Это потом я узнала, Макс поступил так потому, что поспорил с друзьями, просто чтобы доказать им: он способен сделать это. Из-за дурацкого спора дал себя так избить. Ну, не придурок ли? А мои глупые переживания, мысли, чувства… то, о чем грезила наяву… все давно уже в прошлом. Там и умерло. Я поерзала на стуле. Вспоминать обо всем этом не хотелось совершенно. Особенно здесь… сейчас.
***
– Ника, все в порядке? – воспользовавшись паузой в разговоре, вдруг громко, через стол обратился ко мне отец, – что-то ты притихла, почти ничего не ешь. Тебя дорогой укачало, куколка?
Я мгновенно вспыхнула, укоризненно взглянув на него, комкая в руке салфетку. Приехали. А ведь просила… Темные брови сидящего рядом с отцом Макса чуть приподнялись, но он умело скрыл веселье, взявшись за подбородок, и холодную усмешку постепенно вытеснило прежнее каменное выражение.
И все бы ничего, но… буквально через мгновение я ощутила на себе неприятное прикосновение чужого взгляда, потом – еще одно, и снова. Серые глаза словно приклеились ко мне, однако стоило взглянуть в его сторону – зрительный контакт тут же обрывался. И так раз за разом, с вызывающим постоянством. И я никак не могла его подловить, а ведь всегда считала, что у меня довольно неплохая реакция. А стоило один раз замешкаться, чуть задержать на нем взгляд, его лицо приобрело удивленно-надменный вид, и ненавистная бровь вопросительно поползла вверх: мол, и чего уставилась, ущербная?.. заставив меня снова предательски покраснеть.
К концу ужина я твердо решила: ничего, кроме крайней степени раздражения, Макс Ярцев у меня вызвать больше не способен. Все, что пережила, я себе просто придумала. Богатое воображение в очередной раз сыграло со мной злую шутку. Теперь мне тоже неприятна его компания. Определенно, он самый невыносимый человек из всех, кого я когда-либо знала, а значит, с ним у меня по определению не может быть ничего общего. Конечно, кроме крыши над головой…
Если не обращать внимания на подобные мелочи, встреча прошла на удивление мирно. Макс вел себя учтиво, не отмалчивался угрюмо, как я, но и за смычком первой скрипки не тянулся. Так, вставлял иногда нужное слово, делал уместное замечание, время от времени напоминая остальным о своем присутствии. Много говорили о гостиничном бизнесе, о практике Макса в одном из отелей, что принадлежит его отцу. Об успешной практике. Значит, этот парень продолжает учиться заочно. Отлично, меньше будем пересекаться в университетских коридорах.
Макс даже с маленьким Богданом ухитрился немного повозиться, чем, безусловно, завоевал мамину симпатию. И папино расположение тоже. И лишь со мной ни словом так и не обмолвился. Не то, чтобы я жаловалась на его подчеркнуто-тотальный игнор, но…
Сразу после ужина, галантно извинившись перед гостями, Макс поднялся к себе. И только когда, взбежав по ступенькам, он, наконец, растаял в темноте галереи второго этажа, я с облегчением перевела дух, расслабилась, незаметно потянулась, непринужденно откидываясь на спинку дивана, вновь становясь самой собой. Что ж, было не так уж и трудно пережить этот вечер.
Словно в подтверждение моих мыслей, тетя сказала:
– Честно говоря, я думала, будет сложнее. Понимаете, сейчас у Максима… непростой период в жизни… переезд, смена окружения, новые люди… конечно, прошло уже почти три месяца, как мы здесь, но все же… – и совсем по секрету, подаваясь вперед, – а вчера он расстался со своей девушкой…
Дядя громко фыркнул, подливая папе в стакан виски.
– С которой? Ни одна юбка на моей памяти дольше недели у него еще не задержалась.
– Это не так, – почему-то обиделась тетя, – с Ланой, между прочим, у них сложились замечательные отношения. Девочка очень его любит… я уверена, они снова помирятся… когда сын остынет, – опять повернулась к нам, словно желая оправдаться, – Максим вообще-то милый мальчик… просто характер у него непростой, – мама в ответ покивала из вежливости, и тетя оттаяла, – ну, ладно… что это мы все о нем да о нем… Пойдемте, покажу вам остальной дом, и Ника к обстановке быстрее привыкнет…
О том, насколько Макс милый мальчик, мне довелось узнать тем же вечером. Как и я сама, этот парень в долгий ящик дела откладывать не любил.
Экскурсия по большому дому длилась довольно долго, я порядком утомилась, а на улице успело сумеречно стемнеть. Завершилась она в моей новой комнате. Оживая, я сразу подбежала к окну, с замиранием сердца отдернула тяжелые шторы. Так и есть! Благоговейно ступая, вышла на балкон, облокотилась о перила, прикрыла глаза.
Меня сразу окутал умопомрачительно свежий лесной воздух. Ветер неспешно шевелил волосы, нехитрыми ласковыми движениями смывая с век дневную усталость. Кричали ласточки, чертя крыльями небо… а может, это были стрижи. Не знаю, я же не орнитолог. Совсем рядом, разговаривая, шелестели деревья, качались, как огромные сонные великаны, скрипя, постанывая.
Завтра при свете дня я все как следует здесь рассмотрю, подумала я, с воодушевлением оборачиваясь к заулыбавшейся маме.
В комнате я решила ненадолго задержаться, чтобы осмотреться и дать возможность взрослым напоследок поговорить еще немного наедине. Мои коробки уже стояли стройными колоннами вдоль голых стен, в ожидании, когда их распакуют. Я торопливо пересчитала помеченный моим аккуратным почерком картон. Вроде ничего не упустила. До начала занятий – чуть больше недели, по сути, всего ничего, а надо успеть разложить вещи по полкам встроенных шкафов, обустроить быт. Еще – докупить кое-что для дизайна интерьера и из мебели, мы уже договорились с тетей, но это будет завтра… Так что, в общем, все не так плохо, как представлялось мне сегодняшним утром.
Я опрометчиво высунулась в коридор, провожая глазами родителей, и вдруг в противоположном его конце, там, где находилась комната Макса, успела заметить неожиданное движение – бесшумная тень, как ножом, вспорола темноту…
Я замешкалась совсем чуть, но моего волнения хватило, чтобы он воспользовался ситуацией. Глазом не успела моргнуть, Макс уже просочился внутрь, бесцеремонно оттеснив меня. Естественно, я от него, как от чумного, шарахнулась подальше, вглубь комнаты, поражаясь такой самоубийственной наглости. Нет, он не рисковый отчаянный парень, как думалось мне совсем недавно, он просто форменный смертник, только что расписавшийся собственной кровью под приговором. Без вариантов.
Отвисшая челюсть позволяла, я открыла рот, собираясь окликнуть родителей, но прежде, чем он прижал палец к губам, поняла, опоздала: певучие голоса в конце коридора сменились гудением лифта, что перемещался между этажами на третий уровень – туда, где располагалась спальня взрослых. Пусть. Не будить же бессовестным криком весь дом… уснувшего малыша, просто чтобы стать посмешищем: Макс, конечно, успеет ретироваться из моей комнаты. Но сейчас, когда он плотно затворил за собой двери, навалился на них спиной, и мы остались наедине, на расстоянии двух шагов друг от друга, я чувствовала себя не в своей тарелке. Мягко говоря. Настороженный, готовый в следующую секунду сорваться с места, он смотрел на меня колюче, оценивающе и враждебно… раздражающе пристально, так же, как и я сама.
Мы оба молчали. Я прощупывала его взглядом, рассматривала, изучала, торопясь ухватить самое ценное. Макс, определенно, был занят тем же самым. Вот сейчас, ни часом раньше, ни часом позже, состоялось наше настоящее знакомство. Слишком много деталей. Я не успевала за ним, выхватывая жалкие крохи, урывками, суетясь, наугад.
Темные, откинутые назад, волосы почти не скрывали глянца загорелого, гладко выбритого лица. В голове всплывает, тетя рассказывала, пол июня Макс провел на каком-то заграничном курорте…
Упрямые, вразлет, брови… римский нос… у Макса выраженный хищный профиль… не то, что мой: нежный, курносый, славянский…
Непреклонно сжатые губы, что помнятся мне припухшими и разбитыми… нет, на этом точно не следует заострять внимание…
Глаза серые, беспокойные, беспокоящие… больше стальные, чем сдержанно графитовые, горят каким-то беспорядочным внутренним огнем. Я знаю, огонь этот погаснет, только когда глаза его закроются навсегда. Откуда-то я это точно знаю. Напор прямого взгляда даже сейчас, понимая, кто передо мной, выдержать непросто. Слишком тяжелый взгляд, слишком много сосредоточено в нем разрушающей силы, направленной на меня… на меня одну…
