«По сравнению с коммуналкой на Софьи Перовской это большой прогресс», – с иронией произнесла я. Мы сели пить чай. Мы с Мэдисон взгромоздились на диван, прямо рядом с с рабочим столом Бориса. Мэдисон почему-то стала говорить о том, насколько злыми и злопамятными могут быть люди в крысиной гонке своих эго. «Мэдисон, твоя жизнь – спектакль, и ты в нем – режиссер». Борис наклонился к ней и посмотрел ей прямо в глаза. «Если кто-то в этом спектакле тебе не нравится, просто вышвырни его. Пусть идет на фиг». На моих глазах они завели философский разговор. Я вдруг на месте Мэдисон увидела себя тридцатью пятью годами раньше, так же, как и она теперь, впитывающую мудрые слова Бориса. Перед нашим уходом Борис покопался в стоящей на полке кружке, выудил оттуда кольцо с черепом и протянул его Мэдисон. Она надела его на палец, черепом вниз. «Нет, Мэдисон, лицо должно быть обращено вверх, – поправил ее Борис. – Всегда носи его лицом вверх, к миру».

Всю дорогу обратно в отель Мэдисон шла молча, как завороженная. Уже в вестибюле она вдруг произнесла: «Дай мне почитать главы, которые написал тебе тот парень». «Конечно, – сказала я, – Книга у меня наверху в номере». В небольшом фойе на моем этаже меня поджидали Африка и Большой Миша. «А вы когда пришли?» – спросила их я. «За пару минут до меня», – ответил сидевший тут же, чуть поодаль, Сева. В номере мы все сели в кружок. Африка, как всегда, трещал без умолку. С 1984 года он, казалось, совершенно не изменился – такой же тощий 18-летний мальчишка с хитрыми глазами и бесконечным потоком безумных идей и невероятных историй. Большой Миша тоже не изменился – монументальная статуя греческого бога, тщательно взвешивающая свои слова и не тратящая их понапрасну. «Костя Кинчев за границей», – начал Сева, сверяясь со списком друзей, которых, по нашему с ним мнению, мне следовало бы повидать. «А позвонить ему можно?» – нетерпеливо перебила я. С Костей никакой связи у меня не было, наверное, с 1993 года. Я знала, что в России он по-прежнему крупная звезда, и легионы его фанов, называющие себя «Армия “Алисы”», рассеяны по всей стране. Но я также знала, что годом раньше он перенес инфаркт, и не хотела упускать возможность восстановить связь с этой безумной пантерой. Я хотела по крайней мере услышать его голос. «Привет, Джо», – зазвучал он из телефона Севы. «Привет, Костя! Как дела?» Я была поражена, насколько легко мне давалось общение с ним по-русски, ни одна малейшая деталь в разговоре не ускользала. «Я хочу, чтобы ты знал, насколько важен ты был в моей жизни, и ты всегда будешь для меня близким человеком». «И ты для меня тоже», – с теплом в голосе ответил он. «Пусть все будет у тебя хорошо. Я люблю тебя», – сказала я в заключение. «И я тебя тоже», – ответил он, и связь разъединилась.

История русской рок-музыки в эпоху потрясений и перемен

Настало время прощаться. Нам с Мэдисон нужно было собираться, чтобы ехать на вокзал к отходящему в Хельсинки поезду. Мы крепко обнялись с Африкой, Севой и Мишей, и я закрыла за ними дверь. В это же мгновение в дверь постучали. «Кто-то что-то забыл», – сказала я со смехом. Но, открыв дверь, я увидела стоящего на пороге Юрия. «Я вас провожу», – чинно произнес он. Он стоял в дверях, пока мы с Мэдисон носились по номеру, пытаясь запихать в сумки все наши вещи. «Где моя зарядка для телефона?» – кричит Мэдисон из ванной. «А ты мой бумажник не видела?» – так же нервно ору я в ответ. «Черт! Я забыла запихнуть эту толстую куртку в чемодан!» – «Не забудь, туда нужно запихнуть еще и мою куртку!» – кричит мне Мэдисон. «Ни фига! Я даже компьютер не могу туда запихнуть!» «Что значит ни фига?! У меня она тоже не влезает!» «Девочки!» – громкий уверенный голос Юрия заглушил нас обеих. Он ступил вглубь комнаты и показал на кровать. «Садитесь!» Мы обе немедленно послушно сели. «Глубоко вдохните. И минуту помолчите», – инструктировал он нас. Мы с Мэдисон, как было велено, глубоко вдохнули. «Окей, – кивнул Юрий. – Теперь берите свои вещи и спускаемся вниз». Я мгновенно вспомнила того Юрия, в которого я влюбилась – спокойного и собранного, всегда способного привести меня в чувство. Мэдисон была абсолютно очарована его милым характером. Отъезжая от отеля, мы посмотрели в заднее стекло и увидели, как он медленно идет по улице. Он то и дело останавливался и оглядывался, так же, как он всегда делал до того, как мне отказали в визе. «Как это грустно, и как прекрасно», – чуть ли не со слезами на глазах воскликнула Мэдисон, в последний раз прощально помахав ему рукой.

Я стараюсь жить, не сожалея о сделанном или не сделанном. Но мало о чем я так жалею, как о том, что не постаралась в тот раз в Петербурге повидать побольше старых друзей. Спустя буквально несколько месяцев из жизни ушли Андрей Крисанов и Коля Васин – первый из-за болезни, второй, как говорили, покончил с собой. Я никогда не забуду молодой, полный жизни и энергии дух Андрея и извечную мантру Коли All You Need Is Love. Он навсегда останется для меня Моржом.

Эта поездка внезапно изменила все. Я еще больше укрепилась в мысли воздать должное друзьям, написав о них книгу. Была, впрочем, проблема. «Эти первые три главы, которые написал тебе тот парень, никуда не годятся, – категорически и безапелляционно, прочитав их, заявила мне Мэдисон. – Я могу сделать намного лучше». – «Так давай!» – с радостью говорю я ей. Через пару дней я с восторгом читала результат ее работы. Моя история полностью преобразилась: из сухого, плоского, бесцветного болота она превратилась в яркий, красочный, захватывающий пейзаж. Ей удалось вернуть мою историю и ее героев к жизни. Я тут же рассталась с прежним литератором и мгновенно наняла на его место Мэдисон. Затем последовал контракт с крупнейшим российским издательством – АСТ.

Мы решили разбить книгу на две части: первая освещала начало моего пребывания в России, ленинградский период, переход от коммунизма к гласности и перестройке, и вторая – моя карьера в Москве уже с наступлением капитализма. Я записывала свои воспоминания и пересылала их Мэдисон, которая разбивала их на главы и превращала в полный поэзии и драматической пульсации текст. Она часами рассматривала фотография, всматривалась в мои старые видео, улавливая тончайшие оттенки речи и поведения людей. Мои друзья стали для нее так же важны, как и для меня, и она начала разделять мою одержимость увековечить их наследие в книге. Из всех людей, которых она изучала, наибольшее впечатление на нее произвели Цой и Курёхин. «Как жаль, что мне никогда не доведется с ними познакомиться, – со слезами на глазах как-то сказала она мне. – Это несправедливо». На следующее утро она спустилась вниз на завтрак позже обычного. «Что с тобой?» – спросила я. «Мне приснился Виктор, – торжественно объявила она. – И я написала о нем песню». – «Песню? Как она называется?» – «Муза». Слушая, со слезами на глазах, как она напевает новую песню, подыгрывая себе на фортепиано, я сразу поняла, что Виктор пришел к ней во сне – так же, как он приходил и ко мне в первые месяцы после гибели.

В марте и сентябре 2019 года две мои книги – «Стингрей в Стране Чудес» и «Стингрей в Зазеркалье» – были изданы в России. Мой добрый старый друг Алекс Кан перевел обе книги и вместе со мной принимал участие в их презентациях в Москве, Петербурге и Екатеринбурге. Книги пользовались огромным успехом. Поначалу я думала о них как о моем даре русским людям. Затем я считала, что пишу их для себя, но оказалось, что сделала я их для своих друзей. Во время тура с презентациями меня вдруг настигло озарение, мысль, которую раньше я себе никогда не позволяла. Я поняла, что сделала нечто по-настоящему важное. Я была обычным человеком, которому благодаря судьбе, соединившей меня с самыми волшебными людьми на планете, удалось совершить что-то действительно экстраординарное.

История русской рок-музыки в эпоху потрясений и перемен

Годы в России научили меня, что все в нашей вселенной должно быть сбалансировано. После презентации первой книги я вылетала из России в состоянии невероятного эмоционального подъема, но по приземлении в аэропорту Лос-Анджелеса меня ждала весть о смерти матери. Это было совершенно неожиданно и повергло меня в состояние шока и неутешного горя. Во время второго тура с презентациями пришла новость о том, что Саша, мой второй муж и отец моей дочери, покончил с собой в Лос-Анджелесе. Непрерывные отчаянные рыдания Мэдисон в телефонную трубку – самые страшные и самые болезненные звуки, которые мне доводилось слышать в жизни. Бывают моменты, когда кажется, что жизнь твоя происходит с кем-то другим, что я всего лишь наблюдатель, живший в Санкт-Петербурге в какой-то прежней жизни. Но ощущения грусти, надежды, красоты, трагедии и мудрости слишком сильны, чтобы их можно было игнорировать. Все это вошло в мою плоть и кровь еще тогда и остается в ней и по сей день. Смысл жизни каждого из нас – понять, что ты представляешь собой как человек, и почему ты делаешь то, что делаешь. Утрата и потеря – понятия ложные. Все, что происходит с нами в жизни, формирует и создает нас, и мы несем это с собой каждый день. Я смотрю на свою дочь, когда она подписывает книги на очередной презентации, и вижу в ее лице все, что, как мне казалось, я потеряла. Обычный средний человек – как я, например, – может вдруг стать частью совершенно необыкновенных, величественных и захватывающих приключений, и никто и ничто этот опыт у него не отнимет. Мои друзья, моя музыка, мой дом – даже смерть не лишит эти вещи значимости. «Хотела бы я побывать в Стране Чудес», – сказала мне как-то Мэдисон. «Ты в ней была, – ответила я. – Ты вступила ногой в эту воду, и ты окунула перо в чернильницу, и ты никогда уже теперь не будешь прежней».