Однако сейчас на стене царили шум и суета, в то время как в её окрестностях нарастали недоумение. Всё началось с того, что один из караульных подбеэал к рогу и начал трубить сигнал, который не раздавался над городом более пяти сотен лет. Далеко не сразу нашёлся кто-то, кто поверил услышанному. После первого повторения орцинтаи на стене неуверенно переглянулись. И лишь когда сигнал прозвучал в третий раз, оцепенение спало. Доклад тех дозорных, что посмотрели в подзорные трубы, поставил окончательную точку в вопросе.

Закипела подготовка. Никто не выказывал ни паники, ни страха. И всё же, каждый взгляд был полон неверие и удивления. Да, все они готовились и к такому развитию событий. Однако едва ли кто-то осмеливался представить, что действительно услышит этот сигнал рога. Но никакие мысли не были способны пошатнуть выучку и решительность орцинтаев. Часть воителей вооружалась массивными клинками и алебардами, готовясь встретить тех, кто дерзнёт подняться на стену. Большинство же открыло многочисленные ларцы и взяло в руки оружие, невиданное и неизвестное людям севера или юга – мушкеты и пищали. Массивные ладони опускали в дула порох и заострённые цилиндры пуль.

Вскоре внешняя часть стены ощетинилась сотнями стволов, готовых в любой момент обрушить град выстрелов на врага. Позади них угрожающим частоколом блестели в предполуденном свете клинки взятого наизготовку оружия. Глаза каждого, кто находился на стене, сосредоточенно наблюдало за песками Великого Топаза, что раскинулись до самого горизонта. Больше не было ни трубного гула, ни коротких команд, ни даже шепотков. Лишь ветер да сосредоточенное дыхание оглашали теперь стену. В некоторых вздохах то и дело проскальзывали нотки надежды на то, что происходящее было чьей-то оплошностью, слишком дурацкой шуткой или неожиданно правдоподобной суровой тренировкой? Однако десяток силуэтов, приобретших чёткость на фоне сияющих песков, развеяли все мысли воителей, заставив их полностью сосредоточиться на происходящем.

По мере того, как расстояние между стеной и неизвестными сокращалось, всё более чёткими становилась внешность непрошеных гостей. Вскоре их можно было рассмотреть невооружённым глазом. С первого взгляда они были схожи с людьми, однако это впечатление быстро рассеивалось, стоило лишь внимательнее рассмотреть пришельцев. Тела были стройными, даже казались худощавыми, однако весьма жилистыми. Ступавшие по песку ступни и ладони, которые, казалось, жили собственной жизнью, были от природы лишены мизинцев. Узковатые лица и прищуренные глаза создавали впечатление, что неизвестные измученные жаждой, но уверенность и некая царственность походки явственно этому противоречила.

На этом, увы, кончалось сходство людей с незваных гостей. Кожа их была бледной, словно её никогда не касались лучи Светлейшей. Несколько элндай были полностью лишены волос, у других же они переплетались в диковинные причёски, из которых торчали странные украшения, неразличимые издалека. Лишь у шедшего впереди голову венчал простой, хоть и длинный – почти до пят – хвост, мерно покачивавшийся на ветру.

Хвост был и у другого чужака, но являлся не причёской, а полноценной конечностью, произрастал из таза и угрожающе ходил из стороны в сторону. У другого из-за спины торчала третья рука, сжимавшая небрежно сработанные ножны с клинком. У шедшего в центре мужчины, который выделялся более крепким телосложением, лицо, шею и грудь пересекал шрам, проходивший ровно по середине тела. Остальные элндай не выделялись чем-то особенным, что, в прочем, едва ли делало их менее пугающими в глазах караульных.

Когда до стены оставалось чуть больше трёх сотен шагов, десять чужаков остановились. Между представителями двух народов воцарилась тягучая и напряжённая тишина, которую даже ветер не осмеливался нарушать. Элндай бесстрастно взирали на высокую стену, полную вооружённых орцинтаев, а те, в свою очередь, не сводили глаз и прицелов с гостей. Никто их стоявших на стене не знал о сородиче, что первым увидел пришельцев. Едва ли кто-то кроме тех, кто находился во дворце, успел поговорить с ним. Однако сейчас караульные испытывали те же ощущения, что довелось перенести одинокому орцинтаю рядом с Выжженными Островвами.

Совершенно внезапно тишину разорвал голос. Один из чужаков – тот, чьи волосы были собраны в хвост – заговорил. Едва ли он сильно напрягал горло, однако слова были слышны настолько отчётливо, словно проникали прямо в разум или доносились из-за плеча. Его голос был приятен, но пропитан чем-то неуловимым, от чего кровь замедляла свой бег, а жара Великого Топаза отступала.

– Надо же… А вы изрядно продвинулись в своих изысканиях. Какое диковинное оружие… Да и стена эта когда-то лишь закладывалась… Сами вы тоже изрядно окрепли за те пять сотен лет, что наши народы не встречались… Грандиозное зрелище! Одно лишь оно стоило пути! Даже жаль… что придётся внести несколько радикальных изменений в это чудо архитектуры.

Никто никогда не узнает, отдал ли кто-то из караульных команду стрелять или же у кого-то сработал инстинкт самосохранения. Однако выстрел, огласивший окрестности, не остался одиноким. Спустя какие-то доли секунды за первым снарядом в сторону гостей устремился шквал других. Над стеной поднялось облако порохового дыма, а далеко внизу вздыбился песок. Времени, за которое бежевое марево развеялось, с лихвой хватило орцинтаям для того, чтобы перезарядить оружие и вновь встать наизготовку. Стрелки не могли предугадать, какого результата ожидать от совершённого залпа, но в душе и надеялись, что сумели устранить проблему в зародыше.

Увы, в этом начинании их ждало сокрушительное разочарование. Сквозь оседающий песок постепенно прояснялись фигуры. Они не шелохнулись. Казалось, гости не утруждали себя даже мыслью о том, чтобы попытаться уклониться. Судя по кровавым пятнам на худощавых телах, в каждого попала хотя бы одна пуля. Тем не менее, не все остались на ногах. Пара гостей припала на одно колено, а неподалёку от «глашатая» элндай лежало лицом вниз тело с диковиной причёской. Никто кроме мужчины, чей голос все слышали ранее, не обратил внимания на падение товарища. Но на лице, осматривавшем тело, не проскользнуло даже капли сожаления или печали.

– Надо же…, – всё тем же безмятежным тоном произнёс бледнокожий оратор. – Недурно. Весьма недурно, смею заметить. Жаль, что это вам едва ли поможет.

Стоило его словам утихнуть, как трое из оставшихся элндай мгновенно напряглись. Несколько ударов сердца – и они бросились вперёд со скоростью, которую едва мог уловить взгляд. Расстояние между незваными гостями и стеной Орцио-Жакрая стало стремительно сокращаться. Немногие из стрелков на стене были в состоянии уследить за нападавшими, однако даже самый зоркий глаз не помогал попасть во врага. То, что элндай достигнут стены, казалось настолько неминуемым, что никто не решился выстрелить вновь.

И всё же нападения не случилось. По округе разнёсся грохот, однако он не был ни звуком удара невиданной силы об оплот Орцио-Жакрая, ни канонадой очередного залпа со стены. Его вызвало нечто иное. Это же нечто подняло вверх три больших облака песка и пыли. Караульные на стене обменивались друг с другом взглядами, полными удивления. Но они и подумать не могли, что схожие чувства испытывают и оставшиеся на месте элндай. Пока обе стороны понимали одно – в конфликт вмешалась третья сторона.

●●●

Едва ли кто-то мог ожидать такого поворота событий. Ни стоявшие на страже орцинтаи, крепче сжавшие своё оружие, ни элндай, ведомые никому не известными мотивами, не спешили что-либо предпринимать. И те, и другие ждали, пока осядет песок.

Однако если жителям пустыни лишь предстояло узнать суть произошедшего, то гости с Выжженных Островов, напротив, прекрасно понимали случившееся. Связь с силой крови подсказала им ответ, однако слишком поздно, чтобы успеть среагировать. По этой ли причине, или же была иная, но ранее безмятежные бледные лица едва заметно исказились от недовольства. То было единственным изменением, поскольку в остальном пришельцы предпочли остаться неподвижными.