– Подождите! – взмолилась Тина. – Помогите мне, пожалуйста! Ответьте на один вопрос!

Продавщица глянула на нее настороженно, Тина сделала жалостливое лицо, и девушка смягчилась и кивнула.

– Я вас помню, – улыбнулась она. – Вы недавно купили у нас платье и сумочку. С вами еще подруга была, рыжеволосая. А вечером от вас приходил мужчина. Он принес ваш чек и попросил, чтобы мы продали ему такое же платье, что вы купили. И еще сережки. И шарфик. Мы сильно удивились. Зачем ему, думаем? Жене решил купить? Но какой женщине понравится быть одетой в точности, как другая? Платье мы ему подобрали, но оно все же отличается немного, там на подоле кружева…

Глаза у продавщицы разгорелись от любопытства. Ей очень хотелось узнать, что все это значило, но Тина поблагодарила ее и поскорее ушла.

Ей хотелось то плакать, то смеяться. О, сколько чудных открытий она сделала за день! Но Федор-то, Федор!

Она его убьет! Но сначала поцелует.

Тина достала телефон и набрала сообщение подруге:

«Диана, можешь глянуть в базе сотрудников домашний адрес Ульяны? Пришли мне. Не спрашивай зачем. У меня столько всего произошло! Все объяснения потом».

40

Полил дождь. Тина подошла к подъезду, прыгая через лужи. Она заскочила домой, чтобы взять записную книжку Федора, но зонтик не захватила. Теперь холодные струйки стекали по волосам и забирались за шиворот. Кажется, даже нижнее белье промокло.

Ох, зря она это затеяла! Заявилась к Федору без звонка. Однако разговор по телефону был бы лишним – не видишь лица собеседника, выражения глаз. А Тине безумно, до дрожи захотелось увидеть Федора. Позвони она договориться о встрече, он бы, чего доброго, вежливо увильнул. Поэтому лучше так, без предупреждения… пока сердце горит, а голова в лихорадке. 

Но теперь она жмется у двери, как мокрая мышь, и трусит набрать номер квартиры на домофоне.

А если дома никого нет? Она изучила на номера квартир на подъезде, попятилась, вскинула голову и прикинула: второй этаж. 

Вот эти окна… свет горит. В квартире у Федора есть люди. Ульяна пока живет с ним, но скоро вернется к матери. Если уже не вернулась. Тогда Федор коротает вечер в одиночестве. Это хорошо. 

Нет, все равно плохо! Она понятия не имеет, как пойдет разговор, и что вообще она собирается сказать. Что Федор о ней подумает?!

...Да неважно, что он о ней подумает. Она просто зайдет, отдаст книжку, поблагодарит за все. И сделает выговор за то, что он действовал исподтишка, купил ей потерянные вещи… Отдаст ему деньги, вот.

...И еще скажет, что восхищается им. И что не будет выходить замуж за Глеба. И попросит Федора никуда не уезжать, потому что…

Дверь пикнула, из подъезда вышел сонный парень с овчаркой на поводке, тоскливо посмотрел на дождливое небо и замешкался.

Тина со всех ног рванула к подъезду и прошмыгнула внутрь. Мысленно подбадривая себя, поднялась на второй этаж и нашла нужную дверь. Но прежде чем нажать звонок, прильнула ухом к двери и послушала. В квартире глухо бормотал телевизор.

Надо с этим заканчивать, раз уж приехала. Тина нажала кнопку звонка. Послышались шаги, Тина крепко стиснула сумку и облизала губы от волнения. 

Дверь отворилась.

– Вы?!

В коридоре стояла Ульяна в коротком домашнем платье. Удивление на ее лице сменилось откровенной неприязнью.

Девушка шагнула вперед и прикрыла за собой дверь. Сложила руки на груди и нахально спросила:

– Ну, зачем пришли?

– Привет, – растерялась Тина. – Мы же вроде на «ты»…

– На «ты» я разговариваю только с друзьями, – отрезала Ульяна. – Вам, Алевтина Сергеевна, тыкать не буду. Вы не заслужили.

– Твой папа дома? – спросила Тина нерешительно. Поведение Ули сбило ее с толку.

– Вам чего от него нужно?

– Я принесла ему его вещь…

– Давайте сюда и валите.

Ульяна требовательно протянула руку и пошевелила пальцами.

Тина возмутилась.

– Послушай, зачем грубить?

– Я не грублю! Я нормально с вами разговариваю! – Ульяна вдруг превратилась в фурию. Ее хорошенькая мордашка налилась пунцовым, глаза сузились, губы растянулись в некрасивом оскале.

– Совести у вас нет! – продолжала шипеть она. – Стерва, вот вы кто! Отбили у меня Глеба! Притворялись доброй и интеллигентной, а сама!

Тину пронзило острое чувство вины.

– Ульяна, понимаешь, все не так, как ты…

– Еще и папе голову морочили! Думаете, я не знаю? Я знаю! Он в вас втрескался, бегал за вами, как идиот! А вы ржали за его спиной, да? Сразу с двумя крутили? Это у вас игра такая? Водили Глеба на поводке, он вам столько лет не нужен был! А как стал со мной встречаться, вы его сразу себе захапали, да? Знаете, как папе сейчас плохо? Он всю ночь не спал. Я поняла, что из-за вас! Вы стерва, Алевтина Сергеевна. Я у вас больше не работаю, могу теперь вам все сказать в лицо!

Ульяна наступала, сжав кулаки, Тина попятилась. Ей стало плохо от растерянности и стыда. А Уля-то! Бедная девочка...

Ох, как нехорошо получилось!

Тина собралась бежать, но тут послышался знакомый мужской голос:

– Ульяна, кто там? Что случилось?

– Никто! – отозвалась Ульяна. – Квартирой ошиблись.

– А что за шум? Чего ругаешься, как ведьма? – мягко упрекнул Федор, вышел на лестничную площадку, вздрогнул и нахмурился. Тина изобразила улыбку, но тут же поняла, что притворяться бессмысленно. Сколько бы она ни пыталась казаться невозмутимой, щеки все равно пылали, а во рту пересохло.

– Добрый вечер, Федор, – поздоровалась Тина жалким голосом.

– Добрый вечер, – любезно откликнулся он и велел дочери:

– Ульяна, иди к себе.

– Но пааап…

– Иди к себе, я сказал!

Ульяна фыркнула и ушла.

– Я, пожалуй, тоже пойду, – заторопилась Тина. – Извини, мне не следовало приходить. Ульяна расстроилась...

– С тебя вода течет, – заявил Федор. – Даже на ресницах и на носу капли. Заходи. Обсохнешь, согреешься, и расскажешь, что случилось.

– Да ничего не случилось! Я так… книжку твою привезла и хотела поговорить кое о чем…

– За чаем поговоришь, – Федор за руку затащил ее в коридор, захлопнул дверь и для надежности закрыл замок на два оборота.

***

– Снимай куртку, – велел он.

Тина повиновалась, с любопытством глазея по сторонам.

Прихожая большая, светлая, у стены стоят два чемодана и Ульянин рюкзачок, сверху брошен ее же шарфик. Ясно, собирается переезжать от отца. Явись Тина позже, она бы ее уже не застала. 

Тине опять стало ужасно стыдно. Ульяну все же огорчило расставание с Глебом. Конечно, Тина выглядит в ее глазах стервой! 

– Идем, – буркнул Федор, проводил гостью в комнату, повелительно ткнул рукой в сторону дивана и вышел. Тина села и огляделась. 

Гостиная просторная, гулкая, недавно отремонтированная. Но какая-то необжитая – мебели совсем мало. Диван, журнальный столик, узкий стеллаж в углу. Телевизора нет – звуки доносятся из другой комнаты, где, вероятно, живет Ульяна. 

Да еще окна голые, без занавесок. Тине стало неуютно. Как будто весь мир подсматривает за ней жадными глазами и глумливо посмеивается.

Особого порядка в комнате не наблюдается – типичное жилище холостяка. Чисто, но повсюду как попало разложены вещи. Впрочем, довольно любопытные. Спальный мешок, рюкзак – фирменные, дорогие, ярких цветов. А еще разнообразная техника – прямо на полу стоит серебристый ноутбук, рядом камера с огромным объективом, сложенный штатив. И разные другие неопознанные предметы, нужные путешественникам.

Кажется, их хозяин готовится в путь-дорогу.

– Обсуши волосы, – Федор вернулся и протянул Тине мохнатое оранжевое полотенце. – И вот тебе шерстяные носки. Надень. А это ромашковый чай. Пей.

– Федя, спасибо, не надо! Я ненадолго…

– Надо, – ответил он таким тоном, что Тина сразу послушалась и натянула носки. Они были связаны на великана и налезли почти до колен.