– Эгоизм и жадность, – объявил он, – сделали мир таким, какой он есть сегодня!

Элла с неприкрытым удовольствием съела полную ложку. Поджав губы и сверкая глазами, Генри встал из-за стола, потянулся за шляпой и сердито потопал вон из дома. Элла, вскинув брови, взяла оставленное им яйцо и нашла, что по вкусу оно вовсе не уступает яйцу коричневому. Это привело ее в превосходное настроение, и она принялась за домашние дела с лукавой, а вовсе не со злорадной улыбкой.

Генри, напротив, яростно колотил по высокой траве и сорнякам, пока пробирался по тропе к лесу.

– Какой же я был дурак,– бормотал он себе под нос,– что отошел от дел так рано, считая, будто счастье можно обрести в уединенном домике! Я воображал себе простоту столь же очаровательную, как милая детская сказка. Две чашки, одна украшена розами, а другая – васильками. Две тарелки – одна с голубой каемочкой, другая с красной. Два яблока на ветке, оба румяные, но одно самую чуточку больше другого. И оно предназначается мне! Я мужчина и по праву могу иметь яблоко побольше. Ах, жизнь могла бы быть так чудесна, если б только у Эллы было представление о гармонии вещей. Как бы я был счастлив, будь она не такой жадной, будь она более добронравной, более ласковой, с волосами чуть посветлее, более стройной и лет на двадцать помоложе! Но какой толк ждать, что такая женщина изменится к лучшему?

Так он размышлял, и вдруг взгляд его упал на невиданной красоты гриб рода «клавария», и Генри вскрикнул от восторга. В «Домике трех медведей» хозяйство вели экономно и использовали в пищу различные дары лесов и полей, в том числе ягоды и съедобные травы, но прежде всего всяческих представителей царства грибов, которые они находили особенно вкусными и питательными.

Поэтому Генри сорвал гриб и завернул в носовой платок. Его естественным побуждением было рвануться к дому, сияя от восторга, влететь к жене (или, возможно, войти c нарочито мрачным видом, держа находку за спиной как сюрприз), но, в любом случае, рано или поздно обнаружить себя, с радостью воскликнув: «Любовь моя, вот дивный экземпляр рода „клавария“! Разжигай огонь, дорогая, и подай его горячим к обеду. Ты съешь чуть-чуть, и я съем чуть-чуть, так что мы оба съедим по половинке». Но этот благородный порыв был задавлен мыслью о том, что Элла была не столь добронравна, белокура, стройна и молода, как ей следовало бы быть. «К тому же, – подумал Генри, – она наверняка замыслит отщипнуть лучшую половину себе, да и, в любом случае, резать гриб будет ошибкой, поскольку из него вытекут питательные соки».

Он огляделся по сторонам в надежде найти еще один гриб, но тот оказался единственным. «С какой бы радостью, – подумал Генри, – я нес его домой, если бы меня встречала женщина, которую я так часто себе воображал. Я бы с готовностью пожертвовал соками. Но в сложившихся обстоятельствах лучше всего поджарить его на палочке. Жаль, ведь при таком способе приготовления грибы усыхают».

Он начал искать ветки, чтобы развести небольшой костер, и почти сразу же заметил другой гриб необычайно интересной формы и жемчужно-бледного окраса, который очень много говорит естествоиспытателю. Он тут же узнал в нем Amanita phalloides, известный в простонародье как бледная поганка, да извинят дамы мой неизящный стиль. Он сочетает в себе приятную наружность и разрушительное наполнение: маленький кусочек его сразит человека, словно удар молнии. Генри уважительно глядел на этот смертельно опасный гриб и не мог сдержать дрожи.

– Однако, – сказал он, – уж очень изысканно этот гриб смотрится. Кажется, что он вот-вот превратится в легконогую фею, дивное маленькое создание с золотыми волосами…

Тут его осенило.

– Клянусь всеми чудесами света! – воскликнул он. – Фигурально выражаясь, именно это я и вижу!

Дрожащими руками он срезал смертоносное лакомство и завернул в платок рядом с первым грибом, аккуратно проложив его полотном, чтобы они не соприкасались.

– Элла всегда отпускала в адрес природы злобные шуточки, – проговорил он. – А теперь природа злобно подшутит над ней.

Он сразу же поспешил домой, где его с улыбкой встретила Элла. «Легко улыбаться, когда съешь на завтрак два яйца, – подумал наш герой. – Посмотрим, как ты заулыбаешься, пообедав бледной поганкой». Эта мысль показалась ему чрезвычайно веселой, и он ответил жене довольно добродушной усмешкой, из чего та заключила, что их маленькая пикировка уже забыта. Это доставило ей особое удовольствие, поскольку она была простым и даже примитивным существом, а от двойной порции завтрака ее теплая кровь текла лениво и медленно.

– Гляди, что я нашел, – сказал Генри. – Два гриба, и оба разных видов. Вот этот клавария, достойный гриб с относительно приятным вкусом.

– А что это за другой гриб, такой весь жемчужно-белый? – спросила она.

– А, этот,– коварно улыбнулся он.– Он называется Eheu fugaces[17].

– Что за дивное название! – воскликнула Элла. – Но какая у него странная форма. В смысле – для гриба.

– Не обращай внимания, – сказал Генри. – Он питательнее, чем ты можешь себе представить, и богат витаминами U, М, R, а также I. Более того, его вкус достоин короля, так что я съем его сам, потому как тебя едва ли можно назвать королем по причине иной конституции.

– Да, это правда, – хихикнула она. – Сущая правда, дорогой. Ха-ха! Конституция у меня и вправду другая.

Этот ответ отбросил Генри на сто миль назад, поскольку он ожидал, что она предъявит права на ядовитый гриб, едва только услышит, как он восхваляет его за превосходный вкус и богатство витаминами. Однако он был находчив и сразу сменил тактику.

– Тем не менее, – сказал Генри, – этот дивный гриб получишь ты, потому что ты ох как его заслужила.

– Ой, Генри, как мило с твоей стороны, – ответила она. – Как же мне тебе отплатить за такую доброту? Что может сделать простая женщина, чтобы показать, как она ценит хорошего мужа?

– Нарежь их помельче и приготовь отдельно, – попросил Генри. – чтобы не смешать вкусы. Подай на поджаренном хлебе и щедро присыпь тертым сыром.

– Так и сделаю, – сказала она, – хоть у меня и сердце не лежит его резать.

Она шутливо толкнула мужа локтем, а после удалилась на кухню и начала готовить грибы. Генри ждал в гостиной, мечтая о дивном создании никак не старше двадцати лет. Элла, с любовью выглядывая за дверь, замечала блеск в его птичьих глазах и продолжала готовить с поющим сердцем. «Он заслуживает только лучшего, – думала она, – и он его получит. Я подам ему более вкусный гриб, потому что он – король среди людей, к тому же он сказал, что гриб этот очень питательный. А я все-таки съела два яйца на завтрак и этого, тра-ля-ля, мне вполне достаточно».

– Дорогой, иди к столу, – позвала она, когда все было готово. – Вот наш обед, вот наши две тарелки, моя – с голубой каемочкой, а твоя – с красной. Ешь досыта, ангел мой, и скоро тебе воздастся за твою доброту и заботу.

Генри, и так уже голодный по причине скудного завтрака, тем более хотел нарастить мышцы на случай, когда в «Домик трех медведей» явится настоящая Златовласка, поэтому отрезал себе большой кусок тоста и отправил его в рот. В ту же минуту, подскочив со стула, он начал подпрыгивать, корчиться, шататься, вертеться, подскакивать, размахивать руками, сворачиваться петлей и скакать по всей комнате. Его одновременно одолели головокружение, тошнота, мушки перед глазами, сердцебиение, конвульсии, вздутие живота и другие симптомы, которые слишком чудовищны, чтобы их описывать.

– Господи, что происходит, дорогой? – воскликнула его жена. – Тебе нехорошо?

– Дьявол!– прохрипел он.– Я съел бледную поганку! Я съел Amanita phalloides!

– Право же, дорогой, – в изумлении проговорила она. – Что за диковинные слова? О чем ты толкуешь?

– Ах ты, су..! – вскричал он. – Ты что, будешь тут стоять и слова обсуждать? Я умираю! Я отравился! Беги за врачом, слышишь?!

– Отравился?! – воскликнула она. – Этим грибом? Но, Генри, ты же хотел подсунуть его мне!