– Что это?! – прошипел Мамагал, вонзившись в племянника свирепым взглядом.

– Я не знаю! – Саргон, перепуганный насмерть, затряс головой.

– Колдовство! – зарычал царь. – В моём дворце. В моём племяннике! Кто одарил тебя такой силой? Не мать ли твоя, Хамаль? Ты видишь это впервые и первый, на ком ты решил испробовать силу, – мой сын! Царевич, твой будущий царь, коего ты должен боготворить! Ты совершил нападение на царского сына! – загремел Мамагал. – Преступление это карается смертью, несчастный ты глупец! Так гласит закон Эреду!

– Я защищался! – воскликнул Саргон.

– Больше не сможешь! Этого вполне достаточно, племянник! Я более не могу прощать тебя. Под стражу его! – приказал Мамагал. – Суд назначить на завтра.

Царь схватил Саргона за шкирку и отшвырнул к стражникам. Те схватили его под руки и потащили.

Мальчика посадили в темницу под крышей одной из башен дворца. Здесь были каменные стены и пол, малюсенькое решётчатое окошко и пучок сена вместо кровати. Вместо ночного горшка – зловонная дыра в полу. За целый день ему дали только чашу прохладной воды и задеревеневший ломоть хлеба. Саргон был зол и пребывал в уверенности, что после суда его снова накажут, возможно, вышлют из города, но никак не казнят. Но к вечеру он был уже не так в этом уверен, когда его навестил Асаг.

– Мы на коленях умоляли царя отпустить тебя, заменить суд и возможную казнь розгами, но он непреклонен, – говорил бледный Асаг. – Ты совершил ужасное преступление. Ты напал на царевича.

– Я защищался, он едва не задушил меня до смерти! – воскликнул Саргон.

– Царь не желает об этом слышать. Нападение произошло на глазах царевны Эрис. Тебя могут обвинить в нападении и на неё.

– Неужто Эрис не скажет, что уж на неё я и не думал нападать? Господин Асаг, Талар хватал за руки Галлу, вашу дочь. Он желал причинить ей боль. Вы думаете, я мог оставаться в стороне и молча наблюдать за этим?

Асаг опустил голову и горько произнёс:

– Ты достойный юноша, Саргон. Я благодарю тебя за твоё участие в судьбе Галлы. Я буду умолять царя снова и снова смилостивиться над тобой. Я дойду до царя Калахара. Быть может, новый союзник убедит его, что нельзя проливать царскую кровь так напрасно. Я кинусь ему в ноги. Но я очень рискую. Царь Мамагал рассердится на меня, если я приду к царю Калахара жаловаться на его решение.

– Благодарю вас, господин Асаг, – выдохнул Саргон, опуская глаза. – Если ваши мольбы навредят вам или Галле, я не смею вас просить заступиться за меня.

– Самое страшное, тебя обвиняют не только в нападении на царевича. Тебя обвиняют в колдовстве. Все будут думать, что ты опасен. Тут тебя не спасёт твоя царская кровь. Да благословит тебя Шамаш, мой мальчик, я сделаю что смогу, – ответил Асаг и покинул темницу.

Саргон остался сидеть в кромешной тьме и одиночестве. Ему оставалось лишь думать и предполагать, как ему защищаться на суде. Он присутствовал на судах подобного толка два раза. Одного обвиняли в воровстве козы, другого – в убийстве соседа. Вору прямо в зале суда отрубили правую руку, а убийцу лишили головы тем же вечером. Что сделают с Саргоном? Его обвиняли и в нападении на царевича, и в колдовстве. Если его вину докажут, его сожгут на костре за колдовство или забьют камнями за покушение на царевича?

Паника начала подбираться к сердцу мальчика, и его кожа на руках и даже шее снова покрылась лёгким жжением. Как он сможет доказать свою невиновность с такими отметинами? Он не может управлять этой чернотой или спрятать её. Что ему останется? Покорно сложить голову на плахе? Взойти на костёр и сгореть заживо? Саргон вдруг начал понимать, что Мамагал его не помилует и не станет выслушивать. Что дядя Асаг не будет вступаться за него, ибо рискует благополучием своей семьи. Царевна Эрис не станет тратить усилия и время на показания в его пользу. Саргон остался совсем один.

Слёзы испуга и негодования подступили к глазам, но мальчик разозлённо их смахнул. Пока ещё он жив, стало быть, ещё рано сдаваться.

Когда небо начало менять свой цвет из-за подступающих лучей солнца, Саргон услышал шорох и шёпот за тяжёлой дверью. Дрёма, мягким одеялом опускающаяся на него, исчезла в дымке приближающегося рассвета, и мальчик прислушался. Спустя несколько минут раздался лязг отпирающегося засова, и дверь с тяжёлым скрипом открылась. В темницу заглянул тусклый свет факела. На пороге стоял невысокий мужчина. Лицо было скрыто капюшоном. В руках незнакомец держал два заплечных мешка.

– Саргон, уходим!

– Учитель! – радостно выдохнул тот, узнав голос Заккура.

– Молчи. Охрана спит! – прорычал тот, схватил Саргона за локоть, сунул ему в руки мешок и дёрнул за собой.

У входа лежал стражник и сладко сопел. Рядом с его рукой покоился небольшой кожаный бурдюк. Из него редкими струйками вытекало ярко-красное вино…

Заккур и Саргон, стараясь не шуметь, побежали по винтовой лестнице вниз, к переходу в помещение, из которого можно было добраться до подвалов. А оттуда – по тайным проходам за пределы дворца.

Обитатели его сладко спали в своих постелях, в коридорах несли свой дозор стражники. Приглушенные шаги Заккура и Саргона отдавались шепотливым эхом от стен, но тяжёлым набатом билось сердце мальчика. Саргон понимал, что, если их поймают сейчас, попытка к побегу сразу отправит его на плаху. Его не будут даже судить, ибо своим побегом он во всеуслышание признает свою вину.

Заккур хорошо ориентировался в коридорах дворца и без колебаний поворачивал туда, куда Саргон никогда бы не повернул.

Где-то на верхних этажах начал нарастать шум.

– Побег открылся, – выдохнул Заккур, и они побежали быстрее.

Когда беглецы спустились на нижний этаж, они проникли в дворцовую кухню, перебежали в кладовую. Шум наверху нарастал, дворец до срока просыпался. Заккур отодвинул стеллаж, легко отъехавший в сторону, втолкнул Саргона внутрь и тихо выдохнул:

– Слушай меня внимательно и не возражай. Я собью их со следа. Затем уйду из дворца через другой проход. Стражник проснётся и сможет рассказать всё в деталях. Многие заподозрят меня. Когда спустишься, поверни направо, следуй вниз по течению ручья. Увидишь проход, никем не охраняемый, я проверил. Как только окажешься за пределами дворца, сделай всё, чтобы покинуть Эреду как можно скорее.

– Где ты был, учитель?

– Меня выслали из Эреду тотчас после разговора с царём, – последовал ответ. – Когда я попытался с тобой попрощаться, меня избили, отвезли за пределы города и выкинули, пригрозив убийством, если ещё раз увидят меня в Эреду.

В отсветах факела Саргон заметил огромные синяки и гематомы на морщинистом лице своего учителя.

– Куда пойдёшь ты?

– Я уеду на запад, Саргон. Я не могу вернуться ни в Илам, где я прожил большую часть жизни, ни сюда, где я воспитывал тебя. На западе у меня остались друзья. Я знаю, что Асмар посоветовал тебе идти в Сирамарг. Туда и следуй. Мамагал не будет тебя искать там, ибо не дружен с тем краем. Помнишь, я рассказывал тебе про Высшую Школу Маллаат? Поступи туда и учись. Перед выпускниками Школы Маллаат открываются многие двери. Там ты найдёшь достойных учителей, они многому тебя научат. Не ленись, не бойся работы и трудностей. Они закалят тебя и закуют сердце твоё в сталь. Придёт день, и я найду тебя, Саргон. Храни имя своё в тайне. Возьми себе другое. Нарекаю тебя Аддадом. Имя древнее и сильное. Не доверяй никому, мой мальчик. Держись подальше от больших дорог. По ночам там шастают разбойники и злые духи.

– Ты знаешь, что это такое? – мальчик показал учителю свои исполосованные чёрными отметинами руки.

– Это сила, данная тебе при рождении, возможно, по отцовской линии. Я не знаю, что она может и к чему она тебя приведёт. Сила уже сыграла с тобой злую шутку. Боюсь, она несёт лишь угрозу твоей жизни и жизни тех, кто тебя окружает. Сохрани её в тайне, никому тайну эту не раскрывай! Мне жаль, что ты был один так долго и меня не было рядом с тобою, чтобы помочь тебе. Но сейчас я сделаю всё, чтобы запутать твоих преследователей.