга – это, вроде, недолго. Минут пять на собственно заезд и еще минут десять-пятнадцать на организационные моменты. Вот только по жребию мне в первом туре достался последний заезд. Участников тридцать восемь душ, и передо мной должно было состояться семь заездов. Два часа ожидания – кто такое выдержит?

В качестве развлечения, я бродил по ипподрому и разглядывал прибывшие на состязания мобили. Руки я намеренно засунул в карманы, чтобы не вызывать подозрений со стороны своих конкурентов. По себе знаю: незнакомцы, ошивающиеся рядом с подготовленной к гонке машиной, вызывают острый приступ паранойи, быстро переходящей в неконтролируемую агрессию.

Конструкции мобилей были самые различные. И серийные с виду аппараты, и безымянные самоделки вроде моего, и несуразные внешне уродцы – явно плоды труда непризнанных инженерных гениев.